Низами Гянджеви - Хосров и Ширин Страница 17

Ответ Хосрова Ширин

Глядит Хосров: Луна не хочет нипочем

Для страждущего стать внимательным врачом.

Дерзнул он вымолвить: «О нежащая души!

Свои укоры брось. Утихни и послушай.

И ты пила вино, и мне давала пить,

К чему ж мне пьяным быть, тебе же трезвой быть?

Трезва ли ты? О нет, ты в сладостном дурмане.

Ты ведь подобна мне; не думай об обмане.

Где пташка сердца? Где? Признайся, ведь она

Уж соколом любви в копях унесена.

Коль гайну утаить ты в сердце мнишь, — терпенье

Зови: ведь с сердцем ты должна вступить в боренье-

Иль свертывай шатры, — и, протрубив отбой,

Беги с равнин войны к Капелле голубой.

От торга, что мечом ведется заостренным,

Спасаться и бежать дозволено влюбленным.

Ты знаешь: наземь тот повергнется в бою,

Кто не сумел сдержать заносчивость свою.

Ты сердцу своему, что жестко и упорно,

Дай приказание быть нежным, хоть притворно:

Коль скажет мне: «Я друг», — за друга и приму.

Мне — будет радостно, не горестно ему.

Шутя предсказанный, благой удел сбывался

Нередко. В добрый час ряд нежных дел сбывался.

Сказал один мудрец в далекие года:

«Себе отрадное предсказывай всегда.

Коль устрашишься бед — прийти поможешь бедам,

Предскажешь доброе — оно возникнет следом».

Пусть твой рубин мне даст один лишь поцелуй.

Коль он запретен Мне, его мне не даруй.

Но и молить о нем, губительна и яра,

Ты запрещаешь мне! Я в пламени пожара.

Мне страшно: раздирать свой завтра будешь лик,

Сразив влюбленного, что в горести поник.

И кровь моя хватать тебя за полы станет:

Кровь страстных не умрет и в просьбах не устанет.

Скажи мне: если ты быть нежной не склонна,

И в поцелуев счет игра тебе странна,

И целовать твой рот я не дерзаю строгий,-

Так что ж мне целовать, рукав твой иль пороги?

Мне поцелуй на срок — ведь я не нищий — дай.

О рте не говорю: для пробы пищи дай!

Дав поцелуй один, взамен получишь десять.

Торговля добрая! Всей прибыли не взвесить!

Харвары сахара припрятала к чему?

Открыла б лучше дверь стремленью моему!

Все разрешишь — на все получишь разрешенье,

Всего лишишь — сама изведаешь лишенья.

Пусть из ключа воды взял много водонос,-

Ключ, вечно льющийся, ущерба не понес.

Я — туча, влага — ты; не слит ли я с тобою?

И со своей душой готовиться ль мне к бою?

Индиец дерзостный твой локон: в свете дня

Нагрянув, начисто ограбил он меня.

Коль не управлюсь я с твоим индийцем черным,

Сам, как индиец-вор, я стану непокорным.

Хоть будет с топором к тебе ломиться вор, —

Лишь крикнешь на него — уронит он топор.

Но руку молодцу ведь не отрубят? Гладко

Все у него идет: есть воровская хватка.

Ты локона аркан на шею мне набрось,

Хоть дичью тощею разжиться довелось.

Будь покупателем — тебе продам я душу.

Будь кравчим — и вовек я пира не нарушу.

Тебя узрев, сдержать пыланье не могу.

Светильник дружбы я горящим берегу.

Кольцо твоих кудрей пусть на ухо мне ляжет!

Я — раб. Пускай твой рот купить меня прикажет.

Вести лобзаньям счет — вот сладостный удел!

Лобзанья дай! Считать их так бы я хотел!

Приди, чтоб вместе мы вступили в двери счастья.

Мы станем счастливы! Судьба полна участья.

Так сладостно дышать в сегодняшнюю ночь!

День завтрашний — в пути, его не превозмочь.

Платить наличными нам эта полночь рада.

Ждать одолжения грядущего не надо.

Брось локоном играть! Со мною поиграй.

Мне руку помощи сегодня ночью дай.

Я сердцем изнемог, меня здоровым сделай.

В свой райский сад принять меня достойным сделай.

Ты сладостней души, ты — радости поток!

Тебя в объятьях сжать мне предназначил рок.

Что сладостнее — уст иль ног твоих касаться?

Все может в сладости и в прелести равняться.

Все тело сладостно, и все влечет уста!

Да! Названа «Ширин» была ты неспроста!

Так сладость расточай, ликуя, не с оглядкой!

Не Сладостная ты, коль быть страшишься сладкой!»

Хосров умоляет Ширин

И видит шах: Ширин, его слова проран,

Не кротко говорит, забыв свой кроткий нрав.

Он молвит: «О Луна, горящая, высоко!

Упрек друзей — не зло; страшусь ли я упрека?

Но как хвалить людей, в которых сердца нет,

Которые молчат молениям в ответ?

Я лишь к тебе стремлюсь, о Сладостной мечтая:

Любого поборю, тебя приобретая.

Я вижу: локон твой меня опутал. Ты —

Победу празднуешь, я — рухнул с высоты.

Ты клятвы не нарушь. Об этом ли толкуем?

Ты отрезви меня одним лишь поцелуем.

Хоть молви, что ко мне придет счастливый век:

«Хоть мертвым да пойдет на волю Мубарек».

Свиданий розами наполни мне кошницу.

Разлука стелет мне на ложе власяницу.

Пусть розы наших встреч мне свой шербет сулят!

О ты, цветник! Даруй ты мне хоть аромат!

В руке — твой локон; ты, опьянена, — причина

Того, что горькая умчалась прочь кручина.

С тобою пью вино — как радости не быть?

Ты здесь — ну как с тобой и сладости не быть?

Ты здесь — и золотым становится мой пояс,

И счастье светит мне, на радость не скупое,

Со мной расстанешься, что камень со змеей, —

Без розы буду я, ты- без колючки злой.

Коль сеть мою поправ, помчишься по раздолью, —

Расстанусь с головой, ты — с головною болью.

Вот сердце! На, бери! Коль хочешь, можешь съесть!

Я думал: друга нет, теперь я вижу — есть!

Когда твой светлый лик мне сердце жечь не будет,

Я сердце сохраню, но свет оно забудет.

Коль требовать мой глаз взаимности начнет,

Пускай мучительный почувствует он гнет.

Но если от тебя моя душа в истоме

Уйдет — невеста к ней придет лишь только в дреме.

Коль ты теперь пошлешь мне хоть один укор, —

Один твой волосок пресечь сумеет спор».

Уснул он, прошептав любовных слов немало,

И локон Сладостной рука его сжимала.

…Лишь кубок небеса пустили круговой,

Напиток пурпурный расплескивая свой,

Проснулся государь и кубок поднял снова.

Еще вчерашний хмель бродил в уме Хосрова.

И ухватила вновь его за полы страсть,

И пламени опять его зажала пасть.

Забушевал огонь вскипающей отравы,

Как будто бы напал на высохшие травы.

Ширин он сжал, сказав: «Я медлить не хочу».

Он будто на тахту натягивал парчу.

Спасен онагра бок от жадной львиной пасти:

Находчивой не быть у сильного во власти.

И, распалившимся увидевши царя,

«Не надо, — молвила, — безумствовать, горя.

Что распалять себя? Ведь жребий незавидный

Мне сделаться, о шах, в твоих глазах бесстыдной.

Нехорошо, что ты таким огнем объят:

Ведь с разогретых роз чуть веет аромат.

Коль господин с рабом в своих речах не сдержан,

Соблазнам дерзостным его слуга подвержен.

Зачем пытаешься с рабами рассуждать,

Коль надо промолчать иль наказанье дать?

Царь, ежели под ним царевый конь хромает,

Как нужного достичь, смутись, не понимает.

Когда минует срок твоей невзгоде, — верь,

Тобой любимое к тебе ворвется в дверь.

И пьяный для очей разумных не находка,

Коль с чашей он сидит, а на ногах — колодка.

Ты к царству устремись, а я невдалеке,

Ты в руку власть возьми, а я в твоей руке.

Венчанный! Без твоей быть не хочу я чести.

И честь твоя, и я — мы быть желаем вместе.

Честолюбива я, и под ноги тебе

Повергну душу. Я — верна твоей судьбе.

Возрадуйся, ведь ты откроешь двери власти.

Ликуй, твой светел рок, минуют все напасти.

От царственных удач к любви пойдет стезя.

В тревоге отыскать сокровища нельзя,

С терпеньем ты найдешь все, что тебя чарует,

В покое обретешь ту, что покой дарует.

Язык, потом — слова; глаза, а после — свет.