Владимир Шилкин - Ветер истории Страница 10

  - Начальство в город уехало. Надолго. Вернется только ночью, если вернется, но и в этом случаи оно вам не поможет по причине опьянения.

  - Что так плохо?

  -Почему плохо? Начальству хорошо, а нам без него еще лучше. Зачем вам начальство-то?

  - Если работа сделается, то не зачем. Это, кстати, вам для промывки и обезвоживания деталей.

  Я протянул мастеру завернутую в тряпочку бутылку. Тот степенно ее принял, сразу же упрятав за пазуху. Шуганул разулыбавшихся рабочих и сняв размеры ушел в мастерскую. Запоя я не опасался. Мужик выглядел серьезным человеком без зависимости.

  Оглядевшись во дворе еще раз, я запрыгнул в броневик и мы поехали тренироваться. Так в тренировках и учебе прошел остаток недели. Отвлекли меня от работы только в пятницу, но зато самым неожиданным способом.

  Мы возвращались из мастерских. Дроботенко таки смастерил станину для спарки даже сделал раздельный спуск - можно было стрелять либо только из правого, либо с обоих. Правда пришлось делегировать в мастерские Сыпченко и Огурцова да и самому там не раз появиться, утрясая спорные вопросы. Еще когда привозили спарку для замеров, заметил как рабочие старательно сверлят в щите ряд отверстий по линии. Так здесь происходила резка бронелистов в отсутствии автогена и болгарки. Заинтересовавшись технологией, выяснил, что после сверловки лист ломают и полученную зубчатку стачивают на камне.

  - а почему нельзя сразу вместо сверловки канавку проточить и ломать по ней?

  - Каким образом? - возмутился ефрейтор - лист по точилу волочить или точило по листу волохать?

  - а гибкий вал есть?

  Ефрейтор задумался и позвав еще одного из своих полез разгребать ящики в углу. Скоро выволокли искомое, осмотрели, показали мне и потребовали объяснить, что придумал. Причем сразу предупредили, что если идея завиральная, то выгонят и больше не пустят, чтобы не отвлекал. Я взял карандаш и начал рисовать.

  - Смотри, к гибкому валу цепляешь обычный с насаженным на него точилом, а на этот вал одеваешь две трубки. Это будут ручки. Только камень нужен не этот, а поменьше и главное потоньше.

  - Не, не выйдет ничего - вздохнул Дроботенко. - вал хлестаться будет и камень может разлететься на куски. К тому же руками ровно не провести будет, уж больно трясучая штука выйдет.

  - Камень кожухом закрыть, а вести по линейке. Можно даже каретку сделать.

  Тут мы уставились друг на друга и одновременно задались одним вопросом, но я успел озвучить его раньше.

  - Если делать каретку, то зачем возиться с гибким валом? Делать ее над точилом или само точило на каретку приспособить.

  Уже через десять минут чертеж был в черне готов и Дроботенко что-то подсчитывал в уме. Сейчас же забирал первый модернезированный броневик, работа над которым велась с использованием полудеревянного раскроечного станка - несостоявшегося предка болгарки. На броневике стояла спарка прикрытая здоровенным щитом с загнутыми боками. Сыпченко в молодости трудившийся над созданием броненосца, обозвал это "четвертьбашней", потому как на полубашню оно не тянуло. Ну да ему видней, а нам по-фигу. Водитель был защищен со всех сторон. Сверху его место закрывал кусок брони, а спину половинка пушечного щита. Мастеровые не стали возиться, вырезая спинку в размер, а просто разполовинив щит привесили половинку в 30 см от пола, так что водитель был скрыт целиком. Пассажирское кресло выкинули, а для мадсена сделали вилку одевающуюся на борт с вертлюгой и дырявым щитком от максима. Тяжеловато, конечно, но зато пулеметчик прикрыт, а щиток и снять можно если что. Были и другие идеи, но ни времени, ни грузоподъемности Минерв на них не хватало.

  Сразу по возвращению нас обрадовали прибытием почты. Счастливчики расхватали письма и быстро пообедав разбежались по углам читать, а я направился к связистам - у них можно было добыть свежие газеты. Нижним чинам читать книги и газеты без разрешения командира запрещалось, а связисты периодически мотались в город да и офицеры у них посиживали регулярно и бывало оставляли свои газеты.

  В этот раз мне вручили местную газету. Настораживали ехидные взгляды связистов, но виду не подал и спрятав газету от греха, пошел к себе. Причина ехидства нашлась на развороте. Там была большая статься обо мне под заголовком "Весь русскiй народъ поднiмается на войну с врагом". Автор подробно расписал, как обычный мещанин Сергей Алексеевич, "по скромности не назвавший свою фамилию", не стерпел нашествия германцев в свой город и решил пробираться на фронт дабы дать врагу отпор, но встретив по дороге охотников помог им захватить броневики, коими трофейными броневиками и был уничтожен целый полк германцев, а русские солдаты вдохновленные подвигом собратьев в едином порыве выбили врага с русской земли дойдя чуть ли не до Берлина. Особое внимание было уделено моим переживаниям, о которых газетчик знал больше меня. Была статья украшена и двумя иллюстрациями. На первой некий господин в котелке и с манерно подкрученными усиками стрелял в сидящего в броневике немецкого офицера. Офицер откинулся почти горизонтально и выгнув руку локтем вверх крючил пальцы и строил злобную рожу. Рядышком второй броневик зачищал из нагана метросексуальный русский офицер, почему-то гарцующий на коне. Вторая картинка изображала разгром германского полка. Причем в одном броневике был сделан круглый вырез, чтобы читатель мог рассмотреть сидящего за рулем деятеля в котелке. По верх борта второй машины по пояс торчал офицер с пулеметом, а вокруг по всюду бежали и падали сраженные очередями германцы. Так же газета сообщала, что герой-мститель за Отечество был тяжко ранен, но презрев боль вступил в армию в звании унтер-офицера и награжден георгиевским крестом. О моих новых подвигах, буде таковые будут, обещалось сообщить немедленно. А я-то думал, что СМИ ничем не могут меня удивить. Но по настоящему меня удивил поручик Симоненко, прискакав на лошади.

  - а-а-а, уже прочитал? - ухмыльнулся он увидев газету - Надо здесь прибраться срочно - генерал вас посетит.

  - Ему-то что здесь понадобилось?

  - Как что? Тебя награждать будет. Вообще-то господин полковник хотел вручить крест после смотра отряда, но раз уж в газете написали...

  Солдаты развесили уши и ловили каждое слово, а я решил понаглеть, используя хорошее настроение офицера.

  - Ваше благородие, в газете еще написано, что я в чин унтер-офицера произведен.

  Поручик рассмеялся и похвалили за находчивость и смелость, поведав мне непристойное изречение про сходство карьеризма с членом.

  Генерал прибыл вечером с небольшой свитой. Осмотрев сарай и оттюнингованный броневик, прочем целую речь. Причем, обращался он ко мне стоя боком и разглядывая Минерву. Это вообще было характерно для здешних офицеров - не обращать внимания на нижних чинов, даже общаясь с ними. Вроде как к технике с голосовым управлением обращаясь. Бесило меня это невероятно. В итоге мне был повешен на грудь крест, а из свиты генерала выскочил фотограф и запечатлел меня на фоне броневика в окружении отцов-командиров. Правда командиры держались так, что скорее они фотографировались со мной как с обезьянкой в Ялте.

  Наконец генеральский набег завершился и мы смогли вздохнуть свободно. Блин, пол-дня потерял чтобы эти могли десять минут потолкаться рядом с техникой не оскорбляя свой тонкий вкус видом грязи, пыли и работающих солдат.

  Смотр состоялся в воскресенье. Предварительно, я успел расспросить Симоненко как это мероприятие будет выглядеть и приступил к подготовке. Подходы к нашему полигону были подчищены, маршруты и программа показательного выступления отрепетирована. Присланные Симоненко солдаты сколотили помост с перилами, прорыли пару траншей и наделали чучелок из соломы и палок.

  И вот день Х настал. Генерал прибыл с большой свитой помощников и любопытствующих. Что удивило, так это изобилие гражданских в свите, включая дам и фотографа. Про секретность здесь похоже не слышали. Рядом с генералом шла Сашенька. На этот раз она была в гражданском платье и я не сразу ее узнал. Высокая инспекция прошлась мимо техники, которую я попытался поставить в стройную шеренгу и застывшими перед ней экипажами. Мужики чистенькие и гладко выбритые блестели новенькими кожанками и надраенными пряжками ремней. Все ели начальство глазами, изображали бравость и готовность порадеть за Отечество. Слушая пояснения полковника Петухова, генерал и приближенные разглядывали нас и Минервы со всех сторон как экспонаты в музее или зверушек в зоопарке. Мне досталось больше всех. Петухов красочно рассказал историю моего появления и "сбития" германского аэроплана. Публика стоя в метре от меня, увлеченно обсуждала услышанное, а дамы еще и мой образ. В целом образ признали привлекательным, героичным и без обычной для нижних чинов грубости и простоты. Хорошо еще, что Александра Александровна в обсуждении не участвовала и даже приветливо мне кивнула, а то у меня уже возникло подозрение, что собравшие искренне считают нас неодушевленными предметами. Фотограф дождавшись прохождения толпы, пшикнул магнием и потащил свой агрегат на новую точку. Наконец, начальство в чинах от полковника и выше в компании с дамами и парой особо важных гражданских проследовало на помост, публика попроще столпилась внизу и генерал дал отмашку начинать..