Юрченко Борисович - Философия и логика времени Страница 10

В точке пересечения световых конусов заключена та парадоксальность, которой требует лемма 5 от времени: быть дискретным и при этом неотделимым. В понимании времени мы пользуемся уже готовой в нашем уме моделью математического континуума, в котором можно локализовать любую точку согласно АС, и назвать число, исполняющее согласно аксиоме Дедекинда роль имени этой точки. Но можно ли считать полноценным имя, которое записывается бесконечной дробью, т.е. число, в котором фигурирует бесконечность? Если письмо с таким адресом отправить по почте, оно точно никуда не дойдет. Разве само это число уже не содержит в себе некую физическую неопределенность и некую принципиальную неотделимость от континуума? Континуум выглядит эластичным не только в том смысле, что его нельзя проткнуть самым тонким инструментом, но и в том, что из него невозможно вырвать отдельную точку. Еще более очевидным это выглядит на стреле времени. Существование настоящего кажется нам несомненным, мысленно его всегда можно локализовать как точку отсчета (которая для удобства считается целочисленной), на которую мы естественным образом ссылаемся, начиная свои физические рассуждения: «пусть в момент времени t…» и т.д. В этом – дискретность времени. Но эту точку невозможно изолировать от прошлого и будущего. Это – неотделимость.

Т.о. пространство Минковского должно быть именно таким - дискретным и неотделимым, представляя собою ничто иное как совокупность всех точек мгновенного покоя в физическом пространстве. Но эти точки являются фиктивными для физического пространства. Они не принадлежат динамической Вселенной, как на этом настаивал Эйнштейн. Пространство Минковского можно было бы назвать иллюзией, но оно и есть эфир, на котором формируется геометрия СТО и ОТО. Для ума, способного взглянуть на мир с точки зрения эфира, иллюзией является как раз Вселенная. В этом смысле ОТО не обладает фоновой независимостью. Да, эфир не имеет физического смысла. Ничто и есть ничто. Но без этого ничто невозможно все остальное. Все покоится на нем. Эфир – это несущественный фон, но этот фон неустраним из физического мира. Добавление в рис. 4 суперконуса Большого взрыва подразумевает, что сингулярность – это не начало времени, а отсутствие времени. Если сингулярность принимать за точку отсчета, то она находится везде, в любой световой точке, в любом мгновенном покое. Достаточно ткнуть пальцем куда угодно, чтобы попасть в сингулярность.

Лемма 5 объясняет и то, почему никакая ИСО не может повлиять на скорость света: ни уменьшить ее, ни увеличить. Ведь странность c(t) заключается в том, что она не складывается с другими скоростями:

(4.2)

Очевидно, если две физические величины не складываются, то они имеют разную природу. Приведенное уравнение есть оксиморон. Этому можно найти лишь одно объяснение. Мы неправильно интерпретируем константу с. Это вовсе не скорость, а точка покоя. Невозможно деформировать ничто. Невозможно изменить мгновенный покой. Он либо есть, либо его нет. Стандартное для релятивистской физики утверждение: «Невозможно разогнать тело до световой скорости, потому что его кинетическая энергия должна возрасти до бесконечности», - следует понимать с точностью до наоборот: невозможно абсолютно остановить тело, потому что его масса покоя должна аннигилировать.

Именно с этой скоростью мы проносимся над бездной небытия, которая поджидает нас в каждом прекрасном мгновении. Эфир мелькает перед нами в каждом настоящем. Каким-то чудесным образом мы всю жизнь без усилий скользим над этой бездной. Именно к этому неподвижному как вечное настоящее эфиру приближаются Ахиллес и черепаха. Фактически рассуждение Зенона выстраивается на искусственном замедлении времени, так что можно провести аналогию с метрикой Лоренца. При каждом шаге наших рассуждений об Ахиллесе и черепахе мы делаем короче фрагмент физического времени Δt, хотя при этом тратим на него одно и то же психологическое время (так можно размышлять целый день о секундном движении стрелки на часах, но часы от этого не остановятся). Т.о. время как бы «замедляется», а пространство, которого также становится все меньше, как бы «сжимается».

Можно сказать иначе. Пусть координатная ось пути S является твердым стержнем Тогда по мере нашего мысленного продвижения по ней эта ось сжимается, как это должно происходить с действительным стержнем в СТО согласно преобразованиям Лоренца, которые описывают отношение двух мер к одной величине, но не отношение двух величин, и поэтому замедление времени есть фактически результат измерения одного и того же эталона двумя мерами.

       (4.3)

Эти преобразования для двух ИСО, в одной из которых находится наблюдатель, а в другой – объект, легко вернуть к каноническому виду теоремы Пифагоры, если принять:

c = v0, ,

Здесь скорость света принимается за нулевую как эталон, который выражается отношением двух других эталонов – длины Δs0 и времени Δt0. Искажение становится наглядным в виде дополнительного члена для наблюдателя, состоящего из эталона времени и пространственного коэффициента σ, «растягивающих» интервал объекта в ИСО наблюдателя, где , и - мера наблюдателя, объекта и эталона соответственно:

(4.4)

Заметим, что эта формулировка математически корректна, но при этом использует вместо скорости света эталон, который отвергнут в СТО. В ОТО он подразумевается как Планковские интервал и длина из (1), а для квантовой гравитации эталон – это в общем и целом начальные кванты времени dt и пространства ds, которые не следует путать с дифференциалами. Конечно, если речь идет о Планковских единицах, которые сами определены через скорость света, то такая подмена есть тавтология. Было бы желательным определять эти константы не по измеренной скорости света, но от какой-то более фундаментальной величины. Например, через трансцендентальное число π. Почему оно имеет такое значение в нашем мире? Если оно лежит в основании нашего пространства, то можно было бы предположить, что физическое (3+ t)-мерное пространство-время есть в каком-то смысле π-мерное, т.е. фрактальное.

Назовем уравнение (4.4) рекурсивным преобразованием, имея в виду, что входящие в него переменные могут быть выражены рекурсивно из начальных единиц. Его можно интерпретировать как процесс геометрического стягивания треугольника в одну из его вершин путем очень большого, но все же конечного числа сечений. Практической ценности это уравнение не имеет, но крайне важной оказывается его структура. Она подразумевает, что релятивизм должен по-квантово разворачиваться из сингулярности, а не появляться вдруг в уже готовом пространстве-времени, как это собственно и постулируется в СТО. Т.о. уравнение (4.4) возвращает релятивистским эффектам дискретность, а значит и причинность.

Время наблюдателя не меняется, но его мера стремится к бесконечности по степени приближения скорости объекта к световой точке покоя. Понятно, что, прикладывая свою увеличивающуюся меру к интервалу объекта, он будет получать все меньшее количество единиц, поскольку здесь дискретный релятивистский мир встречается с континуальным эфиром. Выражаясь более точно, скорость света есть предел всех скоростей (фильтр Коши), но эта граница не принадлежит им. Соответственно, квант времени dt есть точка континуума, к которому сходятся все дискретные интервалы Δtn, образующие математический фильтр релятивистского времени, локализованного внутри светового конуса. Дальше только сама световая точка, т.е. нуль, который становится фигуральной, а не математической величиной.

Именно так, в виде эффекта «высоко-мерного» наблюдателя понимали релятивизм Лоренц и Пуанкаре, считая его фиктивным и не имеющим физического смысла (позже они признали интерпретацию Эйнштейна). В нашем рассмотрении апории Зенона этот эффект оказывается равносильным тому, что Ахиллес и черепаха приближаются к абсолютному покою, который находится на финише их забега. Подробное математическое описание такой истории можно дать в координатах Риндлера, составленных для равномерно ускоренного наблюдателя. Более простое описание дается независящей от времени метрикой Ферма по «чистым» пространствам, представленным стратами в факторизованном пространстве Минковского M/t. при расслоении Вселенной, которые можно уподобить полям Киллинга:

(4.5)