Vladimir - Unknown Страница 16

Перед тем как бедный мальчик прибыл в лицей, преподаватели провели с детьми разъяснительную беседу. Дети, даже талантливые, как известно, бывают очень жестоки. Однако, все ученики, благодаря умным и тонким речам учителей, заранее прониклись состраданием к новичку. Все, кроме Гюнтера Пруса. Этот маленький негодник всегда действовал исподтишка. Раз, уловив страх Пабло перед собаками, он постоянно изводил его, доводя до истерик и обмороков с помощью своих звукоподражательных талантов.

Когда в конце мая начался период ливневых дождей, Гюнт по ночам несколько раз пробирался к спальне Пабло. Он скулил и скребся в двери, словно приблудный барбос, просящийся в непогоду в дом. Нечего и говорить, что происходило с бедным Пабло. Когда о проделках Пруса стало известно воспитателям, ему пришлось прекратить свои садистские трюки, но только лишь под угрозой исключения из лицея. Надо сказать, что Гюнтер был способным учеником, у которого просматривались, кроме прочего выдающиеся инженерно-конструкторские наклонности. Теперь к главному, Отто. Я попытаюсь в общих чертах объяснить суть происходящего в этой лаборатории. Мы с братом возглавляем важнейшие для науки исследования в области человеческой наследственности. Возможно, хотя я на это слабо надеюсь, вы слышали такие термины, как молекулярная генетика, хромосомы или такие имена, как Мендель, Вейсман, Морган? Это наши великие предшественники, работавшие с растениями, насекомыми и животными. - Я взглянул на Чаору и, пожав плечами, ответил, что из всех этих терминов и имён смутно помню из гимназического курса естествознания что-то о Менделе. Кажется, он занимался скрещиванием каких-то растений в монастырском саду. Моя очаровательная собеседница c лёгким, ожидаемым разочарованием, покачала головой. - Разумеется, Отто. Это слишком специальные знания и вы вовсе не обязаны быть в них посвящённым. Уже хорошо, что вы что-то помните о “Законах Менделя“. Грегор Мендель был основоположником исследований механизма наследственности. Во всяком случае, вы не могли не слышать о такой популярной науке, как евгеника44. -

Я, почувствовав себя нерадивым учеником, перед строгой экзаменаторшей, неуверенно кивнул. О евгенике я действительно слышал. До меня доходили какие-то смутные слухи-сплетни о планах наших вождей по выведению расы чистых арийцев. Кажется, для этих целей отбирали лучших представителей немецкой нации из числа отборных эсесовцев и молодых немок. Арийские девушки беременели и рожали от арийских парней в специальных роддомах, а их потомство получало арийский уход и, разумеется, истинно арийское воспитание. Сей наукообразный процесс, сильно напоминал хлопоты по селекции породистого скота. Эта идея отдавала такой запредельной пошлостью, что ничего, кроме тоски, у меня не вызывала. Я так и сказал Чаоре. Она же в ответ тонко улыбнулась и после небольшой паузы продолжила:

Согласна с вами, господин офицер. Гитлер и его окружение это все сплошь законченные пошляки. Любую интересную идею, включая научную, они с лёгкостью превращают в чудовищную непристойность. Его арийские законы и закон об эвтаназии неполноценных членах общества из той же серии. Впрочем, он плагиатор. В середине и конце тридцатых в некоторых американских штатах под сенью закона творились не менее ужасные вещи. Например, женщину по решению суда могли приговорить к принудительной стерилизации, лишь на том основании, что несколько её близких родственников являлись уголовными преступниками. Называлось эта мерзость социальной евгеникой.

Интеллектуальные плебеи не способны на необходимую истинному учёному широту духа и мысли. Они страшно вредят истинной науке, пачкая своими грязными руками лучшие и перспективные идеи. Между тем в евгенических экспериментах, основанных на гуманизме и соблюдении исконных прав человеческой личности нет ничего плохого. Более того будущее человечества напрямую зависит от учёных-генетиков. Мой брат Агалаф с его фундаментальными работами в этой сфере один из крупнейших генетических исследователей нашего времени. Я лишь помогаю ему по мере моих скромных способностей. Разумеется, мы понимаем, что находимся в самом начале великого пути. У нас уже есть первые успехи и бедный Пабло, тому подтверждение. Обычно, люди, страдающие прогерией, доживают до двадцати, в исключительных случаях до двадцати пяти лет. Месяц назад нашему Осьминогу исполнилось двадцать шесть. Нам удалось создать препарат, замедляющий накопление прогерина, мутированного белка ускоряющего процессы старения в организме больного. Агалаф назвал этот препарат антипрогерином. Это лекарство, скорее всего, сможет замедлять процесс старения и в нормальном человеческом организме. Однако, – здесь Чаора нахмурилась, и её брови слились в одну тревожную тёмную линию, - в этом случае могут открыться такие бездны тёмных человеческих страстей, что стоит призадуматься, не открыли ли мы с братом ящик генетической Пандоры. Поэтому, чтобы не искушать судьбу, мы всякий раз изготавливаем не более двух доз препарата, необходимых Пабло для двух еженедельных инъекций. - Я, между тем, внимательно слушал Чаору. Что сказать, всё, что она поведала, было чертовски интересно, но своя рубашка ближе к телу и у меня на языке давно уже вертелся вопрос:

- За каким дьяволом меня утащили из таверны, лишив общества старого друга Макса, и зачем мне все эти преинтересные сказки рассказывают?

Я терпел и воздерживался от вопросов лишь по тому, что очаровательная учёная дева Чаора за время своей лекции покорила меня окончательно и совершенно. Это и не мудрено, если взять в расчёт её божественную внешность плюс яркий интеллект и мой не слишком то солидный возраст. Ведь мне тогда едва исполнилось двадцать семь лет. Война сделала меня гораздо старше и опытнее в эмоциональном смысле, однако природу не обманешь. Так что вскоре я, не без досады поставил себе диагноз, - бывалый командир счастливого у-бота “Чиндлер”, влюблён как наивный юнга. Это моё новое состояние не укрылось от принцессы гуанчей. В её умопомрачительных глазах появилась чуть заметная смешинка и ещё, по-моему, привычное удовлетворение. Последнее, надо сказать, несколько отрезвило мою закружившуюся голову и вызвало здоровую, спортивную мужскую злость, впрочем, это было тоже приятное чувство.

Между тем, сестра и ассистентка профессора Агалафа продолжила свою занимательную лекцию. Начала она с удивительного и странного заявления:

- Да будет вам известно, Отто, мы гуанчи почти все на три четверти кроманьонцы. Агалаф, так уж получилось, кроманьонец более чем на 85 процентов. Я полукровка, а вы, граф, уж не обессудьте, лишь на четверть принадлежите к этому славному племени. Однако и это такое чудо, о котором мы с братом не смели бы и мечтать. Для наших исследований вы просто счастливая находка. Ваша наследственная карта, которую мы, собирая картотеку современных кроманьонцев, составили, похожа на описание игры в кости. Один игрок это слепой случай, он же провидение, а другой ваш старинный род. Так вот, получается, что ваше семейство на протяжении веков выбрасывало шестёрки.

Я почувствовал закипающее раздражение. Чаора, как большинство страстных исследователей увлеклась терминами и понятиями, кажущимися ей совершенно элементарными, но непонятными далёкому от её темы собеседнику. Однако что-то почувствовав в моём взгляде, она примолкла и смущённо улыбнувшись, положила свою горячую и сильную кисть на мою руку.

- Вы не представляете Отто, какая это кропотливая работа – составление наследственных карт – продолжила она более сдержанно - после войны обязательно состоится сильнейший технологический и научный рывок, скорее всего у американцев. К тому есть политические и экономические предпосылки. Лет через двадцать, тридцать появятся новые приборы и оборудование. Кибернетика и генетика найдут новые точки соприкосновения, и родится новый тип учёного. Это будет исследователь одинаково блестяще сведущий в обеих дисциплинах. Тот прибор, с которым работал профессор Агалаф в лаборатории это мощнейший из современных микроскопов. Это электронный микроскоп Эрнста Руска45 образца 1937-года, мощностью 500 ангстрем46. Раньше приходилось работать по старинке. Изучать ветхие портреты, как это было с вашей родословной и даже брать образцы костных тканей, похищая благородные черепа из склепов. Приходилось подменять их костями безродных самозванцев. Я рассказываю это вам лишь потому, что знаю – вы человек образованный и широких взглядов. Вы не станете обвинять ученых в злонамеренном надругательстве над прахом ваших славных пращуров. Я и мой брат всего лишь двое из сотен учёных тайного сообщества исследователей, работающего над грандиозным проектом. Его суть в том, чтобы создать новую духовную и интеллектуальную элиту человечества…