Шанора Уильямс - Остерегайся Страница 10

Последняя ступенька, и она оглядывается в поисках меня, мигаю ей фарами. Она хмурится и медленно направляется к машине. Я вижу, с каким трудом она тащит свой чемодан, и иду помочь ей.

— Все нормально. — Она вздрагивает, когда чемодан ударяется о ее бедро.

— Не уверен. Давай.

И прежде чем она успевает ответить, я забираю его. Она вздыхает, а я закидываю чемодан в багажник, а затем смотрю на нее. Лондон стоит со стороны пассажира, сложив руки на груди.

— Собираешься садиться или нет?

— Я все еще думаю, что это ужасная идея, — бормочет она.

— Тогда почему согласилась? Зачем звонила? Ведь какая-то часть тебя согласна с тем, что сейчас ты поступаешь правильно.

Она кривится на мое заявление. Я ждал, что она сядет в машину, но и спустя десять секунд этого не происходит. Закатываю глаза и сажусь на сиденье водителя:

— Вылет через полчаса. — Я закрываю свою дверь.

Улыбка играет в уголке моих губ, когда я вижу, как она наблюдает за мной. Разворачиваю машину и смотрю на часы. Я даю ей еще десять секунд.

Девять.

Восемь.

Семь.

Шесть.

Пять...

Дверь резко распахивается. Я тихо смеюсь.

— Что, черт возьми, в этом смешного? — Она хлопает дверью.

Надеваю очки Ray-Ban и завожу машину. Улыбка не сходит с моих губ. Стараясь не рассмеяться, я говорю:

— Абсолютно ничего.

Глава 11

Лондон

Признаюсь, я такого не ожидала.

У Эйса Кроу есть самолет? Нет. Не может быть. Но когда мы подходим ближе, я понимаю, что это правда. На борту самолета рисунок, копия татуировки на шее Эйса. Такой же ворон с глазами-бусинками и деньгами, зажатыми в одной из лап. Крылья ворона расправлены, но создается впечатление, что его полет длится уже давно. Рядом кружат несколько перьев. Они как бы намекают: еще немного, и ворон упадет и больше не сможет взлететь. Единственное отличие в том, что ворон нарисован красным на черном фоне, а татуировка на шее Эйса черная, кроме алых глаз.

Я всматриваюсь в рисунок и все больше удивляюсь, почему он выбрал этого замученного ворона своим символом. Большинство моих знакомых любит все новое и блестящее, красивое и мощное. А Эйс и этот ворон... странно.

— Подожди, — испуганно смотрю вперед, — частный самолёт?

— Да. А ты боишься летать?

— Нет. Просто... Я думала, что мы полетим... обычным рейсом.

Его плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Я не летал обычными рейсами уже шесть лет. Теперь будет сложно начать. Считай, что это роскошь.

Я оглядываюсь назад. Понимаю, что у меня нет выбора, но считать это роскошью? Это частный самолет, там он может делать, что ему вздумается. Может упиться вдрызг шампанским или пивом. Хотя Эйс не похож на любителя пива. Он больше похож на человека, который выпьет два пива и запьет их скотчем.

Эйс останавливает машину и выходит. Пожилой мужчина у трапа кивает ему и направляется к нам, меня это настораживает. Я осторожно выхожу из машины. Я все еще боюсь Эйса, и понимание, что мы полетим сами, меня совсем не радует.

— Трент, ее вещи в багажнике, — слышу я, когда за мной закрываются двери машины. Эйс идет ко мне, протягивает руку и, подняв бровь, смотрит на меня поверх очков. Его глаза кажутся намного ярче под утренним солнцем, их цвет тягуч, как ром.

— Не кусайся, — смеется он. — На борту есть кое-что, чему, думаю, ты обрадуешься.

— Что? — Я не решаюсь взять его за руку, поэтому он убирает ее.

— Не пойдешь — не узнаешь, Лондон. — Он пристально смотрит на меня, затем разворачивается и идет к самолету.

Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как он поднимается по трапу, затем качаю головой и заставляю себя собраться.

— Сделай это, — бормочу.

Мои шаги медленные и настороженные, но я иду.

Салон самолета меня изумляет. Он такой… мужской. Черные кожаные сиденья с красными швами. На серебряных подносах стоят напитки. Нет следов отпечатков пальцев или царапин. Ковер на полу кажется таким мягким, что хочется зарыться в него пальцами ног. Сидений восемь. Четыре ряда по два. Меня радует, что они стоят не рядом друг с другом. Так что мне не придется сидеть рядом с Эйсом.

— Наконец-то, — раздался голос появившегося из-за угла Эйса с куском дыни в руках. Я не отвечаю. Вместо этого направляюсь к выбранному месту и плюхаюсь в сидение, скрестив руки на груди.

— Знаешь, ты ведешь себя как избалованный ребенок. Джон не говорил об этой твоей черте.

Я моментально впиваюсь в него взглядом:

— А никто и не просил заниматься мною. Ты только обеспечиваешь мою безопасность, верно?

— Ты права. — Он игнорирует мой тон. — Но пока ты рядом со мной, нам придется общаться.

— Как скажешь, — бормочу я и, развернувшись к окну, смотрю на Трента, отводящего машину Эйса с посадочной полосы. Я слежу за ним, пока он не скрывается из виду.

— Все, Бобби! — кричит Эйс. — Мы готовы!

Я оглядываюсь, ища Бобби, но никого не вижу.

— Пилот, — сообщает Эйс.

— О.

После этого двери самолета закрываются, а Эйс садится в сидение. Самолет наполняется громким гулом, и салон заполняет тихий смех.

— Что сказать, Бобби любит поиграться. Пристегнись.

Быстро выполняю его указание.

Спустя три минуты мы катимся по взлетной полосе. Я не смотрю в окно, потому что боюсь высоты. Это одна из причин, почему я не путешествую. До чертиков боюсь летать. Впрочем, как и водить теперь.

— Эй, все хорошо, — говорит мне Эйс.

— Я не нуждаюсь в твоей поддержке. — Мой голос звучит не убедительно, а слабо и испуганно.

— Давай поговорим, пока мы еще не взлетели.

Медленно поднимаю глаза на Эйса.

— Не думаю, что нам есть о чем говорить.

Его лицо застывает, губы вытягиваются в жесткую линию.

— У нас есть много тем для разговоров, и ты знаешь это.

Я сжимаю губы. Эйс наклоняется, наблюдая за мной.

— Господи, да ты никак покраснела? — В его голосе слышен смех. — Тебе страшно?

— Нет... просто... я нервничаю.

— Хм... смутилась...

Когда он это произносит, клянусь, мне кажется, что я слышу стон. Смотрю на Эйса, но по его лицу ничего не прочесть.

— Слушай, — начинает он, — я знаю, что ты не доверяешь мне и обвиняешь меня в произошедшем с Джоном. Но, как я уже говорил, Джон не доверил бы тебя непонятно кому. Поверь. Я могу это доказать.

— И как же?

Эйс поворачивается и вынимает что-то из заднего кармана кресла. Я же не могу оторвать взгляда от его промежности. Выпуклость впечатляла. Молчу и со стыдом ловлю себя на мысли, насколько он большой.

— Вот, — говорит он, протягивая мне сложенный лист бумаги.

Я удивленно поднимаю брови.

— Что это?

— Возьми же, — ворчит он и смотрит в сторону. По его лицу видно, что он начинает злиться. Наверное, я должна успокоиться. Играть лучше.

Медленно развернув лист, я вижу ужасно знакомый подчерк, который мог принадлежать только Джону. Мне не хватает воздуха, и я начинаю задыхаться. Бросаю взгляд на Эйса, но он смотрит в окно, придерживая рукой подбородок и не решаясь взглянуть на меня.

— Ты читал это?

Он кивает, не отрываясь от окна.

Я стараюсь успокоить дыхание и сосредоточиться на письме. С каждым прочитанным словом я чувствую себя все более опустошенной.

«Лонни, малышка.

Я знаю, тебе интересно, что это за письмо. Может, даже интересно, почему не я вручаю его тебе.

Если ты все же читаешь его, я, наверное, умер, и, скорее всего, не самым обычным способом. Я знаю, что должен извиниться, что оставляю тебя, но уже не смогу. Хочешь знать почему?

Потому что я сделал все это для тебя, сестренка. Для тебя и для себя. Я видел, как ты изо всех сил пыталась погасить свои студенческие кредиты. Видел, как пробовала обходиться без машины. Мне было больно слушать твои рыдания, когда у тебя что-то шло не так. Я ненавидел смотреть на то, как ты жила. И ненавидел себя за то, что ничего не мог с этим сделать.

Я так поступил, потому что хотел заботиться о нас. Не могу рассказать, чем именно занимаемся я и Эйс, потому что ты бы никогда не одобрила это, а я бы сам не додумался, если бы не встретился с ним.

Но знаешь... у всего происходящего есть причина. Думаю, сперва ты не будешь доверять Эйсу. Но присмотрись к нему. Он сложный парень, его нелегко понять. Мне понадобилось время, чтобы начать верить ему, но еще в самом начале я понимал, что он стоит доверия. Эйс может казаться непрошибаемым, но он хороший человек, Лонни, и он дал мне обещание.

Если ты читаешь это, то он не нарушил его.

Ничего не бойся. Он мне как брат. Да. И он был моим наставником в течение двух лет. Он был добр ко мне... к нам. Все, что сейчас есть у тебя и у меня, получено благодаря ему.