Бейтсон Грегори - Разум и природа Страница 15

Говоря о логических и о причинно-следственных связях, мы употребляем одни и те же слова. Мы говорим: «Еслипринимаются определения и постулаты Эвклида, то два треугольника с равными сторонами равны». Или: «Еслитемпература падает ниже 0° C, то вода замерзает».

Но логическое «если … то» в силлогизмах и «если … то» в случае причины и следствия – это совсем разные вещи.

Когда в компьютере, работающем по принципу причины и следствия, один транзистор приводит в действие другой, причинно-следственные связи используются, чтобы имитировать логику. Тридцать лет назад мы спрашивали: Может ли компьютер имитировать все логические процессы? Ответ был «да», но сам вопрос был, конечно, поставлен неверно. На самом деле надо было бы спросить: Может ли логика имитировать все причинно-следственные связи? И ответ был бы «нет».

Когда причинно-следственные связи приобретают циклический (или еще более сложный) характер, то их описание или отображение на логику приводит к противоречиям, поскольку логика не содержит понятия времени. При этом возникают парадоксы, нетерпимые в чистой логике. Цепь обыкновенного электрического звонка – это лишь один пример такого кажущегося парадокса, какие возникают в миллионах процессов гомеостаза во всем живом мире. Электрическая цепь звонка (см. рис. 3) устроена так, что ток течет по контуру, когда якорь соприкасается с электродом в точке A. Затем ток приводит в действие электромагнит, который притягивает к себе якорь, разрывая его контакт с электродом в точке A. Тогда ток в контуре прерывается, электромагнит отключается, якорь возвращается на прежнее место, соприкасаясь с электродом в точке A – и цикл повторяется.

Если мы проанализируем этот цикл с точки зрения последовательности причин и следствий, то получим следующее:

Если в точке А есть контакт, то включатся магнит.

Если включается магнит, то контакт в точке А прерывается.

Если контакт в точке А прерывается, то магнит отключается.

Если магнит отключается, то возникает контакт.

Эта последовательность вполне удовлетворительна, если мы все время помним, что связка «если … то»выражает причинно-следственную связь. Но игра слов, при которой слова «если» и «то» переносятся в область логики, приводит к абсурду:

Если происходит контакт, то контакт прерывается.

Если Р, то не Р.

«Если…то» в применении к причине и следствию содержит время, а логическое «если…то» времени не содержит. Отсюда вытекает, что логика – это неполная модель причинности.

Логические утверждения часто можно обратить, но следствие никогда не может произойти раньше причины. Эта мысль была камнем преткновения для психологических и биологических наук со времени Платона и Аристотеля. Греки склонны были верить в то, что позже назвали конечными причинами. Они полагали, что паттерн, завершающий некоторую последовательность событий, может считаться в некотором смысле причиной, по которой происходит эта последовательность. Из этого выросла вся так называемая телеология (telos означает конец или цель последовательности).

Пытаясь объяснить процесс адаптации, мыслящие биологи столкнулись с серьезной проблемой. Казалось очевидным, что клешни нужны крабу для того, чтобы что-нибудь ими держать. Но всегда трудно было объяснить причину формирования клешней, исходя из их назначения. В биологии долго считалось ересью утверждение, что клешни существуют, потому что они полезны. Это убеждение содержало телеологическую ошибку – обращение причинности во времени.

Линейное мышление всегда ведет либо к телеологической ошибке (т.е. попытке определить процесс с помощью его результата), либо к мифу о некоем сверхъестественном управлении.

Дело в том, что в случае циклических причинно-следственных связей (которые мы еще обсудим в Главе 4) изменение в любой части цикла может считаться причиной более позднего изменения любой переменной в любом месте этого цикла. Повышение температуры комнаты можно считать причиной переключения режима кондиционера, а можно считать и наоборот – что температура комнаты определяется работой кондиционера.

Обычно мы выражаемся так, как будто любой отдельно взятый «объект» способен «обладать» некоторыми свойствами. Мы говорим, что камень «твердый», «маленький», «тяжелый», «желтый», «плотный», «хрупкий», «горячий», «движущийся», «неподвижный», «видимый», «съедобный», «несъедобный», и т. д.

Так устроен наш язык: «Этот камень твердый». И так далее. Этот способ выражаться уместен на рынке: «Это новый сорт». «Эта картошка гнилая». «Эти яйца свежие». «Этот ящик сломан». «Этот бриллиант с дефектом». «Фунта яблок достаточно». И так далее.

Но этот способ выражения не годится для науки и эпистемологии. Для четкости мышления желательно, чтобы все качества, свойства, прилагательные и т.д., относились по крайней мере к двум наборам взаимодействий во времени.

Утверждение «этот камень твердый» означает а) что он сопротивляется попытке проникнуть внутрь него, и б) что молекулярные части этого камня связаны друг с другом непрерывными взаимодействиями.

Утверждение «этот камень неподвижен» обозначает положение этого камня по отношению к говорящему или к другим телам, способным к движению. Оно выражает также внутренние свойства камня: его инерцию, отсутствие внутренней деформации, отсутствие трения на его поверхности, и т. д.

С помощью подлежащих и сказуемых в синтаксисе языка постоянно выражается мысль, что «объекты» каким-то образом «обладают» качествами и свойствами. Точнее было бы сказать, что «объекты» возникают или воспринимаются, как нечто отличное от других «объектов», и обретают «реальность» в силу их внутренних отношений, отношений к другим вещам и к говорящему.

Необходимо четко сознавать универсальную истину: чтO бы из себя ни представляли «объекты» плероматического или вещественного мира, в мир коммуникации и смысла они проникают лишь с помощью своих имен, качеств и атрибутов (т.е. посредством информации об их внутренних и внешних отношениях и взаимодействиях).

В этой книге слово устойчивый, а значит, и слово изменение, будут иметь большое значение. Поэтому полезно будет рассмотреть их сейчас, на предварительной стадии нашего исследования. Какие подвохи содержатся или кроются в этих словах?

Термин устойчивый обычно используется в качестве прилагательного, относящегося к объекту. Химическое соединение, здание, экологическая система или правительство описываются как «устойчивые». Если мы захотим углубиться в этот вопрос, нам скажут, что устойчивым называется объект, не меняющийся под действием или давлением определенных внешних или внутренних переменных, или, может быть, сопротивляющийся разрушительному действию времени.

Если мы начнем выяснять, чтO кроется за словом устойчивость, то обнаружим широкий спектр различных механизмов. На простейшем уровне это обыкновенная физическая твердость и вязкость – качества, описывающие взаимодействия устойчивого объекта с каким-либо другим объектом. На более сложных уровнях может участвовать множество взаимосвязанных процессов, образующих то, что называется жизнью. Этот механизм позволяет поддерживать рассматриваемый объект в состоянии изменения, способном сохранять некоторые важные константы, например, температуру тела, кровообращение, содержание сахара в крови, или даже самую жизнь.

Акробат, идущий по проволоке, сохраняет устойчивость, постоянно корректируя свое отклонение от равновесия.

Эти более сложные примеры наводят на мысль, что, применяя слово устойчивость к живым организмам или саморегулирующимся циклам, мы должны учитывать специфические особенности рассматриваемых явлений. Для акробата на проволоке важно его так называемое «равновесие»; а для тела млекопитающего – его «температура». Изменение в состоянии этих важных переменных постоянно отмечается в коммуникационных сетях тела. Чтобы следовать особенностям явления, мы должны всегда определять «устойчивость» по отношению ксохраняющейся истинности некоторого описательного утверждения. Утверждение «Акробат находится на проволоке» остается истинным при наличии слабого ветерка и небольших колебаний проволоки. Эта «устойчивость» – результат непрерывных изменений в описаниях положения акробата и его балансировочного шеста.