Валерий Гришковец - Одиночество в хаосе мегаполиса Страница 11

Говорил я не зло, и, думаю, Яковлев и все присутствовавшие на вечере меня поняли. А вообще в «Клубе» собрались люди интересные, а многие мне даже и приятственные: А. Варакин, Ф. Черепанов, И. Русанов. Впервые увидел здесь вживе, хотя давно знаю, П. Басинского, В. Пеленягрэ, Л. Абаеву.

Заседание «Клуба» прошло живо, в атмосфере дружелюбия, понимания. Это то­же сыграло свою роль. Был и банкет — довольно приличный стол в нижнем буфете.

Ушел из ЦДЛа в неплохом настроении, что со мной в эти дни бывает крайне редко и что для меня очень важно.

В буфете, прямо за столом, Сергей Луконин набросал мой портрет. Довольно схожий. На это я заметил: «Сын Николая Старшинова и Юлии Друниной Сергей Старшинов дважды меня фотографировал (очень хорошие снимки получились), а его тезка, сын также знаменитого поэта-фронтовика Михаила Луконина меня запечатлел пером».

Конечно, выразился я не столь высокопарно, но все же, все же был в моей жизни прекрасный московский вечер. Притом, после жуткого, мрачного дня.

Вышел из ЦДЛа один и двинул по Тверскому бульвару на Тверскую улицу по праздничной Москве. Такие встречи и прогулки — это как раз то, что меня здесь держит, что дает силы выстоять, жить.

27 марта. Ясно, солнечно, безветренно: +5. По-весеннему легко дышится.

С утра хлопотал по хозяйству. После обеда поехал в «Дружбу народов» к Залещуку, завотделом поэзии. Стихи мои и переводы, по словам Залещука, гото­вы к печати еще с прошлого года. Но конкретно до сих пор ничего не известно.

В «ДН» встретил Турбину. Она обрадовалась мне: при ней была верстка био­графических справок авторов Антологии белорусской поэзии. Попросила меня просмотреть, внести дополнения, правки. Что я тут же и сделал. Среди авторов Антологии не оказалось Шушко, Трофимчука, Горегляд, Диковицкой. А ведь обе­щал Кожедуб, притом, мол, точно даст. Попросил по возможности включить хотя бы Шушко — нам с ним бок о бок жить. Так, сказал, и передай Кожедубу.

1 апреля. Сыро, ветрено, холодно.

Отвез стихи в «Наш современник». Ю. Кузнецова не было — в отпуске до 9 мая. Сдал подборку в секретариат.

Вышел из редакции и решил прогуляться, тем более что в последнее время я бываю в одних и тех же местах. Пошел по Цветному бульвару на Неглинную, с Неглинной свернул на Петровку, с Петровки на Страстной бульвар, дошел до Пушкинской площади и по Тверской двинул на Маяковскую. Там меня ждал Синадский. С ним пошли к Петровичу — решать наши общественные дела. Сказать честно, охота заниматься чем-нибудь подобным пропала у меня давно, но тут надо что-то делать — ветераны в лице Петровича мне симпатичны. Да и Петрович обещает отдать мне ключи от библиотеки, где при случае можно будет заночевать. Петрович и тут не против — был бы я, поэт, член СП, с ними.

А Москва все преображается: столько всего наворочали — и такого. Чего стоит Музей современного искусства на Петровке! А новостройки в центре. А сколько казино, ресторанов, салонов, кафе и прочего-прочего!.. Сам черт вкупе с дьяволом не разберутся, что и откуда появляется.

И что ни говори, а не любить этот город, даже сегодняшний, во многом мне чуждый, просто нельзя. «Москва, Москва!..» — так и хочется повторять вслед за Пушкиным. Время идет, меняется — меняется и Москва, но как была она пре­красна, так и остается. И, уверен, пребудет таковой во веки веков.

Случайно через стекло увидел в киоске издание «Газета». В ней на пер­вой полосе сообщение о смерти Валентина Павлова, последнего председателя Совмина СССР, члена ГКЧП. Совсем недавно видел его в передаче НТВ, бодрого, уверенного, умно рассуждающего и так же умно отвечающего на вопросы. Был он весьма симпатичен мне еще с тех самых дней ГКЧП. Совсем еще не старый человек. Жаль, жаль Валентина Батьковича, пухом ему земля. А вот Горбачев и Ельцин живы, и нечистая их не берет, хотя и старше Павлова, и молва народная не раз и не два приговаривала их. Да и Ельцин, помнится, месяцами «руководил» страной из ЦБК. Воистину: все во власти Господа!

3 апреля. По приглашению Ф. Ч. поехал на Комсомольский пр. 13, в Союз писателей России. Там состоялась презентация альбома лауреатов премии «Хрустальная роза Виктора Розова». Ф. Ч. — в числе первых лауреатов этой премии.

Спустя какой-то час там же чествовали выход книги А. Овчаренко «В кругу Леонида Леонова». Выступали В. Ганичев, академик Е. Челышев, В. Распутин, Ф. Кузнецов, жена А. Овчаренко Ольга Соловьева-Овчаренко, дочь Леонида Лео­нова Наталья Леонидовна.

Конечно, наиболее впечатляющим было выступление Валентина Распути­на. Он, пожалуй, единственный преемник (по праву) великих традиций рус­ской словесности, преемник последнего классика великой русской литературы Л. М. Леонова. В. Г. об этом не говорил и даже не намекал, но я ЭТО чувствовал в его словах, голосе, мимике. Да, В. Распутин — совесть русской литературы, совесть русского народа.

14 мая. Пинск встретил свежей зеленью и многоцветьем. Вышел из вагона — навстречу Еленевский.

После московской сутолоки, после бедлама, что устроил себе там, такая тишь, такая благодать!.. Правда, мать совсем уж, совсем, но — слава Богу, держится. И у Леночки все вроде неплохо, хотя.

Позвонил Сытину, обзвонил Шушко, Лавровича. Они меня ждали ночью, Шушко даже собирался на вокзал. С Сытиным часа два просидели, даже забыл чаем угостить, так заговорились.

Перемен много, но все радостные. Это как раз то, что должно мобилизовать на работу.