Г. Старченков - Христианство и церковь глазами ученого атеиста Страница 15

Аресты и высылки в 30-х годах наиболее одиозных церковников нередко вызывали недовольство среди некоторой части населения. Так, всемирно известный ученый И. П. Павлов в письме председателю советского правительства В. М. Молотову писал: “По моему глубокому убеждению, гонение нашим Правительством религии и покровительство воинствующему атеизму есть большая и вредная последствиями государственная ошибка. Я сознательный атеист-рационалист и поэтому не могу быть заподозрен в каком бы то ни было профессиональном пристрастии” (“Новый безбожник” М., 2001, № 2, с. 28). Однако преследования велись не столько по религиозным, сколько по политическим причинам.

Нельзя не отметить, что “демократические” реставраторы буржуазного государства, чтобы скрыть собственные преступления, в десятки раз преувеличивают число жертв репрессий советского периода. Одни называют 50 млн. чел., другие — 100 млн., а крайне правая организация “Мемориал”, откапывая все новые захоронения “невинно убиенных жертв коммунизма”, запугивают население цифрой в 150 млн. чел. Фантастические цифры фигурируют и в “Черной книге коммунизма”, переведенной на русский язык, изданной на деньги олигархов и бесплатно распространяемой (даже в школах!) Союзом правых сил (Б. Е. Немцовым, Е. Т. Гайдаром и другими виновниками нынешней трагедии России). И хотя более половины заключенных Гулага были уголовниками, все они вдруг стали считаться “жертвами политических репрессий НКВД”. Патриархат также заявил об истреблении 0,5 млн. служителей церкви.

Однако все эти злоумышленные, но постоянно повторяемые инсинуации легко опровергаются двумя фактами. Во-первых, по официальным данным МВД и КГБ, опубликованным уже в 90-х гг., с 1917 по 1990 гг. В Гулаге те или иные сроки отсидели 4 млн. чел., из которых было расстреляно около 800 тыс. за совершенные (или приписанные) ими преступления. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что вернувшиеся осужденные, включая священнослужителей, не нашли в себе мужества признать свою вину перед государством. Примечательно в этом плане признание одного из первых критиков советской общественной системы А. Зиновьева, который был выслан из страны и за рубежом вращался среди разношерстных диссидентов: “Я вообще не встречал людей, которые подверглись репрессиям и за которыми не было бы какой-то вины”. Поэтому он со знанием дела утверждал, что “вся история фальсифицирована”.

Во-вторых, фантастические цифры “жертв” полностью и безоговорочно опровергаются демографическим фактором, точнее — переписями населения, достоверность которых ныне никто не подвергает сомнению (уточнения в несколько десятков тысяч человек не вносят принципиальных изменений). Итак, по переписи населения 1926 г. численность жителей СССР составляла 147 млн. чел., из которых на долю лиц фертильного (детородного) возраста приходилось около 20 млн. мужчин и 23 млн. женщин (половой дисбаланс явился результатом двух войн и интервенцией). Если бы было расстреляно или хотя бы изъято из процесса воспроизводства населения на длительный срок более 4 млн. мужчин (а именно их больше всего коснулись репрессии), то уже к началу ВОВ численность населения резко бы сократилась. Между тем, она достигла в 1939 г. 170 млн., т. е. возросла на 23 млн. чел. Так что, одно дело — преднамеренная ложь, другое дело — неопровержимые факты.

Почти то же самое следует сказать о расстрелянных священнослужителях. В 1917 г. насчитывалось 204 тыс. служителей церкви (не считая мелких служек): белое (приходское) духовенство превышало 111 тыс. и черное (монашеское) — более 92 тыс. чел. (Правда, 1997, № 43). Значительная их часть эмигрировала за границу. Немало священнослужителей продолжало работать в церквях. Поэтому говорить о 0,5 млн. жертв среди церковников и монахов, — значит, не считаться с фактами и грешить против истины.

Небольшая часть церковников, действительно, подверглась репрессиям, в основном, за ведение антисоветской пропаганды. По иронии судьбы, сотни клириков оказались в Соловецком монастыре, куда ранее ссылались противники самодержавия и православия. Там недавно РПЦ открыла мемориал тем, кто был сослан “сталинским режимом”, хотя в первую очередь следовало бы вспомнить о тех, кто был осужден царским режимом и церковью.

Радикальные демократы, священнослужители и другие виновники российской трагедии обвиняют Ленина и Сталина в создании ссыльных поселений, охраняемых НКВД. Следует напомнить, что концентрационные лагеря впервые были созданы англичанами во время англо-бурской войны. Свой опыт они использовали в период оккупации советского Севера, создав в 1918 г. на острове Мудьюга, под Архангельском, специальный лагерь, где сосланные (преимущественно пленные красноармейцы) подвергались избиениям, голоду и расстрелу.

Необходимо отметить, что ликвидация Сталиным “пятой колонны” позволила советскому государству не только защитить независимость, но и разбить наиболее мощного противника ХХ века. Можно также отметить, что те государства, где из-за “демократических принципов” не были устранены внутренние враги, все они (Франция, Бельгия, Голландия, Польша и др.) были легко оккупированы фашистской Германией. Их спас только “недемократический” атеистический Советский Союз.

В этой работе нет необходимости говорить о потрясающих достижениях народного хозяйства СССР, знаменитых “сталинских пятилеток”, которые переняли многие страны мира. Важно подчеркнуть другое, подготавливая новые, хорошо пользовались старыми кадрами, что позволило сохранить лучшие традиции прошлого и возвеличить науку, культуру, искусство.

В те же 20-е и 30-е годы те священники и монахи, которые сохранили лояльное отношение к социалистическому государству, продолжали свою деятельность. Церкви работали, несмотря на резкое сокращение числа прихожан. Священники крестили, венчали, отпевали, совершали другие религиозные обряды и отмечали христианские праздники.

Отношения между государством и РПЦ стали существенно меняться с начала Великой Отечественной войны (ВОВ), когда церковь впервые за годы советской власти проявила патриотические чувства и намерение защищать общественный строй. Священнослужители не только молитвами, но и добровольным сбором материальных средств начали помогать Советской армии громить фашистских интервентов. А в 1943 г. И. В. Сталин и В. М. Молотов приняли в Кремле митрополита Московского и Коломенского Сергия и других высших сановников православной церкви. Именно с этого времени советская власть, простив прогрешения, стала оказывать РПЦ содействие в восстановлении ряда храмов и приходов, а церковных иерархов приглашать на все официальные праздники и приемы. Патриархия смогла наладить более тесные связи с теми 5–7 % советских граждан, которые сохранили православную веру.

В годы ВОВ Красная Армия без попов, без крестов, без хоругвей и без религиозных благославлений разгромила фашистские полчища и спасла цивилизованный мир от коричневой чумы. Тем самым СССР доказал, что атеизм не только не губителен, а даже спасителен, причем спасителен как для неверующих советских граждан, так и для верующих европейцев. Таковы исторические факты, которые не любит вспоминать нынешняя элита, проводящая клерикализацию России.

Налаживание отношений между государством и РПЦ было прервано кончиной Сталина в 1953 г. На панихиде Патриарх Алексий I обоснованно и прочувствованно сказал: “Великого Вождя нашего не стало. Упразднилась сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководствовался в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет”. Как видим, церковь высоко ценила деятельность двух первых выдающихся руководителей советского государства В. И. Ленина и И. В. Сталина.

Сменивший Сталина Н. С. Хрущев положил начало деградации великой державы и советской власти. Он не только очернил деятельность своего предшественника, но и неожиданно поднял антирелигиозную волну. Хрущев похвалялся построить коммунизм за два десятилетия и показать миру последнего русского попа.

После смещения Хрущева взаимоотношения государства и церкви вновь стали налаживаться. Возобновилась неспешная реставрация церквей и монастырей. Тенденция на постепенное укрепление позиций православия наблюдалась при всех последующих генсеках КПСС. Патриархия налаживала и расширяла контакты с зарубежными церквями. Но радикальные сдвиги начались с 1985 г., когда генсеком (а затем президентом СССР) был избран М. С. Горбачев.

“Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь”

(2 Тим., 3:13)

Генеральный секретарь ЦК КПСС (он же первый и последний президент СССР) М. С. Горбачев инициировал печально знаменитую “перестройку” (1985–1991 гг.), в ходе которой он форсировал укрепление религии и церкви. В то время Горбачев объяснил свое положительное отношение к религии тем, что его мать оставалась православноверующей в течение всего периода “воинствующего атеизма”. Однако истинные причины крылись в ряде внутренних и внешних факторов, которые, создавая обстановку еще одной “новой смуты”, содействовали повышению роли РПЦ и даже ее выходу на политическую арену.