Лора Инглз Уайлдер - Маленький домик в Больших Лесах Страница 11

Гости во все глаза смотрели, как дядя Джордж с бабушкой отплясывают джигу. Скрипка не замолкала. Дядя Джордж начал громко отдуваться и вытирать со лба пот. Бабушка весело подмигнула.

— Тебе ее ни за что не переплясать, Джордж! — крикнул кто-то.

Дядя Джордж заплясал быстрее — в два раза быстрее, чем раньше. Бабушка не отставала. Гости подбадривали танцоров веселыми криками. Женщины хлопали в ладоши и смеялись, мужчины поддразнивали Джорджа. Джордж не обращал на них внимания, но смеяться уже не мог — ему не хватало дыхания. Он плясал джигу.

Папины голубые глаза весело сверкали. Он стоял, смотрел на бабушку и Джорджа, а его смычок плясал по струнам. Лора подпрыгивала на месте, визжала и хлопала в ладоши.

А бабушка все плясала и плясала, подбоченясь, высоко подняв голову и улыбаясь. Джордж продолжал плясать, но уже не так быстро, как вначале. Топ-топ-топ — весело отстукивали бабушкины каблуки.

Большая капля пота стекла со лба дяди Джорджа и заблестела у него на щеке. Вдруг он поднял руки, прохрипел:

— Сдаюсь! — и остановился.

Поднялся страшный шум — все кричали, хлопали, топали ногами, радостно приветствуя бабушку. Бабушка поплясала еще немножко, но вскоре и она остановилась, смеясь и ловя ртом воздух. Джордж тоже смеялся и утирал со лба пот.

Вдруг бабушка перестала смеяться и со всех ног кинулась на кухню. Скрипка умолкла. Все женщины, перебивая друг друга, что-то говорили, все мужчины дразнили Джорджа, но тут все разом замолчали. А бабушка появилась в дверях и сказала:

— Сироп готов. Угощайтесь.

Гости снова заговорили, засмеялись и заспешили на кухню за тарелками, а оттуда во двор за снегом. Дверь из кухни была широко раскрыта, и в дом вливалась волна холодного воздуха.

На небе горели холодные звезды, мороз щипал Лоре нос и щеки, а ее дыхание превращалось в пар.

Вместе с другой Лорой и со всеми остальными ребятишками она набрала себе в тарелку чистого снега и побежала обратно в набитую гостями кухню.

Бабушка стояла у плиты, большой деревянной ложкой зачерпывала из медной кастрюли горячий сироп и разливала его по тарелкам прямо в снег. Сироп застывал и превращался в мягкие леденцы, а гости старались побыстрее их съесть.

Есть можно было сколько влезет — ведь кленовый сахар еще никогда никому не повредил. В кастрюле было сколько угодно сиропа, а во дворе — сколько угодно снега. Расправившись со своими тарелками, гости опять наполняли их снегом, а бабушка наливала им новую порцию сиропа.

Досыта наевшись мягких кленовых леденцов, гости двинулись к длинному столу, уставленному пирогами с тыквой, пирогами с сушеными ягодами, всякими пирожными и печеньями. На столе были также ржаной хлеб, холодная вареная свинина и маринованные огурцы. Ой, до чего ж они были кислые!

Наевшись до отвала, гости снова пустились в пляс, а бабушка тем временем следила за сиропом. Несколько раз она наливала ложку сиропа в блюдечко, старательно его размешивала, потом качала головой и отправляла сироп обратно в кастрюлю.

Наконец, когда сироп в блюдечке стал превращаться в мелкие зернышки наподобие песчинок, бабушка крикнула:

— Девочки! Скорей сюда! Он засахарился!

Тетя Руби, тетя Дора и мама бросили танцы и помчались на кухню. Они протягивали бабушке большие кастрюли, маленькие кастрюльки и, как только они наполнялись, подставляли новые.

Потом бабушка сказала:

— А теперь принесите игрушечные формочки для детей.

Для каждой девочки и каждого мальчика нашлась формочка или, на худой конец, разбитая чашка или блюдце. Дети с замиранием сердца следили, как бабушка накладывает им сахар. А вдруг на всех не хватит? Тогда кому-то придется показывать, что он не эгоист и умеет себя вести.

Но сахара как раз хватило на всех. В последнюю формочку бабушка наскребла остатки со дна. Она никого не обделила.

Танцы под скрипку продолжались. Обе Лоры стояли и смотрели, а когда устали стоять, тихонько уселись в уголке. Танцы были такие красивые, а музыка такая веселая, и Лоре казалось, что ей никогда не надоест смотреть и слушать.

Разноцветные юбки, шурша, проносились мимо, каблуки стучали, а веселая скрипка все пела и пела.

А потом Лора проснулась и увидела, что лежит поперек бабушкиной кровати. Было уже утро. Мама, бабушка и Крошка Кэрри еще не просыпались. Папа с дедушкой, завернувшись в одеяла, спали на полу возле камина. Одной только Мэри нигде не было видно — ее уложили с тетей Дорой и тетей Руби.

Вскоре все встали, позавтракали оладьями с кленовым сиропом, а после завтрака папа подогнал к дверям лошадей, запряженных в сани.

Он усадил в сани маму с Крошкой Кэрри, дедушка с дядей Джорджем взяли на руки Лору и Мэри и перебросили их через край саней в постеленную на дно солому. Папа закутал девочек в шубы, сани покатили сквозь Большие Леса к дому, а бабушка, дедушка и дядя Джордж стояли в дверях и кричали:

— До свидания! До свидания!

Солнце пригревало, лошади взметали снежные брызги, а в следах копыт за санями из-под тонкого слоя талого снега проглядывала темная земля.

— К вечеру сахарный снег растает, — сказал папа.

Поездка в город

Сахарный снег растаял, и пришла весна. Кусты орешника, что росли вдоль изгороди, покрылись молодой листвой, и в них запели птицы. Трава снова зазеленела, в лесу запестрели лютики, фиалки и крошечные цветочки кислицы.

Когда потеплело, Лоре и Мэри захотелось ходить босиком. Сначала мама разрешила им побегать босиком вокруг поленницы, потом немножко подальше, а вскоре их башмаки почистили, смазали жиром и убрали, и девочки стали бегать босиком целыми днями, а перед сном мыть ноги. Ноги у них загорели и стали такими же коричневыми, как и лица.

Во дворе росли два больших дуба: Мэрин и Лорин. Под ними девочки устроили себе домики. Мэрин домик был под Мэриным дубом, а Лорин — под Лориным. Ковром служила мягкая зеленая трава, а крышей — зеленые листья. Сквозь листву проглядывало голубое небо.

Из прочной толстой коры папа смастерил качели и повесил их на толстый сук Лориного дуба. Качели были Лорины, потому что висели на ее дереве, но Лора не жадничала и позволяла Мэри сколько угодно качаться на своих качелях.

Мэри играла с разбитым блюдечком, а у Лоры была красивая чашка с отбитой ручкой. Остальная посуда была из листьев. Ее ставили на кукольный стол, которым служил красивый гладкий камень В домиках вместе с девочками жили куклы Шарлотта и Нэтти и два деревянных человечка, которых вырезал папа.

Каждый день Мэри с Лорой делали куклам новые шляпки из листьев.

Коровы Сьюки и Рози теперь паслись в лесу. Они ели свежую траву и сочные молодые листья. В хлеву появились два маленьких теленка, а в свинарнике вместе со свиньей-мамой теперь жило семеро поросят.

Вокруг пней на прошлогодней вырубке папа начал распахивать землю и сеять кукурузу. Однажды вечером папа пришел домой и спросил Лору:

— Как ты думаешь, что я сегодня видел?

Лора не знала.

— Ну так слушай, — сказал папа. — Утром, когда я работал на вырубке, я поднял голову и увидел, что на опушке леса стоит олениха. А теперь угадайте, кто был вместе с ней?

— Маленький олененок! — хором закричали девочки, хлопая в ладоши.

— Да, — сказал папа, — рядом с оленихой стоял славный маленький детеныш. Он был светло-коричневый, с большими темными глазами. Мордочка у него была розовая и мягкая, копытца не больше моих пальцев, а ножки тоненькие-претоненькие. Он стоял, смотрел на меня своими большими добрыми глазами и думал: «Что это такое тут стоит?» Он меня ничуть не испугался.

— Ведь ты не стал бы стрелять в маленького олененка? — спросила Дора.

— Конечно не стал бы. И в его маму и папу тоже. Теперь, пока все детеныши не вырастут, охотиться нельзя. До осени придется нам обойтись без свежего мяса.

И еще папа сказал, что, как только он закончит сев, они с мамой поедут в город. Лора и Мэри тоже поедут. Они теперь уже большие.

Девочки страшно разволновались и назавтра стали играть в то, как они едут в город. Но это у них не очень хорошо получалось, потому что они никогда не бывали в городе. Они знали, что в городе есть лавка, но никогда ее не видели.

Шарлотта и Нэтти каждый день спрашивали, можно ли им тоже поехать в город, но Лора с Мэри всякий раз отвечали: «Нет, детка, тебе еще рано. Может быть, на следующий год, если ты будешь хорошо себя вести, тебе тоже разрешат туда поехать».

Наконец однажды вечером папа сказал:

— Завтра мы едем в город.

В этот вечер, хотя до субботы было еще далеко, мама выкупала девочек и закрутила им волосы на тряпочки.

От волнения Мэри и Лора долго не могли уснуть. Мама не сидела за штопкой, как всегда по вечерам, а готовила им на завтра самые лучшие чулки, юбки и платья, папе — его лучшую рубашку, а себе — темно-коричневое ситцевое платье с узором из лиловых листочков.