admin - Unknown Страница 10

– Я просто…

– Мистер Эдсон, – вставила Салли. – Очень важно, чтобы мы действовали сообща, вы помните?

– Что происходит? – Развеселилась я. – Интервенция?

– Мы тебя любим, – сказал папа.

Мама прижала тыльную сторону ладони к груди мужа и шагнула вперед, сцепив пальцы на своей талии. – Эллисон, когда мы с твоим отцом узнали о вечеринке и понесенном ущербе, нашему терпению пришел конец. Мы предупреждали множество раз. Ты уже выросла. Тебе нет никаких оправданий.

– Что здесь делает Салли? – спросила я.

Мама продолжила. – Нас начала беспокоить твоя безопасность и безопасность других. Сколько лет девочке, которая только что ушла?

– Достаточно, – ответила я, устраиваясь на подушке.

Затем потянулась, чтобы скрыть неловкость. Подобное открытое противостояние для них впервые. Обычно родители горячо спорили в моем присутствии, стараясь решить, что со мной делать, затем отец отправлял меня в шикарный отпуск – вроде того, в который мы собирались с Финли.

Лицо мамы разгладилось от линий огорчения, разрезавший ее лоб. – Мы с твоим отцом решили... – она прочистила горло. Вопреки озлобленности, она была не уверенна.

– Мередит... продолжай, – произнесла Салли.

– Ты наказана, – выпалила мама.

– Я... что? – Я прохихикала последнее слово в полном неверии. Меня никогда в жизни не наказывали, даже в том маленьком возрасте, когда действительно стоило это сделать.

Мама покачала головой и отступила к отцу. Он придержал ее так, словно они пришли на опознание моего тела.

Салли решила взять все в свои руки. – Твое путешествие на Южно-китайское море с Финли отменено, так же закрыт доступ к кредитным картам, домам и прислуге. Тебе разрешено остаться здесь на девяносто дней. За это время ты должна найти работу, и как только возместишь своим родителям нанесенный коттеджу ущерб, некоторые привилегии восстановятся.

Я стиснула зубы. – Отвали, Салли.

Салли не вздрогнула.

– Серьезно, Эллисон, – добавила мама. – Мариселе и Хосе было поручено хранить еду в кладовой и поддерживать чистоту в общем помещении. Все остальное... на тебе.

– Позвольте мне кое-что уточнить. Вы собираетесь бросить меня без гроша в кармане, одну – учитывая, что Финли едет отдыхать без меня – без транспорта и хотите, чтобы я устроилась на работу, возместила десятки тысяч долларов, одновременно оплачивая ежедневные расходы и арендную плату? Газ, такси, туалетная бумага, еда? Как мне совместить и то, и другое? Вы хоть представляете какая в этом городе арендная плата? То, что вы предлагаете просто глупо.

– Мы не предлагаем, – заметила Салли. – Теперь это твоя жизнь.

Я скрестила на груди руки. – Похоже, мои выходки урезали твою зарплату, Салли.

– Зайчонок, – начал папа.

Салли выставила руку. – Мы это обсуждали, мистер Эдсон. Эллисон, дело не во мне. А в тебе.

– Тебе-то что с того? Какая выгода? – Начала закипать я.

– Никакая. Исцеление твоей семьи – моя работа.

– Не на долго, – предупредила я. – Не забывай, кто подписывает чеки, Салли. Не мама, а папа не станет тратить деньги на подобную ерунду. - Я указала на отца. – Папуля, ты ведь ей этого не позволишь?

– Так будет лучше, – ответ папы прозвучал неубедительно.

– Лучшее для кого? Вы воспитали меня такой. А теперь собираетесь за это наказать? Я не всегда была такой. Пыталась вести себя прилежно, чтобы привлечь ваше внимание. Но ничего не помогало!

– Давит на чувство вины, – произнесла Салли.

– Это туристический город! Здесь ни одна работа не сможет покрыть весь долг наравне с арендой и счетами! Мне в буквальном смысле потребуются годы!

– Уговаривает, – сказала Салли.

Когда отец не выказал ни единого признака, что изменил свое мнение, я приняла сидячее положение, подогнув под себя ноги и выпятив нижнюю губу, изобразив невинный вид. – Я знаю, что облажалась. Папуля, клянусь тебе, я исправлюсь.

– Торгуется, – сказала Салли.

По моей щеке скатилась слеза. – Я возненавижу вас. Мы не станем ближе. Я больше никогда не стану с вами разговаривать.

Салли откашлялась. – Манипулирует. Слезы – ее инструмент, Филипп.

– Да пошла ты, мерзкая пизда! – Сжав кулаками простынь, я подпрыгнула на матрасе, пока кричала.

Глаза родителей расширились. Салли выглядела довольной.

– Вот. Вот настоящая Эллисон. Ты не остаешься без гроша. Дом в твоем распоряжении. Марисела будет следить за наличием основных продуктов. Остальное, как и сказала Мередит, на тебе.

В глазах моего отца стояла боль. Это убивало его изнутри. – Мы тебя любим. И ты права, зайчонок, мы подвели тебя. Это единственный известный нам путь, чтобы все исправить.

– Знаю, – процедила сквозь зубы. – Оставлять чужого человека распоряжаться моей судьбой всегда было вашим выходом.

Он поморщился, и моя мама повела его к двери и по холлу. Салли осталась в комнате, самодовольно улыбаясь.

– Ты можешь идти, – я отвернулась к окну на другой стороне комнаты, где всего полчаса назад мы с Финли любовались красотой Пейдж и обсуждали, как мне не стоит ее ломать.

– Ты можешь звонить родителям, Эллисон. Но не наказывать их. Не умолять. Не пытаться изменить их мнение. Я останусь с ними на следующие три месяца. Телефонный счет переведен на твое имя и ответственность. Там активирован базовый пакет, пока ты не сможешь позволить себе большее, поэтому используй его с умом.

Я повернулась к ней, желая убить взглядом. – Почему ты все еще здесь?

– Очень важно, чтобы ты воспользовалась этим временем для самосовершенствования. Твоя жизнь измениться, Элли. Воспользуйся шансом. Решение, принятое твоими родителями – самое тяжелое в их жизни, и приняли они его, потому что любят тебя.

– Бог ты мой, Салли. Ты права. Я исцелилась.

Салли усмехнулась. – Рада, что ты не утратила чувство юмора.

– Это не юмор, идиотка, а сарказм. Можешь валить вместе с моими излишне доверчивыми родителями, ты, алчная коварная змея.

– Всего наилучшего, дорогая. Надеюсь на скорый разговор.

– А я надеюсь, что ты попросишь у родителей денег за мгновение до того, как поднять глаза и столкнуться с полным грузовиком токсичных отходов.

Салли не выглядела испуганной, скорее грустной, когда повернулась к выходу, не сказав ни слова. Она спокойно поговорила с родителями, Мариселой и Хосе перед тем, как хлопнула входная дверь, и их машина направилась к воротам.

Я стучала кулаками по матрасу, крича изо всех сил. В словах, слетавших с моего языка, не было никакого смысла, я не запоминала что именно наговорила в сердцах, но мне не оставили выбора, а это оказалось единственным выходом.

Я бросилась в комнату Финли. Кровать застелена, комната пуста, багаж исчез.

– Какого хрена? – Не выдержала я, рванув в свою комнату за телефоном. И набрала Финли.

Ее голос сразу же заполнил линию. – Элли? О, мой Бог, милая, я в машине с Марко. Мне едва позволили одеться. Марисела собрала все мои вещи и, когда я вернулась в комнату, дежурила у входа.

– Тебя тоже выгнали?

– Нет. Отправили в Санью. Сказали, тебе нужно время побыть одной.

– Какого хрена. Меня наказывают?

Финли затихла. – Что ты собираешься делать? Мама сказала, тебя лишили всего.

– Я... я не знаю. Не думала еще. Наверное, наверное, я... – Если просить денег у Финли, я буду выглядеть так же жалко, как и любой вонючий курьер, над которыми мы издевались, достигнув половой зрелости.

– Мне запретили тебе помогать, – Финли звучала раздавлено. – Но я оставила всю имевшуюся наличку в тумбочке. Там около восьми или девяти сотен. Она забрала твой паспорт и заморозила все счета. Мне очень жаль.

– Ты знала об этом? Поэтому приехала домой?

– Конечно, нет. Ты моя сестра, Элли...

– Все будет хорошо. Спасибо за наличку. Когда они остынут, то почувствуют себя ужасно и передумают.

– Нет, – тихо ответила Финли. – Они отдали Салли весь контроль.

– Это нелепо. Невозможно.

– Они подписали контракт. Салли должна дать личное разрешение на любые суммы или услуги, касающиеся тебя. Так сказала мама. Понятия не имею, что они сделают, если ты не найдешь квартиру. Салли упоминала приюты в Эстес Парке. – Я никогда не слышала такого страха в голосе Финли.

– Просто…бред какой-то. Как только папа откажется от затеи с интервенцией, пошлет Салли куда подальше. Он любит меня сильнее собственной совести, сильнее мамы – и тем более сильнее треклятого контракта с псевдо-терапевтом.

– Точно. Он любит тебя больше всего на свете, Элли. Больше собственного чувства вины, гордости или твоей злости. Больше меня.

– Это не правда Финли. Ты – примерная дочь.

– А ты та, которая требует больше внимания.

Грудь сдавило от боли. Осознание правды заставило боль усилиться. Я и подумать не могла, что Финли обо мне такого мнения, а оно было единственным, имевшим для меня значение.

Она продолжила как ни в чем не бывало, словно не вырвала мое сердце из груди. – Пока рано говорить, но я бы не стала в ближайшем времени рассчитывать на их помощь. На этот раз они настроены серьезно. Ты зашла слишком далеко.