П.А.Сарапульцев - Homo Страница 10

Характер информации, получаемой при телепатическом контакте с родными и близкими, усиленный неожиданностью и повсеместностью, с поразительной быстротой привел к глобальному разрушению одной из основополагающих ячеек человеческого общества - семьи. И если количество так называемых отеллизмов (убийств из чувства ревности) лишь умеренно возросло из-за взаимообратимости телепатического воздействия, выявлявшего в большинстве случаев взаимные неприязни или адьюлтеры, то количество самоубийств, особенно у эмоциональных лиц с устоявшимся реноме, значительно увеличилось в условиях всеобщего доступа не только к внешней, декларируемой части личной жизни, но и к истинный мыслям и чувствам, резко отличавшимся у большинства людей того времени от их поведения в обществе, особенно в вопросах религиозной, половой и правовой морали.

Прогрессирующее расширение зоны телепатического воздействия привело к становлению эпохи “волшебного горшочка” (немецкий синоним “ах, мой милый Августин”), обозначенной так в память об андерсеновском горшочке, позволявшем получать сведения о жизни своих соседей. Мелкохулиганское использование полученной информации вызвало активизацию феномена “хромого беса”, приведшего к всеобщей скандализации населения вследствие резкого увеличения количества самых разнообразных проказ и вмешательств в частную жизнь других людей.

Интересной представляется реакция большинства обывателей на внезапное изменение условий их существования, укладывающаяся в два чисто психологических феномена: пантагрюэлизма и страусизма. В то время как одни жители Земли, видя, что все без исключения мысли и чувства стали доступны всеобщему обозрению, восприняли это как должное и начали вести жизнь, наиболее соответствующую их внутренним потребностям, что, естественно, привело к некоторому преобладанию физиологии в жизни общества, то другие, и таких оставалось значительное большинство, продолжали вести себя так, будто их намерения и ощущения по-прежнему оставались за семью печатями для окружающих, и эта особенность их реагирования, действительно напоминающая страуса в момент опасности, вызывала дополнительные насмешки и еще более обостряла межчеловеческие отношения.

Все эти, в принципе, чисто личностные перипетии и треволнения неожиданно для большинства наблюдателей и участников переросли в завершающую данный период всесокрушающую эпоху “карточного домика”,когда на протяжении сравнительно короткого промежутка времени закачалось и рухнуло тысячелетнее здание человеческой цивилизации, базировавшееся, как оказалось, на нерушимости “феномена покера”, требовавшего сохранения хорошей мины при любой игре, то есть сохранения тайны своих мыслей от посторонних. Тысячу раз прав оказался Томас Элиот, утверждавший, что “мир не может быть объяснен. Тайна должна быть смиренно признана”.

И действительно, о каком, например, свободном предпринимательстве могла идти речь, когда исчезла сама возможность сохранять тайну доходов и расходов не только от своей жены и конкурентов, но и от любого из наемных работников, когда абсолютно обязательным стало афиширование своих знакомств и связей не только с дамами полусвета, но и с руководителями профсоюзов, государственными чиновниками и членами ку-клукс-клана, а также сицилийской мафии. К чему стали нужны людям накопления, если на них нельзя было купить чужую плоть и чужой труд. Только типы с комплексом духовного садомазохизма могли получать удовольствие от услуг лиц, знающих о тебе все и вся и изливающих на тебя потоки ненависти или равнодушия в момент твоего наивысшего физического или эмоционального блаженства.

Как это ни странно, но исчезновение условий для продажи заведомо фальшивых услуг и ласк привело на грань краха не только первую древнейшую профессию, но и такие высокоморальные институты общественной жизни, как государство и демократия. Ибо отсутствие условий для прикрытия своего скудоумия или заведомой посредственности способностями своих референтов и помощников, а также невозможность жить по принципу “ничего не вижу, ничего не слышу”, устранило даже саму возможность проведения президентских или каких-то иных выборов, как известно, составляющих принципиальную основу истинной демократии, и разрушило такие фундаментальные структуры любой государственности как бюрократизм и чинопочитание.

Своеобразным завершением эпохи “карточного домика” явились грандиозные манифестации проституток, сенаторов и представителей преступного мира, проходивших под лозунгом “Долой телепатию и социализм”!

Следующий период, зародившийся в недрах первого и характеризующийся апогеем телепатии и проявлением зачатков астрализации, носит в специальной литературе название “адрайского”, при этом, аналогично названию первого периода, допускалась перестановка слагаемых данного названия. Своеобразие термина “адрайский” можно объяснить тем, что в течение этого периода произошло удовлетворение большинства желаний, тревоживших человеческое общество с момента его возникновения, однако все это только подтвердило высказывание древних мыслителей о том, что дорога в ад выстлана благими намерениями.

Феноменом, ознаменовавшим возрождение способностей к мысленному воздействию на структуру вещества, явился феномен Мидаса. Но если о начальных этапах этого процесса у нас имеются совершенно точные, документированные сведения, носящие в отображении вечерних газет несколько юмористический характер: обваливающиеся под тяжестью золотых ванн и унитазов потолки, застывшие под собственной тяжестью платиновые самолеты и автомобили, то конец этого феномена практически не получил отражения в литературе и прессе из-за тотального прекращения печатного дела, вызванного внезапным исчезновение всей и всяческой (вплоть до туалетной) бумаги, превратившейся в поддельные денежные знаки и акции.

Почти одновременное появление двух новых феноменов (“Пигмалиона” и “графа Дракулы”), однородных по существу, но резко отличавшихся по своим последствиям, было вызвано возобновлением давно забытых способностей к фантомообразованию. Именно этим феноменам человечество обязано наступлению эпохи “парапсихологической паутины”, когда несоответствие между всевозрастающими паранормальными способностями и реальными возможностями управления ими привело к тому, что человечество почувствовало себя мухой, пойманной в паутине, когда каждое новое движение (в данном случае - мыслительное) лишь усугубляет трагизм уже возникшей ситуации.

Первый из вышеуказанных феноменов вызвал взрывообразное увеличение численности городского и сельского населения, в основном, за счет двух-трех наиболее популярных в обществе художественных типов (у мужчин ими, например, оказались Джина Лолобриджида, Клаудия Кардинале и Мирей Матье, у женщин - Ален Делон и Жан Марэ. Значительно реже встречались ожившие копии Аполлона и Венеры Милосской, менее приспособленные к ведению домашнего хозяйства).

Имея более или менее одинаковую внешность и основные черты характера, двойники, тем не менее, отличались по своему интеллекту, идентичному интеллекту их создателей, и по представлениям о человеческом обществе, зависящим от исторической эпохи, от книг или кинокартин, их породивших. Вполне понятно, что подобные предпосылки не только усугубили трудности человеческого существования, оказавшись причиной постоянных дуэлей и драк между фантомами однотипных героев, а также скандальных сцен между однородными героинями, но и привел резкому снижению естественной рождаемости, что не могло не сказаться на перспективах развития человечества в целом.

Еще большие осложнения в жизни общества вызвало овеществление фантазий наименее интеллектуальных и несовершеннолетних граждан, вдохновленных комиксами и хичкокоподобными фильмами ужасов. Первое же появление разнообразных вампиров, Франкенштейнов и одержимых дьяволом ознаменовалось потрясающей волной всеобщей паники и страха, захлестнувшей на какое-то время не только рядовых обывателей, но даже армию и полицию.

Правда, довольно скоро человечеству удалось вырваться из-под гнета всеобъемлющего ужаса, обезлюдившего улицы и общественные учреждения, поскольку был найден (а вернее, восстановлен) простой, но достаточно эффективный способ укрощения нечистой силы с помощью заклинаний, проклятий и крестных знамений. Столь своеобразный и, казалось бы, антинаучный подход к решению этой проблемы оказался крайне действенным вследствие предуготованности подобного эффекта в самой структуре сказочных фантомов, обладающих поголовной чувствительностью ж вышеуказанным воздействиям.

Вот почему этот этап, начавшийся так трагически и безысходно, закончился в духе банальнейшей мелодрамы, когда несчастные беспризорники-вурдалаки бегали за прохожими с просьбами о капельке крови, а старые обездоленные вампиры выскакивали из развалин с криками: “Крови! Крови жажду!”—и в ужасе скрывались обратно при первой попытке произнести заклинание.