Макс Лукадо - Любовь, которую стоит отдавать Страница 13

А Иона? У этого парня были большие проблемы с гневом — размером с кита. (Простите, не мог удержаться.) Он

думал, что ниневитяне недостойны милости, а Бог считал иначе. Простив их, Бог пренебрег мнением Ионы. И как себя

почувствовал отвергнутый Иона? «Иона сильно огорчился этим и был раздражен» (Иона 4:1).

Я не хочу упрощать это сложное чувство. У гнева может быть много причин: Нетерпение; несбывшиеся ожидания; стресс; судьи, которые не заметили бы нарушения, даже если бы его нарисовали на двери их гаража, — ох, извините, вспомнил футбольный матч в старших классах. Костер гнева может разгореться из самых разных бревен, но, судя по

библейским рассказам, жарче и дольше всего горит хворост неприятия.

Одна своеобразная встреча позволила мне испытать на себе это правило. Я отправился за покупками с женой и

дочерьми. Такова жизнь отца трех дочерей. Сам я не очень увлекаюсь походами по магазинам и предпочитаю проводить

время с книгой в руках. Мы заходим в торговый центр, они ищут, что купить, а я ищу, где присесть. (Подсказка для

торговцев: чем меньше мест, где можно присесть, тем больше объем продаж.) В этом конкретном магазине стульев не

было. Это был дорогой, роскошный магазин сумочек, и тут считали, что сидеть в присутствии их товара не полагается. Так

что я нашел тихий уголок, сел на пол и погрузился в мир фантазии.

— Прошу прощения.

Подняв глаза, я увидел остроносые туфли на высоком каблуке.

— Прошу прощения.

Посмотрев вверх, я увидел сотрудницу магазина с уложенными в пучок волосами и в черных очках в широкой оправе.

— Не сидите на полу, — сказала она.

Я подумал, что ей стало меня жалко.

— Ничего страшного. Кроме того, я не смог найти стул.

Она ответила мне тоном раздраженной учительницы младших классов:

— На полу сидеть нельзя.

Нельзя сидеть на полу? с таким же успехом можно сказать: «Вы не имеете права вырывать у себя зубы мудрости». Если

бы у меня был выбор, я не сидел бы на полу.

— Я не нашел стула, — повторил я.

— У нас нет стульев, — сказала сотрудница, и от ее тона в помещении стало холоднее.

— Но я хочу посидеть, — заявил я, и в горле у меня запершило.

— Мы не хотим, чтобы у нас сидели, — отрезала она.

Мое терпение закончилось. Дальше ехать некуда. Я прихожу в магазин с четырьмя женщинами, которые испытывают

слабость к маленьким сумочкам с иностранными названиями. Разве мне не должны предложить содовую и массаж?

— Хорошо, я постою. Я постою снаружи. Ах, Макс, ты крутой парень.

Я прислонился к стене здания и закурил.

21

Итак, почему я рассердился? Что так расстроило меня? По большому счету, это событие не стоило выеденного яйца.

Что же меня обеспокоило? Можно свести проблему к одному слову. Неприятие. Сотрудница магазина меня отвергла. Она

меня не признала.

Умножь это чувство в миллиард раз, и ты поймешь, как чувствует себя покинутый подросток или брошенный супруг. Я

даже не был знаком с этой дамой, и при этом так рассердился. А что происходит, если ты сталкиваешься с подобным

отношением к себе со стороны своего начальника, друга или учителя?

Тебе больно. И, так как тебе больно, ты начинаешь кипятиться. Говорить гадости, холодно пожимать плечами, оскорблять, хлопать дверью и наезжать. Гнев — твой защитный механизм.

Представь себе подростка, которому читают лекцию. Отец проходится по всему списку: плохие отметки, поздние

возвращения домой, беспорядок в комнате. Каждое обвинение для парня — как удар в грудь. Снова, снова и снова — пока

между ним и отцом не образуется Большой Каньон. Сначала сын пристыженно молчит. Склоняет голову все ниже и ниже. Но

в какой-то момент грань перейдена, включается врожденная техника защиты, и он возвращает удар: «С меня хватит!».

Поднимает голову и выплескивает из себя все.

А как насчет латиноамериканского иммигранта в маленьком английском городе? Сколько раз человек должен

выслушивать издевательства над своим акцентом, шутки по поводу своего имени, видеть, как на него смотрят сверху вниз

из-за цвета кожи, прежде чем вернуть кому-нибудь удар?

Представь себе жену невнимательного мужа. Все остальные женщины у нее на работе в Валентинов день получают

открытки или цветы. Она продолжает надеяться, что мальчик-почтальон остановится у ее стола, но этого не происходит. Она

едет домой, думая: Конечно же, я найду его знак внимания на столе. Но стол пуст. Звонит телефон. Это он. Он задерживается.

Ни слова про Валентинов день. Он забыл. Как он мог забыть? Когда подобное случилось в прошлом году, она расстроилась.

Когда что-то подобное произошло на Рождество, ей было больно. Но когда он забыл о годовщине их свадьбы, она начала

ожесточаться. А теперь еще и это? По ее щекам текут горячие слезы. Она чувствует себя отвергнутой — и приходит гнев.

Если мы так злимся, когда отвергнуты людьми, что же случается, когда мы чувствуем себя отвергнутыми Богом?

Случай номер 1? Каин.

Рассказ о ситуации схематичен, в нем есть пробелы, но нам сообщается достаточно, чтобы мы могли представить себе

это преступление. Каин и Авель отправились поклониться Богу, вероятно, одновременно. Каждый из них принес жертву.

Откуда они знали, что так надо сделать? Им сказал Бог. В Евреям 11:4 говорится: «Верою Авель принес Богу жертву лучшую, нежели Каин». Откуда у человека вера? «Вера от слышания» (Рим. 10:17). Каин и Авель слышали указания Бога. И, когда Авель

принес лучшее от первородных стада своего, он исполнял то, что слышал.

Когда же Каин принес «от плодов земли», он ослушался Бога. Без сомнения, он слышал то же, что и Авель. В

противном случае разве считал бы Бог его несущим ответственность? Каин знал то же, что знал Авель. Он знал, что прощение

грехов происходит через пролитие крови (Евр. 9:22). Но все равно он рассердился, когда Бог не принял его жертву. Бог

предупредил его, чтобы он был осторожен.

Бог спросил Каина: «Почему ты огорчился? и отчего поникло лицо твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли

лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним». В этот момент

Каин еще не согрешил. Немного смирения – и все было бы хорошо. Но у Каина были другие планы.

«И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт.

4:3-8).

Каин сдался. Он отрекся от Бога. Он не верил в свою способность угодить Ему. И выместил свое огорчение на Авеле.

Каин понял бы страдания борющегося миссионера, который писал:

Бог требовал от меня так много, а Его мнение обо мне было таким невысоким, что я мог жить

только неугодным Ему... Целый день Он упрекал меня: «Почему ты так мало молишься? Почему

ты так мало свидетельствуешь? Когда ты научишься владеть собой? Как ты можешь позволять

себе такие грешные мысли? Сделай это. Не делай того»... Когда я задумывался об этом, то не

обнаруживал среди своих слов, чувств, мыслей и решений практически ничего такого, что

действительно было бы угодно Богу.14

Многим случалось писать подобные письма. Если не ручкой на бумаге, то хотя бы мысленно. Каин написал бы: «Я не

могу удовлетворить Его. Я работаю в поле и выращиваю свой урожай. Я отдаю Ему самое лучшее, и этого недостаточно».

Другие написали бы:

«Почему Бог не слышит наши молитвы? Мы ходим в церковь, мы платим по счетам, а закрома все равно пусты».

«Почему Бог не посылает мне работу? Я не сделал ничего плохого. У людей, проклинающих Его, есть работа. Я служил

Ему все эти годы, а мне даже взять интервью не поручают».

«Что я должен сделать, чтобы меня простили? Неужели всю оставшуюся жизнь я должен платить за одну ошибку?»

Такие мысли выводят тебя из состояния равновесия. Подпитывают твой гнев. Заставляют тебя огрызаться на этих

пустоголовых, которые, как Авель, ничего не делают, но получают все благословения...

Остановись на мгновение. Ты сейчас не сделал никакого открытия? Озарения не было? Может быть, ты впервые увидел

истоки своего гнева? Можешь ли ты пройти вверх по течению своего ожесточения, до чувства Божьего неприятия? Если да, то (я рад сообщить тебе это), обнаружив причину проблемы, ты обнаружил и средство ее устранения.

Когда я действительно хочу, чтобы человек меня выслушал, я придвигаю свой стул поближе к нему и говорю

негромко. Если бы мы с тобой говорили о твоем гневе, я начал бы именно так: пододвинул стул и произнес следующую фразу

так тихо, что тебе бы пришлось наклониться в мою сторону. Так что склонись немножко и прислушайся к этой мысли.

22