Voronkov - Harbin Страница 13

«Ай, Моська, знать, она сильна, коль лает на слона…», – поначалу так снисходительно относились к подобным людям на Лубянке. Однако когда этих беглецов недруги Советского Союза стали использовать в своих политических целях, когда аргументом на международных конференциях и переговорах часто становились заявления неких эмигрантов, обвинявших советское правительство в том, что оно якобы является вдохновителем политических репрессий в своей стране, тут уж чекистам пришлось прикусить языки. Ведь что получалось… Партия и советское правительство сил своих не жалели, чтобы поднять престиж родной страны, для этого даже пропагандистскую машину включили на полную катушку, а какие-то отщепенцы тут же сводили на нет весь их огромный труд. Это зло нужно было вырывать с корнем, и вот уже специально подготовленные люди под видом коммерсантов, туристов, артистов, живописцев разбредаются по всему миру и начинают выискивать тех, кто клевещет на родную страну. После чего в местных газетах стали появляться сообщения о странных убийствах, имевших место в том или ином уголке земного шара. При этом, как правило, находили убитыми тех, кто имел какое-то отношение к России.

Спецподразделение центрального аппарата ОГПУ, занимавшееся политическими убийствами, не успевало в те дни выполнять спущенные сверху приказы. Пришлось увеличить штат сотрудников, кроме того, к делу были подключены зарубежные резидентуры с их многочисленными агентами, в обязанность которых теперь входило не только заниматься шпионажем и диверсиями, но и приведением в исполнение революционных приговоров. Однако все же самые громкие дела поручали выполнять штатным ликвидаторам, таким, как старший оперуполномоченный ОГПУ Болохов.

На этот раз задание было более чем сложным. Нужно было внедриться в харбинскую организацию «Русского общевоинского союза» и попытаться ликвидировать ее верхушку.

РОВС (так сокращенно эту организацию называли в эмигрантских кругах), чьи отделы были разбросаны по всему миру, был детищем бывшего главкома Русской армии барона Врангеля, который после сдачи белыми Крыма вынужден был бежать за границу. Однако он не смирился с поражением. Обосновавшись в Париже, он взялся объединить все военные и военно-морские белоэмигрантские организации, чтобы, заручившись поддержкой руководителей западных государств, выступить единым фронтом против большевистской России.

«Русский общенациональный союз» был создан в 1924 году, а уже скоро об этой организации, штаб-квартира которой находилась в Париже, заговорили все газеты мира. Причиной того была серия политических убийств ответственных советских работников, выезжавших за границу по своим делам. Среди них были дипломаты, сотрудники торгпредства, деятели культуры, а также дипкурьеры, директора и специалисты заводов и фабрик, отправившиеся набираться чужого опыта.

Дело приобретало серьезный оборот. Ведь вслед за этими терактами последовали другие, но уже на территории СССР. Боевики РОВСа, проникая на советскую территорию, терроризировали и запугивали население. Они убивали большевистских активистов, совершали диверсии на промышленных предприятиях, железной дороге, в речных и морских портах.

Нужно было каким-то образом нейтрализовать деятельность белоэмигрантской террористической организации, которая все громче и громче заявляла о себе. Но для этого нужно было обезглавить ее. С этой целью в центральном аппарате ОГПУ была разработана секретная операция по внедрению в РОВС своего человека. Операция прошла успешно. В 1928 году Петр Николаевич Врангель, будучи сорока девяти лет от роду, неожиданно умирает от туберкулеза, хотя туберкулезом он никогда не болел. Среди чекистов тогда ходили разговоры, что Врангеля убил его личный денщик, подмешав к его еде туберкулин – туберкулезную микобактерию.

После смерти Врангеля председательское кресло в РОВСе занял один из видных деятелей белого движения бывший генерал от инфантерии Александр Павлович Кутепов, который в ответ на убийство своего предводителя (а то, что это было убийство, в Париже никто не сомневался) объявил всем советским тотальный террор. С его приходом активизировались боевые группы организации – и кровь полилась с новой силой. В свою очередь, Москва начинает тайную войну против Кутепова. Возглавить операцию по нейтрализации генерала было поручено Якову Серебрянскому, руководителю спецподразделения, в котором служил старший оперуполномоченный Болохов. То был опытный чекист, прошедший, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Под его непосредственным руководством были успешно проведены десятки, если не сотни тайных операций за рубежом. При этом он не любил отсиживаться в своем кабинете – чаще всего сам принимал участие в деле. Вот и сейчас он взялся лично организовать похищение нового лидера РОВСа.

Одновременно с парижской операцией было решено провести широкую акцию по уничтожению лидеров разбросанных по всему свету отделений «Русского общевоинского союза», наиболее активным из которых считалось харбинское. На счету боевиков этой организации уже значился целый ряд заказных убийств советских чиновников, диверсии на железной дороге, нападения на приграничные советские населенные пункты, шпионаж в пользу иностранных государств и еще многое-многое другое.

Для выполнения этого задания было решено послать в Харбин «летучую» группу из числа сотрудников ОГПУ, обеспечив их надежными легендами и столь же надежным прикрытием. А чтобы операция прошла без сучка без задоринки, к участию в ней привлекли людей из разных регионов страны, которые не были друг с другом знакомы. Это на тот случай, если вдруг кто-то из них провалится, – тогда они и под пытками не смогут назвать своих сообщников. Все было обставлено настолько секретно, что тот, кто отправлялся на задание, не имел права рассказать о нем ни своим родственникам, ни коллегам. Мол, поехал в командировку, скоро не ждите – и все. А куда, зачем – это не вашего, мол, ума дело…

О своем задании Болохов узнал от самого Менжинского. У того была привычка: перед тем, как отправлять людей в командировку, лично беседовать с ними. При этом для него главным было то, чтобы сотрудники уходили на задание с идеей в голове, а не с мыслью о том, как бы поскорее вернуться назад. Так, мол, вернее.

При жизни «железного Феликса» Вячеслав Рудольфович был его заместителем, а когда тот умер, занял его место председателя ОГПУ. О революционных заслугах этого старого большевика в политуправлении знали все. Вот и Болохов, которого неожиданно вызвали в кабинет шефа, шел и вспоминал все, что он о нем знал. Тускло горели электрические лампочки над головой, и в этом щемящем полумраке звук шагов старшего оперуполномоченного казался эхом далеких исторических времен, проникшим вдруг в длинные глухие коридоры этого громоздкого и угрюмого здания.

Менжинский… Вячеслав Рудольфович… Кстати, кто он по национальности? – задается вопросом Александр. – Поляк, как и его бывший начальник? А может, еврей?.. Впрочем, это не имеет никакого значения, если учесть, что мы строим многонациональное государство, где скоро будет одна только общность – советские люди. Об этом мечтал наш покойный вождь, этому делу служит сегодня и наша партия, в том числе и член ее Центрального комитета товарищ Менжинский.

…Все тот же плывущий долгим эхом звук шагов, все те же мрачные стены и чуть живые лампочки над головой.

Болохова вдруг охватило волнение. Поначалу, когда ему передали приказ явиться к председателю, он счел это обычным делом – разве мало людей проходит через кабинет начальника за весь день? – а тут вдруг запаниковал. И зачем это он вдруг понадобился самому? Может, новую должность хотят предложить? Так он не против! Надоело уже рыскать по белу свету, пора остановиться… Стабильности какой-то хочется… Скоро ему исполнится тридцать лет, а он еще даже не женат. Потому что некогда – все силы свои отдает работе. Может, хватит? Пусть те, кто помоложе, покрутятся. А он даже в глубинку готов отправиться, лишь бы только его не дергали. Есть ведь губернские, уездные, транспортные, армейские отделы ОГПУ – почему бы не отправить его в один из них? Впрочем, больше всего ему бы сейчас хотелось вернуться в академию художеств. Он многое сделал для революции – неужели она не отпустит его? Неужели не позволит заняться любимым делом?.. Нет, все! Вот только попадет к Менжинскому – тут же и потребует отставки.

Подумав так, он поежился. Неужто он боится шефа? Скорее всего, Болохов дрогнул по привычке. Это они Дзержинского боялись, потому как тот и впрямь был железным человеком, а Вячеслав Рудольфович мягче. Впрочем, может, это только так кажется? Говорят же: мягко стелет, да жестко спать. Хотя знающие люди утверждали, что мужик он мировой. А так и должно быть. Ведь в революцию плохие люди не приходят. А за плечами этого бывшего юриста целых две революции, где он играл не последнюю скрипку.