Бабулин Леонидович - Unknown Страница 17

Девушки синхронно подняли головы, и в самом верхнем ряду стеллажа, увидели оконце под номером 128. Достать до него можно было, только придвинув массивную лестницу, которая очень кстати стояла неподалёку.

- Ничего себе… Как же вы её двигаете?

- Это точно, работа музейщика тяжела и неблагодарна.

С этими словами Вера Сергеевна, без каких бы то ни было внешних усилий, подвинула лестницу, и привычно залезла наверх. Там, покопавшись немного, достала и уже, с некоторым напряжением, подала им картину.

- Держите, держите крепче - отпускаю.

Мы с Мариной подхватили работу, и очень осторожно, бочком понесли её по коридору в кабинет, который располагался неподалёку.

- Не торопитесь, не торопитесь, здесь рядом, вот сюда поворачиваем. – Мы повернули и упёрлись в закрытую дверь.

Вера Сергеевна протиснулась вперёд, достала ключ и открыла её.

- Неожиданно, зачем здесь запирать дверь?

Хранительница демонстративно проигнорировала шуточный вопрос, только поджала губы, и переглянулась с Мариной, как бы показывая, что не желает тратить время на глупые разговоры.

«Тоже мне, носительницы тайных знаний… - Люба внутренне улыбнулась, но вслух развивать тему не стала»

Тем временем они вошли в комнату и стали оглядываться, куда бы поставить картину.

- Ставим сюда. – Вера Сергеевна показала на один из письменных столов, и помогла аккуратно поставить картину, прислонив её к стене.

- Тускло, свет посильнее нельзя добавить?

- Сейчас, что-нибудь придумаем.

Она включила настольную лампу и направила её на картину, немного под углом, так, чтобы не было видно бликов.. И тут, как по волшебству, всё изменилось: - Мрачные стены хранилища раздвинулись, откуда-то потянуло морозным зимним ветерком, послышался шелест крыльев и карканье ворон, кружащих над башней. Где-то вдали переругивались люди, а ещё дальше брехали собаки. Дым печных труб медленно поднимался вверх, подчёркивая морозное утро.

- Это утро или вечер? – Воронина внимательно вглядывалась в картину.

Марина присмотрелась к небу за башней:

- По моему, утро, хотя … - Начала было она, но заметила, что Воронина её не слушает.

Та, буквально, впитывала изображение, и говорила скорее для себя.

- Какая громадина, как великан среди лилипутов – странное сооружение, не удивительно, что башню стали окружать легенды и страшные истории. А это вороны вокруг неё кружат или перелётные птицы?

Тут в разговор включилась Вера Сергеевна:

- Считается, что это утро ранней весны и в небе перелётные птицы, хотя возможно, это лишь романтический вариант трактовки того, что мы видим. Саврасов был мастером именно романтических настроений в пейзажах, да и птицы летят, как вы сами можете убедиться, в одну сторону.

- Мне так не кажется, по краскам это скорее вечер, а птицы летят не клином, как им положено, а нарисованы в виде круга. И ни одного живого существа, кроме них - очень зловещая картина…

- Вера Сергеевна, у вас ведь были какие-то папки ещё, то ли с эскизами, то ли с заметками самого Саврасова. Можно и их тоже посмотреть?

- Не помню, но какие-то папки, в той нише наверху, ещё были.

- Я достану.

Марина пошла обратно, и я немного помешкав, тоже, пошла в след за ней. Возле лестницы мы остановились, Марина взялась за перекладины и пошевелила её, проверяя устойчивость.

- Вроде, выдержит, но на всякий случай придерживай, чтобы она не поехала, а то лететь оттуда высоко..

Она стала подниматься, а я, крепко взяв лестницу у основания, стала поднимать голову вслед за ней, вдруг сообразила, что она, в отличии от Веры Сергеевны, в юбке и я, сейчас увижу её ножки, а может быть и больше. Сердце предательски забилось, я осторожно оглянулась в сторону кабинета, словно опасаясь, что меня застукает за подглядыванием Вера Сергеевна – чушь какая. Во первых я слышу, как она роется в ящиках, в своём кабинете, во вторых наверняка услышу её шаги, если она вдруг пойдёт к нам. В третьих – ну и что? Держу лестницу и держу, как ещё можно держать интересно? Что я вижу, и что я думаю при этом, никого не касается. Успокоив себя этими рассуждениями, я смелее подняла голову, и с удовольствием стала рассматривать ножки Марины. Мне даже показалось, что она специально там копается, давая мне такую возможность. Да, стесняться ей нечего, такие ножки и показывать не стыдно – ровненькие, стройненькие. Захотелось поднять руку и погладить её. Как отреагирует? Голова даже закружилась от мыслей об этом. Если сейчас качнётся, дотронусь до неё, как бы придерживая. Ну, давай-давай.

- Тут две папки, одна с номером «128 а», а вторая «128 б». Какую доставать?

Вера Сергеевна услышала вопрос, очевидно, нашла нужную карточку, и подсказала из кабинета:

- 128 а

- Поняла. – Марина потянулась на цыпочках, открывая мне ещё больше возможностей для подглядывания, и я решилась, взялась рукой за её щиколотку.

- Осторожно, осторожно, я боюсь за тебя…

- Держи, держи я, уже дотянулась. - она достала нужную папку и стала спускаться.

- Вот она.

«Пронесло, она ничего не заметила, но как здорово…»

Мы вернулись в кабинет, и положили папку на стол. Вера Сергеевна смахнула пыль, и развязала тесёмки. В папке оказалось огромное количество набросков, в том числе и «Сухаревой башни». Я почувствовала знакомое головокружение от обилия информации. – Какое счастье видеть всё это. Я хочу всё это воспроизвести, и повторить, и я могу это сделать. Вот тогда ОНА оценит меня, неожиданно для себя я подумала о Халитовой… - В глазах потемнело, и я стала оглядываться в поисках окна.

- Что с тобой? – Марина взяла меня за плечи. - Люба, что с тобой?

- Душно, давайте откроем окно… - И провалилась в темноту.

….

- Копайте, осторожно шельмы, если пробьёте крышку, самих здесь закопаю.

- Барин, мобуть отложим до утрева? Зело жутко тут… и гроза вот-вот учнётся, вона как Илья пророк бухает.

- Митрич не гундось. Видишь солдат? Так что бояться нечего.

- Вижу-вижу, но солдаты супротив колдовства не помогут.

Слушая препирательства своего бригадира, перестали капать и остальные мужики.

- Это что бунт?

Офицер взвёл курок пистоля, который держал в руке, и направил его на Митрича

- Мало тебе вырванных ноздрей? Хочешь проверить, что будет если я нажму курок?

Митрич дюжий мужик, понял, что офицер не шутит, перекрестился и взялся за лопату. Его примеру последовали и остальные. Работа продолжилась. Начал накрапывать мелкий дождь.

- Давайте скорее, не хватало промокнуть ещё здесь…

Вдруг что-то гулко стукнуло. Это чья-то лопата ударилась о крышку гроба.

- Осторожно, осторожно, олухи, не пробейте.

Мужики, стоя в глубокой яме, стали что-то аккуратно разгребать внизу, потом подвели верёвки, и с трудом вылезли из могилы, поскальзываясь на намокающей от дождя земле. Митрич осмотрел, как всё получилось, подёргал за верёвки, и расставил людей. Сам, тоже взялся за один конец, и сказав, с Богом, вместе с остальными навалился на верёвки, стараясь, вытянуть гроб из могилы. Верёвки затрещали, мужики закряхтели, но гроб не поддался. После нескольких безуспешных попыток, тот же Митрич, вытирая шапкой, мокрое от дождя и пота лицо, повернулся к офицеру.

- Барин, нельзя его трогать. Вишь земля не пускает, быть беде. - Мужики остановились и стали опять креститься, а дождь всё усиливался, и раскаты грома становились всё ближе. Неподалёку заржали лошади, и послышалась ругань возничих.

- Стоять холера, стоять говорят. Тпрруу.

Офицер неуверенно огляделся, понимая, что всё пошло наперекосяк, но отступаться не стал. Он повернулся и крикнул кому-то в темноту.

- Урядник, веди сюда солдат.

Послышалось чавканье ног и в круг неровного света от факелов, вошла группа перепуганных солдат. Митрич, и тут вставил слово:

- Что братцы, боязно? Знамо дело, гроб чернокнижника достаём. Сейчас он нам задаст…

Как бы в подтверждение его слов удары грома раздавались всё ближе и ближе.

- Хватит болтать, Митрич. А вы, что рты раззявили – за работу. Урядник, командуй людьми.

Все вместе, солдаты и мужики, с натужным усилием потянули за верёвки, и гроб стронулся, подался, и очень медленно стал подниматься вверх, всё время за что-то цепляясь, как будто корни держали его снизу.

- Давай ребятушки, давай родимые, навались, навались.

Ребятушки, оскальзываясь, тянули верёвки, отступая от могилы. И когда, было совсем, показалось, что дело сделано, вдруг лопнула одна из верёвок, крепко ударив стоящего первым мужичка. Он, и вся группа за ним, повалились, а гроб со страшным грохотом упал обратно в могилу.

- Ах, ты ворюга, гнилую верёвку взял на дело! - Офицер подскочил к уряднику и со всего маху врезал ему в ухо. Тот охнул и повалился в грязь.

- Барин, Фролку зашибло совсем. К фелшару его нужно…

Офицер обернулся к солдатам.

- Что встали? – И показывая на лежащего мужика - Оттащите его в сторону. А ты – Схватил Митрича за шиворот, и столкнул в яму. - Заводи другой конец верёвки. Живей-живей давай, а то закопаю вместе с гробом.