Кирилл - Unknown Страница 13

— Я попрошу Блейка, чтобы он проверил его? — предлагает она.

Пару минут я борюсь с искушением. Ведь он проверял меня. Он узнал, где я живу и что предпочитаю на завтрак варенье. Кто знает, что еще он узнал? Но потом я понимаю, я не хочу его проверять. Я не хочу совать нос куда не следует, я все-таки как бы уважаю его. Я хочу, чтобы он сохранил свою частную жизнь при себе. Кроме того, если я узнаю что-то ужасное, подозреваю, что мне придется что-то делать, чтобы это как-то изменить, а я не готова еще для этого. Мне следует отпустить это и получать хоть чуть-чуть удовольствия.

— Нет, я не хочу, чтобы его проверяли, — говорю я.

— Хорошо. Но если когда-нибудь передумаешь, просто дай мне знать. То, что может раскопать Блэйк, может вызвать у тебя потрясение.

— Я не хочу, что-то узнавать о нем. Я хочу знать, о чем и что он думает, но не хочу, чтобы кто-то другой говорил мне об этом. Я хочу, чтобы он сам рассказал мне.

Она улыбается одной из своих умиротворяющих улыбок.

— И он расскажет.

— Почему ты так говоришь?

Она замолкает и прикусывает палец, пока что-то напряженно обдумывает, потом поднимает на меня глаза, словно приняла окончательное решение.

— Я ему доверяю. Да, и я бы ему доверяла, если бы была тобой.

— Почему?

— Я встречалась с ним только однажды, но почувствовала хорошие флюиды, исходящие от него. Он мне нравится. На самом деле, давайте все вместе куда-нибудь сходим на следующей неделе. Я хотела бы узнать его получше.

— Хорошо.

— Мы пойдем к «Annabel’s». Я буду внимательно за ним наблюдать.

Мысль, что Лана будет внимательно следить за Джероном заставляет меня засмеяться.

— Мы свободны в среду или в четверг. Попроси его выбрать вечер.

— Хорошо, я спрошу его завтра.

— Почему? Где он сегодня?

— В Монте-Карло.

— Что он делает там?

— Не знаю и не хочу знать, — я стараюсь говорить без эмоционально и объективно, но понимаю, что это полнейшая чушь. Я бы убила за то, чтобы узнать зачем он туда поехал.

Прибывают наши пельмени и нить разговора теряется в суете по поводу кормления Сораба, попытаться засунуть непонятный кусок мяса ему в открытый рот, нужно сказать это не просто.

К тому моменту, когда мы почти закончили его кормить, наступает уже почти четыре часа. Я забираю Сораба к себе домой. Кормлю его, вожусь, играю, потом купаю в ванне, потом он засыпает у меня на коленях. В восемь тридцать он крепко спит в своей кроватке, я работаю над дизайном, пока не приходят его родители почти в полночь. Лана выглядит раскрасневшейся. Я узнаю ее этот взгляд, и усмехаюсь понимающе, глядя на нее, потому что она выглядит такой маленькой невинной, что ее алые раскрасневшиеся щеки смотрятся еще более пунцовыми. Я наблюдаю за Блейком, который забирает спящего сына и впервые за всю свою жизнь задаюсь вопросом — а будут ли у меня когда-нибудь дети и муж.

После того как они уходят, чувствую себя как-то беспокойно. Интересно, что Джерон делает сейчас, и почему он так и не позвонил. И где-то глубоко в голове у меня возникает самый насущный вопрос — почему он не взял меня с собой, он сейчас с Эбени?

Я достаю пачку сигарет и выхожу на балкон. Мне нравится здесь — здесь ночной вид всегда красивый. Зажав сигарету между губ, зажигаю огонь, глубоко вдыхаю и выпускаю теплый, резкий дым, наполняющий мои легкие, прежде чем я вдыхаю прохладный ночной воздух. Покой окружает меня, на самом деле это не покой. Каждый день, проведенный с ним, во мне обнажается еще один беззащитный кусочек. Я пазл, которого даже я сама не знаю. И вдруг я начинаю зябнуть, прохожусь руками по своей футболки: «Это просто секс», — говорю я сама себе. Чем больше я трахаюсь с ним, тем меньше я его хочу. Однажды это будет все в прошлом. Я смотрю на темное небо и думаю о том, где он может быть, что он делает. И кто он такой, бл*дь.

«Черт с ним», — со злостью думаю я. Если он хочет трахаться, так позволь ему это. Мне насрать в любом случае. Мы не исключение. Мне просто в удовольствие, также, как и ему. Не с того ни с сего перед моими глазами я вижу двухдюймовые загнутые когти Эбени, смыкающиеся вокруг массивного члена Джерона, настолько четко, что на самом деле испытываю физическое страдание. Я встаю с дивана. «Должно быть, когда она вставляет тампон, каждый раз такими когтями кромсает свое влагалище», — стервозно думаю я. Но ужасное чувство ревности не проходит.

Я включаю телевизор, беру бутылку водки и начинаю пить в одиночку, и через некоторое время чувствую тепло и какую-то размытость. Выключаю телевизор, моя голова все равно ничего не соображает, что там показывают. Сразу же мои мысли возвращаются к Джерону.

— Я не хочу... — произношу я вслух и замираю, потому что это уже похоже на помешательство, высказывать пьяную исповедь.

— Лучше иди спать, — бормочу я сама себе, пошатываясь в сторону спальни. Дверь на балкон по-прежнему остается приоткрытой, но мне лень идти и ковыряться с ней, чтобы закрыть. В конец концов, здесь безопасно, никогда не было никаких ограблений. Насколько мне известно, не было.

Я чищу зубы и смотрю на свое отражение в зеркале, выгляжу бледно.

— С кем ты спишь сегодня ночью? — Чертовый обманный змей. Я спотыкаюсь о порог спальни и падаю на кровать с чувством полной ярости и бессилия. Мне действительно следовало закрыть балконную дверь. И моя последняя мысль... ублюдок.

10.

Я резко просыпаюсь, вытаскивая себя из глубокого алкогольного сна. Мое тело будто налито свинцом, едва могу открыть глаза, но чувствую жуткий страх. Что-то не так, и я словно зверь почуявший опасность. Я не закрыла балконную дверь.

Кто-то находится на моей кровати!

Я резко открываю глаза, слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я переворачиваюсь бесшумно, словно в невесомости, открываю рот, чтобы закричать, но что-то мягкое затыкает мне его. Тело замирает цепенея, я нахожусь в состоянии шока. Пока я теряю эти драгоценные минуты своим бездействием, человек пересаживается на меня сверху на бедра и поднимает мои руки над головой, соединив запястья.

Я начинаю бороться.

Но он уже и так сидит на мне сверху, ничего не делая, оставаясь неподвижным и просто наблюдая за моей бесполезной борьбой. Я ловлю себя на мысли, что он ждет, когда я выбьюсь из сил, поэтому перестаю пытаться вылезти из-под него. Все тело бьет крупная дрожь от страха, пытаюсь что-то прохрипеть с кляпом во рту, но вылетают только странные гортанные звуки.

— Заткнись... — говорит он, по-прежнему хватая и соединяя мои руки одной рукой, другой же лезет под мою ночную рубашку и трогает между ног. Я содрогаюсь от страха и ужаса.

Грубо он срывает кусок материала между ним и мной, я вскрикиваю, но за счет кляпа из меня не вылетает ничего, кроме какого-то приглушенного хрюканья.

Я стараюсь соединить свои ноги вместе, но это невозможно, потому что он сидит на них. Наслаждаясь моей абсолютной беспомощностью, он на мгновение приподнимается, чтобы пересесть подальше мне на ноги, и я использую эту возможность. С откуда-то взявшимися силами я перекатываюсь на другую сторону кровати и резко вскакиваю на ноги.

У меня единственная мысль — убежать.

Я несусь в сторону двери, на ходу понимая, что не стоит бежать к входной двери, потому что там придется возиться с замками. Если я только смогу добраться до кухни, то смогу схватить нож. Он мчится за мной, я слышу его сзади.

Я достигаю обеденного стола, когда он хватает меня за предплечья и разворачивает к себе лицом. Он прижимается своим телом ко мне, ловит меня за запястья и удерживает мои руки высоко над головой. У меня конечно нет черного пояса в дзюдо или в чем-нибудь похожем, но я точно знаю, как вывести мужчину из равновесия. Я поднимаю колено, но он молниеносно отстраняет бедра, поэтому мой удар приходится мимо, я теряю равновесие и чуть ли не падаю. Он крутит меня, развернув спиной к себе.

У него явное преимущество в грубой силе, и еще так темно в столовой со всеми этими закрытыми шторами, что очень трудно что-нибудь разглядеть. И это мое преимущество, потому я знаю свою квартиру намного лучше, чем он.

Я рывком хватаю большие антикварные бронзовые часы, которая Лана купила мне. Под весом этих часов я просто рухаю на пол, часы падают сюда же с немыслимым грохотом. Треск этого грохота кажется таким непристойным в страшной тишине нашей борьбы.

Силуэт падает на меня сверху, обхватив меня за горло и начиная душить. Шепотом, пугающим и близким, он говорит:

— Не двигайся.

Мое тело замирает, его хватка слабеет. Тиканье часов слышится настолько громко в тишине, мне необходимо отвлечь его. Я выдыхаю, и пытаюсь взять себя в руки.

Я все еще крепко сжимаю часы руками. Знаю, что у меня не хватит сил замахнуться ими, но если я повернусь хотя бы в пол оборота, то смогу ударить пяткой ему в челюсть. Я ощущаю прилив адреналина.

— Тебе не следовало убегать. Тебе следовало принять свою судьбу... в своей постели.