Лейтон Миа - Герой Страница 15

— Я слушаю.

— Хочу сказать по поводу сегодняшнего недоразумения. Прошу прощения за то, что разговор не к месту, но я чувствую, что должен сказать вам это. Могу ли порекомендовать вам обращаться с девушкой немного нежнее? Она всё ещё привыкает к своей… Ситуации.

— Я учту твои пожелания, хоть это и не твоё дело. Но, как и всегда, тебе стоит верить в мои решения.

— Как и всегда, я верю, — продолжает он, — они всегда имеют смысл. Но в этом случае я переживаю о том, что вы подошли слишком близко к своей грани.

— Слишком близко?

— Пока вы заботитесь о девушке, вы не можете…

— Я не забочусь о девушке, — отрезаю я. — Ты знаешь, кто она.

— Смущение нормально, мистер Пэриш. Она понятия не имеет о том, кто вы, но Кейтлин всё равно неотъемлемая часть вашей жизни.

— Переходи к сути.

— Через некоторое время чувства непременно начнут для вас кое-что значить.

— Не начнут. Она всего лишь моя обязанность. Долг. Просто ещё один житель этого города, но отличие лишь в том, что я должен лично защищать её. За ней нужно приглядывать так же, как я это делаю с Нью-Роуном.

— Вы не можете отрицать того, что о ней вы заботитесь по-другому. Разве вы заботитесь так же обо всём городе, хотя и считаете это свои долгом?

— Нет. Моя цель заключается всего лишь в наблюдении за Нью-Роуном как можно лучше. Честно говоря, то, что Кейтлин Форд находится под этой крышей, — огромное облегчение. Теперь мне не нужно волноваться из-за её детских выходок.

Он качает головой и вздыхает:

— Тогда оставьте её в покое. У вас достаточно женщин, которые могу удовлетворить ваши потребности. Если они вам надоели, я найду вам что-нибудь новое.

— Дело не в этом, — произношу я сам себе. Когда Кейтлин была маленькой девочкой, она была тихоней. В юношеские годы она превратилась в наблюдательную и милую девушку. Её борьба — непоколебимое непослушание, появляющееся непонятно откуда. Оно залезает мне под кожу.

— Хозяин, — Норман прерывает мои размышления, — я настаиваю на том, чтобы вы оставили её в покое. Или, по крайней мере, позволили мне ответить на некоторые её вопросы. Она до сих пор сбита с толку.

Норман знает, что спор со мной ни к чему не приведёт. Я даже не могу кивнуть ему в знак одобрения, потому что не согласен с ним. Вместо этого я поворачиваюсь к нему спиной, и моё молчание даёт ему понять, что он свободен.

До рассвета осталась пара часов, но сегодня мне просто необходимо выпустить пар. Агрессия, которую во мне пробуждает Кейтлин, может заставить меня наделать много глупостей, которые изменят всё. Пуленепробиваемый жилет в моих руках сделан из тонкой материи, но он необычайно крепкий. Лучшие инженеры, учёные и специалисты по баллистике трудились над его проектировкой, выполняя работу с умом и точностью.

Технология его выполнения опережает уровень разработок военных сил США, поэтому он стоит баснословных денег. С учётом того, что порой я обхожусь и без него.

Люди этого города зовут меня Героем. Им просто нужен кто-то, кто избавит их от ночных кошмаров. Защитный костюм, который я ношу, является всего лишь сценическим образом для публики. Они верят в то, что под ним такой же человек, как и все они. Это ложь, но им не стоит об этом знать.

Потому что я совершенно не такой, как они.

Я сильнее, быстрее, могущественнее. К-36 — формула, придуманная пятнадцать лет назад, делает мою кожу плотнее, доводит до совершенства мою интуицию, обостряет инстинкты и превращает меня в хищника, крадущегося под покровом ночи. Если ввести её в мою кровь, я превращаюсь в сверхчеловека. Во мне просыпаются инстинкты убийцы с мотивацией героя. И я буду этим Героем. Путь мне указывают интуиция и необходимость действовать. Именно эти инстинкты заставили меня схватить Кейтлин и бросить её на матрас в соседней комнате.

Я надеваю перчатки и металлическую маску с затемнёнными глазами. Она защищает моё лицо от внешних факторов и сохраняет моё инкогнито. Чёрный лаковый Ламборгини — машина, которую я выбираю для патрулирования, и как только слышу рёв мотора, возбуждение во мне зашкаливает. Мой разум занимают мысли, и мышцы напрягаются, когда я пересекаю границу Нью-Роуна. Это то, чем я занимаюсь. Это то, что меня питает. Я охочусь.

Высокие металлические небоскрёбы Нью-Роуна кажутся холодными глыбами на фоне тёмно-серого неба. Их монотонность всегда была такой успокаивающей. Мои родители привезли меня сюда, когда я был ещё ребенком, но время пролетело незаметно. Я помню, как они держали меня за руки, и мы гуляли между этими небоскрёбами. Они рассказывали мне, что жили в двух кварталах друг от друга, но встретились, только когда им исполнилось по двадцать лет. Я уже давно забыл названия спектаклей, на которые мы ходили, и высококлассные рестораны, где мы обедали, но, как бы ни менялся этот город, я всегда буду помнить своё детство.

Вскоре я фокусирую внимание на ссоре, которая готова перерасти в драку. Время после закрытия баров в городе считается самым опасным. Теперь я безошибочно вижу разницу между невинной пьяной болтовнёй и неразборчивой руганью, чреватой неприятными последствиями. Колёса машины скрипят по асфальту, когда я резко поворачиваю руль и ногой нажимаю на педаль тормоза. Я слышу женский крик. Каждая мышца моего тела напрягается так сильно, что готова разорвать кожу. Моё неудовлетворённое возбуждение готово взорваться во мне. Я даже рад зловониям «мусора» в Ист-Сайде. От этого «мусора» в виде людей мне и предстоит избавиться.

Я останавливаю машину на парковке и плавно вылезаю из неё. Один прыжок — я держусь за нижнюю ступеньку пожарной лестницы (прим. пер.: в США нижняя ступенька находится на высоте второго этажа). Подтягиваюсь и уже бегу по лестнице, перескакивая через две ступеньки сразу, пока не останавливаюсь возле окна нужной мне квартиры. Я выбиваю кулаком стекло, и визг женщины проникает в мой мозг. Когда я оказываюсь внутри, на меня сыпется ругань пьяного мужчины. Если бы я был моложе, то пронзительный крик, полный страха, отчаяния и безысходности, даже не привлёк бы моего внимания. А теперь я не только слышу этот крик, но и понимаю, что он несёт в себе.

Я шагаю на кухню, которая отделана жёлтым кафелем.

— В чём твоя проблема?

— А ты кто, мать твою, такой? — спрашивает мужчина.

Он заводит руку назад, но я хватаю его кулак раньше, чем он успевает ударить меня.

— Думаю, что ты ответишь на мой вопрос, — произношу я, сжимая его костяшки до тех пор, пока у него не подкашиваются колени. Я смотрю на женщину, которая забилась в угол, а потом перевожу взгляд на мужчину, чьи костяшки уже хрустят в моей руке. — Но так как ты не настроен отвечать, то я сам сделаю вывод, глядя на её опухшее лицо, а ты просто скажи, если я не прав, — со скоростью молнии я отпускаю его кулак, но хватаю за горло: — Ты напился как последняя скотина и выместил на ней свою злость!

— Она моя жена, — выдавливает он. — Это впервые. Я клянусь.

Я сжимаю его горло.

— Это правда? — я обращаюсь к женщине, не поворачивая к ней голову.

— Да, — рыдает она.

Я склоняю голову на бок, наблюдая, как он хватает ртом воздух.

— Хочешь, чтобы я его убил?

— Нет, — откликается она. — Он мой муж…

— В доме есть дети?

— Они уже взрослые, — спешит ответить она. — Уехали несколько лет назад.

Он медленно моргает, в то время как его глаза закатываются от нехватки воздуха. Самое время отпустить и оставить его с полученным предупреждением. Но меня не оставляет в покое Кейтлин, которая так же забилась в угол. Я отодвигаю его в сторону и заставляю себя сфокусироваться на другом.

Я бросаю его на пол, прежде чем он потеряет сознание. Хватаю его за руку, когда он тянется ею к своему горлу, и слегка выворачиваю её под неестественным углом. Он орёт сильнее, когда слышится треск, но в этот раз кричит он сам.

— Это ничто по сравнению с тем, что я с тобой сделаю, если такое повторится, — достаю карточку из кармана и бросаю на стол: — Это номер организации, которая помогает женщинам, подвергающимся насилию в семье, — говорю я ей. — Они позаботятся о тебе.

— Герой? — произносит она, когда я поворачиваюсь к ней спиной, чтобы уйти.

Я не дожидаюсь её следующих слов. Выскакиваю в окно и за несколько секунд спускаюсь по лестнице. Не думаю, что она воспользуется мои советом, ведь большинство женщин не реагируют на них. Но это даст мне возможность вернуться и закончить то, что я начал. Моё тело трепещет от одной мысли об этом, а сердце бьётся в груди сильнее, чем пару секунд назад.

Обычно я не позволяю себе заходить так далеко. Мои родители и Норман привили мне мораль, которая позволяет вершить правосудие лишь над теми, кто того заслуживает. Мне нужны границы, потому что годы избавления от подобного «мусора» превратили меня во врага правосудия, и если я не подумаю дважды перед каждым своим убийством, то система моих принципов рухнет. Но сегодня я особым способом могу заполнить пустоту в своей душе, и, боюсь, что Кейтлин придётся этому поспособствовать.