Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том II Страница 11

Как бы там ни было, Королева, предвидя, что его демарш грозил вскоре опять погрузить Королевство в водоворот гражданской войны, отправила к нему Маршала де Граммона, чтобы вынудить его вернуться во Дворец Конде. Маршал принадлежал к числу его друзей и поручился этой Принцессе привезти его назад; но либо Принц уверился, что тот действует больше в интересах Кардинала, чем в его собственных, или же он стыдился после того, как сделал шаг вроде этого, столь быстро от него отрекаться; он твердил ему те же резоны, какие называл и всем остальным, чтобы приукрасить свое поведение.

Маршал, кто был человеком здравомыслящим, увидев, что его расчет на дружбу не оправдался и не привел того в чувства, развернул перед ним все соображения, какие только могло подсказать ему благоразумие, чтобы заставить Принца выбрать то решение, какого он от него ожидал. Он даже пообещал ему договориться с Королевой, чтобы она дала ему удовлетворение над тремя людьми, что были ему подозрительны. Полагают, что он имел приказ Королевы сделать ему эти предложения; либо она желала его этим усыпить, или же, что более правдоподобно, ничто ей не было дорого, лишь бы предупредить напасти, какие она предвидела, если этот Принц когда-либо поднимет оружие против Короля, ее сына. В самом деле, опуститься до такой степени, чтобы идти на уступки воле одного из своих подданных — все это мелочи для Принцессы, стоящей на страже власти великого Короля. Однако, так как существуют люди, что от всех сделанных им предложений только еще больше упираются, лишь бы не показаться рассудительными, Принц выставил Маршала, не пожелав его дослушать.

Королева очень рассердилась из-за его неповиновения, и так как она ясно видела все, что неизбежно произойдет с этой стороны, то нисколько не [52] огорчилась, узнав, что почти весь Двор ездил предложить ему свои услуги. Не оставалось больше никого, кроме Виконта де Тюренна, кто бы там не побывал. Он по-прежнему был зол, что Принц пренебрегал им со времени своего возвращения, и вместо того, чтобы вспомнить о его службе, он почти на него не взглянул. Месье Принц, кто был самым большим политиком из всех людей, когда хотел, постарался вновь завоевать его доверие, сделав ему множество посулов, но так как он опомнился слишком поздно, Виконт де Тюренн отвечал ему откровенно, что ему здесь не на что надеяться для себя, если только не на то, что он был рад не оставлять Королеву в неуверенности по поводу своих чувств. Ответ вроде этого совершенно уверил ее в его верности, но поскольку, к несчастью, мы тогда жили во времена, когда стало обычаем продавать свои услуги, и он захотел сделать, как другие. Он еще не был настолько бескорыстен, каким его видели позже. Он подумывал жениться, и удерживало его лишь то, что ему не удалось взять в жены Мадемуазель де Роан; но она предпочла ему Шабо, прельстившись его изысканными манерами, не приняв во внимание, какая большая разница существовала между одним и другим.

Приготовления к войне.

Месье Принц, приобретя множество друзей за время своего пребывания в Сен-Марке, выехал оттуда в конце концов, чтобы удалиться в Берри. Кроме Наместничества, какое он имел над этой Провинцией, он обладал там еще собственной крепостью под названием Монрон, что его отец распорядился чрезвычайно надежно укрепить. Я не знаю, как это потерпели, поскольку такое не могло не указывать на злодейские замыслы; как бы там ни было, едва его сын прибыл туда, как разослал циркулярные письма всем своим друзьям. Он в них излагал, что только чудом выскользнул из рук Кардинала, хотя и весьма удаленного от Двора, но не позволявшего уклоняться от исполнения его приказов, точно так же, как если бы он там присутствовал; так как первому Принцу крови было невозможно видеть [54] воцарение таких насилий, особенно со стороны человека, кого Парламент объявил неспособным к Министерству (поскольку имелось постановление, не только объявлявшее его таковым, но еще и приговаривавшее его очистить Королевство), он призывал их присоединиться к нему, дабы заставить исполнить это постановление; однако, так как им требовались деньги и для того, чтобы самим сесть в седло, и выставить войска, в каких у них будет нужда для сражений с теми, что Королева не преминет направить против него, он позволял им забирать поборы, находившиеся в общественных кассах. Он в то же время отправил к ним Посредников для осуществления этих сборов, и поскольку большинство тех, кто командовал в Провинциях, были к нему расположены, в самое незначительное время увидели все Бюро разграбленными, и страну буквально усеянную воинами, шедшими на подкрепление его бунта.

Едва Королева узнала о том, что происходит, как направила графа де Сент-Аньана в Берри, чтобы навести там порядок. Она его считала более способным к этому, чем кого-либо другого, поскольку знала, что он затаил злобу со времени происшествия во дворце Люксембург из-за того, что Месье Принц сказал ему в разговоре — хорошо бы ему не обращать внимания на случившееся, потому что если он поступит иначе, тот обойдется с ним еще хуже, чем он это сделал с офицером.

Месье Принц не придал большого значения его силам, пока имел дело только с ним, Но узнав, что Король и весь Двор готовятся совершить вояж, чтобы явиться его поддержать, он решил покинуть эту Провинцию и переехать в Гюйенн. Он оставил в Монроне Герцогиню де Лонгвиль вместе с Герцогом де Немуром и несколькими другими высокородными персонами. Одни последовали за его партией, потому что имели честь ему принадлежать и считали бесчестным бросить его в нужде, другие имели обязательства по отношению к его особе, и хотя они не были столь же достойны прощения, как первые, [55] они казались недостаточно сильными, чтобы поднять оружие против их Короля. Принц де Конде отдал командование этой крепостью Маркизу де Персану. Однако, так как он имел столько же доверия к опыту Деба, как к его собственному, он его там оставил, с приказом Персану ничего не предпринимать без предварительных известий от него. Герцог де Немур нимало не оскорбился, увидев, как было установлено Командование в обход его особы, поскольку он должен был выйти из Крепости вместе с Дамами, как только проявится видимость, что она будет осаждена.

Жители Бордо, большие любители нововведений, были счастливы, когда узнали, что Принц де Конде явился в их страну. Они направили ему навстречу Депутатов за пятнадцать лье от их города, дабы заверить его в их расположении и повиновении. Большинство других обитателей этой Провинции также объявили себя на его стороне, так что эта страна показалась ему более пригодной, чем какая-либо другая, для того, чтобы превратить ее в место ведения войны; он начал там вооруженные нападения на Маркиза де Сен-Люка, кто был Генерал-Лейтенантом Провинции. Он почти единственный остался верным Королю, а Граф д'Оньон (чаще — дю Доньон — А.З.), сохранявший какую-то меру во время первой войны в Париже, в настоящее время больше ее не сохранял и заявил себя полностью против Его Величества. Он вооружился против него на земле и на море, и так как все, сколько их ни было, открыто сбросили маски, их первой заботой стало исполнение приказов, что посылал им их новый Мэтр. Он им повелел, как я недавно сказал, захватить общественные деньги — они не преминули это сделать. Что же до него самого, то он еще раз напомнил о своем бунте другими действиями, настолько же точно оскорбительными для Государя, какими только они могли быть. В самом деле, он послал просить помощи в Испанию и в Англию, и, не в силах лучше протрубить фанфару восстания, пустился в Кампанию и обязал большую [56] часть городов, все еще стоявших за Короля, покориться его могуществу.

Кардинал возвращается.

Поскольку до сих пор ничто не мешало возвращению Кардинала так, как страх Королевы перед тем, как бы Месье Принц не задумал то, на что он пошел в настоящее время, она сочла, что не обязана больше соблюдать какие-либо границы. Хотя она, конечно, подозревала, что Принц ничего не делал, кроме как с согласия Герцога д'Орлеана, и могла бы опасаться, как бы этот последний не потряс небеса и землю против нее тотчас же, как увидит возвращение Кардинала в Королевство, она знала, что Герцог был Принцем слабым и неспособным самостоятельно совершить никакую насильственную акцию; да она и не особенно заботилась о его возмущении. Потому что Кардинал уже сделал ему украдкой все зло, какое только мог, и самое худшее, что с ним могло бы случиться — вместо того, чтобы действовать, как лис, что он и делал в настоящее время, он сможет действовать, как лев, в будущем. Итак, она отправила гонца к Его Преосвященству, дабы расположить его не откладывать больше его возвращения. Она уже посылала к нему двух других по тому же поводу, и это с того самого мгновения, когда она узнала, что Месье Принц пустился в путь на Берри. Казалось бы, он должен был бы повиноваться, как только принял первого, и место, какое она весьма желала ему вновь препоручить, было достаточно высокой ценой, чтобы скорее нанимать почтовый экипаж, чем задерживаться хоть на момент с ее удовлетворением. Но если Герцог д'Орлеан был слаб, то этот Министр был таким же ничуть не меньше. Итак, прежде чем устремиться в дорогу, он хотел знать заранее, будет ли обеспечена безопасность для его особы. Впрочем, он имел при себе три тысячи пятьсот всадников; он навербовал их в стороне Льежа и в пригородах Колоня и Экс-ла-Шапель.