Admin - i 103949166edacfb1 Страница 11

      — Мужем твоим вскорости буду. Сама согласие дала, и тому многие свидетели, — прошептал статный мужчина с укоризной. — Кузьму избаловать не дам. Ты ж как наседка с ним, а он мужик будущий, кормилец.

      — Да я и...

      — В школу отдам для одаренных. Не переживай, днем там будет учиться, вечером — домой приходить. Там его многому научат: математике, письму, о мире узнает. Из него знатный купец лет через десять выйдет. А я прослежу. Всему, что знаю сам, обучу, и после вместе караваны да обозы водить будем. Да род наш достойным и богатым делать, чтобы любимые наши в сытости да безопасности жили. Вы ж теперь семья мне.

      Маняша всхлипнула, прижалась к будущему супругу еще сильнее и повинилась:

      — Прости меня, Захарушка. Я думала: подальше от нас хочешь Кузеньку услать. Не знала, что школа эта рядышком совсем и...

      — Просто верь мне, — устало ответил молодой купец. — Не предам тебя никогда, родная моя.

      — Ой молодец-то какой... — восторженно выдохнула быстро сменившая гнев на милость Мири. — Прям как твой Назар. Вот повезло вам, девки, в жизни, да не цените вы своего счастья.

      — Ценю, даже не представляешь насколько, — пробормотала Озерный Дух, которая, заговорив про любимого, тут же ощутила тепло в груди, даже едва не обернулась.

      А тем временем, деловой мужчина подхватил невесту на руки и присел на лавочку под яблонькой, устроив ее на коленях и обещая:

      — Все у нас хорошо будет, уж я постараюсь!

      — Ты всего месяц назад объявился, а уже в женихи набился и в дядьки моему братцу, — смущенно промолвила Маняша, пряча неуверенность в глазах за пушистыми ресничками.

      — Если я решил что, меня с пути не сбить. А как только увидел тебя, сразу понял: ты судьба моя и сердце. Такое сокровище упускать мне не с руки, — с мягкой улыбкой шепнул Захар на ушко раскрасневшейся молодице.

      — Искуситель! — восторженно защебетали призрачные поклонницы видного собой купца.

      — Боюсь я за Кузеньку, — тяжело вздохнула приемная мать. — Вдруг обидит кто в школе той... так-то за ним здесь друзья его присматривают, защищают, а там...

      — Милая, Кузьма наш умненький, а Васька с Наумом — скорее работящие. Я им работу дам, они в накладе не останутся и...

      — Какую работу? — ахнула Маня. — Им же по восемь годков еще только...

      Захар поморщился, перед тем как ответил:

      — В их семьях голодных ртов семеро по лавкам, вот пацаны по улицам и шныряют в поисках пропитания. Этим двоим повезло, тебя нашли, душу добрую. Но нельзя всех кормить за ради милости богов.

      — Ты хочешь, чтобы...

Возмутившуюся было Маню оборвали на полуслове:

      — Снова подвох в моих словах ищешь. Пойми, родная, мужчины они будущие. Им не милостыньку давать надо, а возможность зарабатывать. Что дает уверенность и силу духа укрепляет, учит ответственности, дисциплине. А побирушки только спину пониже склонять учатся, да гордость убивать. Еще, не приведи судьба, — воровать, убивать, да грабить на больших дорогах. Твоя жалость их на плохую дорожку привести может.

      — Я... — Маня не могла подобрать слов, — …просто не могу видеть их голодными и...

      — А они твои подачки для семей таскают: сами голодные, и те недоедают. Доверься мне, я их к делу приставлю и старших тоже. Кузьма среди хороших людей расти будет, работящих, я прослежу.

      Тесный кружок из призраков еще некоторое время наблюдал за развитием отношений между Маней и Захаром, счастливо вздыхал, любовался. Выяснив, что свадьба совсем скоро намечена — молодой купец хотел обряд до рождения младенчика у невесты провести, чтобы все по закону было — Тина разметала ладошкой зеркало.

      — Эх, вот бы твой Назар взял и женился на тебе, — мечтательно шепнула Мири, зависая рядом с Хозяйкой.

      Та вскинула печальные глаза на подругу, потом с грустью выдохнула:

      — Да он бы хоть сегодня, да... я же — дух.

      — Ой, велика ли разница: обычная баба и Озерный Дух, — не сдавалась ворчунья. — Когда обещался-то вернуться?

      — Как сможет, — тоскливо ответила дочь Нептуна, рисуя пальчиком узоры на воде, зависнув в локте над озером. — У него война... осада Мадины.

      — Мать моя женщина, — всплеснула руками неугомонная навья, — себя мучаешь и его тоже. Ну что тебе стоит, покажи ему в зеркале, что хочет. Пусть быстрее заканчивает свою осаду и все — он твой на веки вечные. А то уже месяц урывками видитесь, а толку? Шляется мужик туда-сюда.

      — Не могу я, — всхлипнула Дух. — Ну как ты не понимаешь. Разве можно хранительнице этих мест помогать ему разрушать целый город?

      Она резко поднялась и стремительно метнулась на берег. Обретя тело, упала на пожухлую осеннюю траву и разрыдалась.

      Мири подлетела к подруге, склонилась, над ней, чтобы быть на уровне глаз, и высказала беспокоившее ее:

      — Ты ж сама слышала: про генерала уже слухи всякие пошли. Куда он девается частенько, в лесу бродит... да и война, мало ли... — Тина испуганно посмотрела на утопленницу, а та посочувствовала. — Влюбленным всегда достается тяжелый выбор.

      Девушка, судорожно вытерев слезы кулаком, решилась:

      — Ладно, ты права. Сегодня или завтра, как явится, я ему все покажу.

Но ни в тот день, ни на следующий Черный барон не явился на берег заповедного озера.

                        Глава 10

      — Хочешь, все тебе покажу, что увидеть можно? — тихо, сама не понимая почему, немного заискивающе спросила Тина у своего воина. — Мадину или окрестности, или...

      — Нет, — ровно ответил Назар, зевнув.

      Они всю ночь любили друг друга, мужчина не мог насытиться телом любимой, наслушаться ее страстными стонами, которые всегда вырывались у нее на пике наслаждения, и главное — тихими словами любви, что она шептала ему. Его женщина была очень ласковой, нежной и щедрой на тепло и заботу. С каждой поездкой сюда ему становилось сложнее возвращаться в другой мир, где шла война, порождавшая злобу, ненависть и интриги. Туда, где холодно на душе, так холодно, что приходилось долго отогреваться здесь — у одинокого костерка, тем не менее, дарившего столько тепла, весело потрескивая искрами в уже темное небо. Туда, где его никто не ждет, не любит, наоборот — боятся и часто ненавидят. Где ему больше не хочется жить и служить, но приходится исполнять долг. Генерал все чаще задавался вопросами: а надо ли возвращаться? Ради чего? И раз за разом труднее было убедить себя, что если не он, то у волховских солдат будет меньше шансов на выживание, ведь их тоже кто-то ждет дома. И ведь не на пустом месте его, хоть и боятся до дрожи, но уважают за ум, опыт и невероятное везение, как полагают враги и завистники.

      Назар приоткрыл один глаз, плотнее укрыл любимую, чтобы не дай боги замерзла его красавица, и накрыл ладонью мягкое, такое притягательное полушарие груди. Сейчас ему даже шевелиться было лень, он наслаждался ощущением тела любимой, к которому и во сне прижимался, оплетал руками. Затем открыл второй глаз, уставился на пожелтевшую листву. Озерная Дева защитила их небольшой домик магическим коконом, раздвинула и укрепила стены из веток, надежно защитив от дождей, пыли и грязи. Что позволяло сохранять и тепло, и ковер, полюбившийся лесной обитательнице, и одеяла, и подушки, постепенно привезенные дорогим ее сердцу гостем. Ей было крайне важно, чтобы их гнездышко оставалось в целости и сохранности до следующего его визита на берег волшебного озера. И она этого не скрывала. Вообще ничего от него не скрывала, что еще сильнее подкупало в ней, привязывало.

      — Почему? — шепнула Тина.

      В ее голосе Назар услышал разочарование и отчего-то — страх.

      — Потому что знаю: это потом доставит тебе душевную боль.

      Повернувшись в его руках к нему лицом и заглядывая в черные глаза, она поделилась опасениями:

      — Я боюсь за тебя, Назарушка. Уходишь... а там — война... можешь однажды не вернуться...

      — Вернусь. Чтобы не произошло, я обязательно к тебе вернусь, — твердо заявил Назар, положив ладонь на бледную щеку и погладив. — Даже если на последнем издыхании буду, ползком приползу.

      — Я могу и хочу помочь, — в отчаянии, горячечно зашептала Тина. — Мне все равно, не буду страдать за сделанное, потому как умру от горя, если тебя потеряю.

      Воин тяжело выдохнул, коснувшись ее чела щекой:

      — Скоро война закончится. Осада подходит к концу, и Мадина вот-вот падет. Мои солдаты отправятся по домам, а я вернусь к тебе навсегда.

      — Правда?.. — всхлипнула Тина.

      — Да, любимая.

      И именно сейчас, почувствовав, что Назар улыбается, решилась рассказать ему:

      — Я наполовину человек. И хочу отказаться от своей второй сущности. Тогда мы сможем быть вместе... и в горе, и в радости, и в смерти.