Эмери Лорд - Дорога в лето Страница 13

— Очевидно.

Он смотрит на меня.

— Я имею в виду, эта фотография отражает определённую сторону её красоты. Она крошечная девочка, но Ди обладает очень мощной энергией и самоконтролем.

Я смотрю на фото. Это отличный снимок, но я не понимала, что он выражает всё это. Снова поворачиваю экран к себе.

— Да, спасибо.

Ї Как долго ты фотографируешь?

— Три года. С первого урока по фотографии в средней школе.

— И твоя цель в карьере... папарацци?

Гадёныш. Я говорю:

— Боже, нет. Я хочу фотографировать концерты, политические события, пейзажи, страны, охваченные революцией. Фотографии, которые сопровождают новости. Фотожурналистика.

От моей искренности его тон смягчается.

— Ты талантлива.

— Ты видел только одно фото. И на нём запечатлена твоя девушка.

Он поворачивается ко мне.

— Чего-чего?

— Я в курсе. Это «рекламный трюк». — Я показываю кавычки в воздухе. — Но, согласись, каждый парень в Америке в неё влюблён.

Мэт качает головой.

— Я имею в виду, что люблю Ди. Но братской любовью, так как она очень напоминает мою сестру. Не думаю, что могу это изменить, даже если бы захотел, понимаешь?

Я не поддаюсь искушению поморщить нос. Ему всего лишь девятнадцать, и я надеюсь, что он не думает, будто я для него слишком маленькая. Это разрушило бы все мои планы по заигрыванию с ним. Я хотела с ним просто пофлиртовать, но не встречаться. Это закон природы, как кошка и что-то блестящее: потряси блестяшкой перед ней, и она заинтересуется. Только в этом случае я кошка, а Мэт — что-то блестящее. Часть с игрой остаётся прежней.

— К тому же, — говорит он, — мне больше нравятся брюнетки.

В довершение всего, он улыбается мне, демонстрируя ямочки. Я чувствую, как тепло разлилось по моей груди, но мне удаётся сдержать себя, и я качаю головой.

— Ты очень самоуверен, не так ли?

— Есть немного. И, кроме того, я знаю, что Ди до сих пор расстроена из-за… ты знаешь кого.

Это первый раз, когда он упомянул Джимми. Ди рассказала Мэту всё о расставании, но я не думала, что он заговорит об этом.

— Он вроде как хороший парень, — говорит Мэт, глядя на меня.

Может, это из-за того, что он не хочет, чтобы Ди услышала, но его голос мягок. Затихший и почти благоговейный, будто о расставании нельзя говорить обычным голосом.

— Он и правда хороший парень.

Моя память возвращается к тем моментам, когда Джимми нёс меня к грузовику после моих пьянок, как он бил Пита Хармона после того, как тот в коридоре назвал меня шлюхой, и как смотрел на мою лучшую подругу, будто никогда не видел никого более прекрасного.

— Но Джимми считает, что, оставаясь с ней, тянет Ди назад. Он думал, что без него ей будет лучше.

Мэт качает головой.

— Мне это кажется странным: они так страдают, будучи далеко друг от друга. Похоже, они просто должны быть вместе.

— Знаю. — Я смотрю на свои руки на коленях, на гипс на моём запястье. И по какой-то причине произношу: — Но это должно быть приятно, иметь кого-то, кто тебя любит, знаешь? Джимми заботится о ней больше, чем о себе, и, хотя они не вместе, она об этом знает.

Смущение пронзает меня как обжигающий ликёр. Я понятия не имею, что заставило меня поделиться такими личными переживаниями и желанием того, чтобы кто-то любил меня так же, как Джимми любит Ди. Как родители Ди любят друг друга. Я видела такую любовь, которая называется «любить несмотря ни на что», но никогда её не чувствовала. Я смотрю на Мэта, надеясь, что он не ухмыляется. И он не делает этого.

— Да, — говорит Мэт тихо. Он смотрит на проплывающий пейзаж за окном. — Это, наверное, хорошо.

Возвращаясь обратно к фотографиям, я думаю о функции в фотоаппарате под названием «диафрагма», которая используется для описания того, сколько света в настоящее время поступает в объектив. Кажется, легко думать о себе как о ком-то, кто запрограммировал себя так, чтобы получать наименьшее количество света. Хотя у меня есть место для Ди и для моего папы, и это лучшее из возможного.

Повстречав Блейка, я позволила себе открыться на несколько миллиметров. На самом деле я просто обожглась. Может быть, мне нужно было догадываться об этом. Нет ничего хорошего в знакомстве с кем-то на общественных работах по решению суда. Что я могу сказать? Во всём виновата оранжевая форма.

Мне понравился Блейк, потому что он всегда был в движении. С ним всегда что-то происходило — ещё одна вечеринка, прежде чем отправиться домой, выходные на лодке со своими друзьями и любое другое приключение, которое только можно придумать. Он был безрассудным и всегда находился в центре внимания. Когда мы на любой вечеринке шли к заднему крыльцу, люди хлопали его по плечу, называя прозвищами сомнительного происхождения.

Он окончил школу два года назад и его выгнали после первого курса в колледже, так что я, вероятно, должна была прочувствовать его ауру неудачника. Сначала мне было плевать на будущее Блейка, потому что у нас не было будущего. Мне просто нравилось гулять с ним, нравилось, что он обнимал меня за плечи, нравилось то, как он шутил на вечеринках со своими приятелями. С Блейком, при всех его недостатках, никогда не было скучно. А потом я привыкла к тому, как он находил меня возле бочки с пивом и говорил, что я его девушка. Мне нравилась его медленная улыбка и крепкий одеколон, который он использовал, чтобы перебить запах травки. С минуту мне казалось, что я нашла своё место, и чувствовала себя хорошо. До тех пор, пока это меня не сломало.

Мой гипс сегодня особенно тяжёл, и я отчаялась унять зуд, который нервировал меня в течение месяца. Я проталкиваю палец под марлю, пытаясь почесать хотя бы в том месте, где могу достать. Мне мешает его тяжесть, затхлый запах и боль как напоминание об изменениях, которые мне нужно пережить. «Пусть это будет твоим коконом», — сказал мой психотерапевт, и я закатила глаза. Но у меня нет терпения для метаморфозы. Я просто хочу быть свободной.

Глава 6. Чарльстон

Ї Пообещай мне, — говорит Пич. — Если заметишь, что тебя кто-то узнал, то тут же уйдёшь, хорошо?

Поздним субботним вечером мы сидим в нашем отельном номере в Чарльстоне. Ди отыграла обеденный концерт на уличной площадке. Погода была прекрасная, и люди, сидящие на траве во время выступления, сделали атмосферу концерта абсолютно летней. Это было последнее шоу, в котором Мэт не пел на разогреве. Группа Ди уже выучила его песни, и теперь Мэт будет петь в каждом городе. Он попросил у хозяев местного бара разрешения сыграть у них, чтобы порепетировать перед концертом. Они согласились, и Мэт позвал нас.

— И вам нужно рано вставать, завтра утром мы уезжаем в Литл-Рок, — продолжает Пич, покусывая ноготь на большом пальце. Она переживает из-за нашего ухода, но не настолько, чтобы отменить свидание с Грегом. Лучшая сопровождающая в мире. — Поэтому вернитесь в отель до комендантского часа.

— Хорошо, хорошо. — Ди поправляет свой парик каштанового цвета с ровными и длинными волосами. Визажист нарисовала ей тёмные брови, и Ди взяла мою одежду. Топ с большим вырезом и джинсы-скинни — намного уже, чем те, что она обычно носит. Вместо привычных балеток Ди надела пару шпилек. Она совсем не похожа на Лайлу Монтгомери, и в то же время это точно не Ди.

В обычных обстоятельствах она бы не хотела, чтобы её увидели в баре. Но Мэт убедил нас в том, что мы можем посмотреть на его выступление, а Ди очень сильно хотелось увидеть то, что он запланировал для её шоу. И, кроме того, её воодушевляла идея перехитрить прессу.

Ди роется в коробочке с украшениями, стоящей на умывальнике в ванной.

— Ага, идеально.

Она выуживает цепочку и, не спрашивая, закрепляет её на моей шее. Это серебряная стрела, указывающая направо. Она знает, что мне понравится, и так оно и есть.

— Я так рада! — Она хлопает в ладоши. — Я чувствую себя такой нормальной!

А я нет. Я ощущаю небольшую нервозность, и это не похоже на мой обычный самоконтроль. Что-то в Мэте усыпляет мою бдительность, и мне это не нравится. Выбирая себе одежду, я волновалась о том, что не хочу выглядеть так, будто старалась слишком сильно. И остановила свой выбор на чёрном хлопковом платье в обтяжку, очень простом и повседневном. Цепочка придаёт этому платью больше женственности. Но всё же я наклоняюсь к зеркалу и поправляю бюстгальтер так, чтобы моё декольте хорошо просматривалось.

Пич преувеличенно громко вздыхает, и я поднимаю глаза. Она не скрывает свои эмоции по поводу моего гардероба. Каждый раз, когда меня рассматривает один из участников тура, Пич смотрит на меня так, будто я на шесте.

— Тебе семнадцать, — говорит она неодобрительно.

Ди, не понимая, что Пич обращается ко мне, отвечает:

— Я знаю! Мы молоды только однажды!

Я осматриваю обильный макияж Ди, подыскивая подходящие слова.

— Ты выглядишь так... соблазнительно.

— Соблазнительно? — Она хохочет над собой, разглядывая себя в зеркале. — Это твои вещи.