Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 4 Страница 17

Бабаджаны начали с того, что в первой сдаче не поставили очевидный шлем, который игрался практически всеми, но который у всех шел без одной из-за плохого расклада.

Во второй сдаче после торговли «1 пика – 2 пики» Бабаджан сказал: «Когда жена приглашает – я всегда принимаю». И поставил 4 пики.

А дальше пошел такой диалог:

– Кто тебя приглашал?

– Ты же сказала – три пики.

– Я сказала – две пики.

В этой сдаче все импасы проходили и все, что нужно, было пополам. Итого Вилен с Леоном заработали два чистых нуля.

С тех пор, когда случалось мне в парном прийти за стол, где сидел Вилен, я всегда говорил: «О-оо! Пришли в логово к волку». Вилен всякий раз при этом посмеивался. Но посмеивался он как-то кривовато. Во-первых, потому, что это вызывало у него неприятные воспоминания. А во-вторых, потому, что я явно намекал – то, что произошло с ним когда-то давно, может сейчас повториться. Я знал – то, что я говорю, Вилену не очень нравится. Но я не мог отказать себе в этом удовольствии и продолжал говорить: «О-оо! Пришли в логово к волку».

*        *        *

Мы с Мариком ничего хорошего в Таллинском турнире 1972 года не показали. Поэтому все приятные воспоминания о поездке были связаны только с тем, что к бриджу никакого отношения не имело.

Нас поселили в открытой в мае того же года новой гостинице «Виру». Это была первая высотная гостиница города. Говорили, что в ее строительстве принимали участие финны. Внутри все выглядело для нас необычно и шикарно.

В мой первый игровой день мы попали в «Виру» довольно поздно. На втором этаже еще работал буфет. И мы пошли туда. Сказали, что мы очень голодны. Официантка предложила шведские бутерброды. Я попросил принести мне десять бутербродов. Остальные решили заказать по пять. Девушка спросила, знаем ли мы, что такое шведские бутерброды. Никто, разумеется, не знал. Она сказала, что это очень большие бутерброды, и посоветовала заказать только по одному. Тогда я сказал, что если это очень большие бутерброды, мы возьмем по четыре на человека. В итоге препирательств мы заказали по два бутерброда, и этого оказалось вполне достаточно. Выглядели шведские бутерброды так: большая буханка черного хлеба разрезалась вдоль на громадные куски, и на этот кусок в разных его частях клалась всякая всячина – салат оливье, шпроты, креветки, яйца, помидоры, огурцы. Это было неплохим гастрономическим утешением от неудач командного турнира.

Не показали мы ничего хорошего с Мариком и в парном турнире. Несмотря на то, что «Малый БУКС», казалось, должен был бы давать нам хорошее преимущество в парных турнирах, становилось очевидным, что парные турниры «на макс» мы играем плохо. Быть может, потому, что я, например, рассматривал их как тренировочные для командного турнира. Что, естественно, не могло привести к хорошим результатам. Надо было пересматривать свое отношение к парным турнирам. И это нам удалось сделать на следующий год в Таллине, где мы с Мариком превзошли достижение Вилена и Леона в турнире 72‑го года.

РАЗ ВЕЗЕНИЕ, ДВА ВЕЗЕНИЕ…

Не знаю, почему спасовали энтузиасты парного отбора в 1973 году, но отбор на Таллинский турнир 1973 года был командным. Вот как описывает заключительный этап этого отбора Алик Макаров:

«Последний турнир мы в паре с Марком [Глушаковым. – С. Б.] сыграли осенью 73-го, <это был> отбор к Таллину, который теперь был командным. Компанию нам составил переехавший в Москву Оскар Борисович Штительман в паре с Юрием Константиновичем Солнцевым. Мы разделили выходящее место с "Форсингом", за который играли Вилен – Леон и Мельников – Бродский. Дополнительный матч играли в одном из "домов" Мельникова – комнате в коммуналке на ул. Кирова (ныне Мясницкая). "Закрытая комната" в этой комнате с потолком высотой метров в пять располагалась на антресоли со входом в виде лестницы. Этот матч был интересен тем, что 32 положенные сдачи завершились вничью и победитель (увы, не мы) определился лишь в 5-й или 6-й по счету дополнительной сдаче».

Итак, «Форсинг» выиграл отбор и поехал на турнир в Таллин.

Командный турнир мы отыграли неважно. А вот в парном мы с Мариком Мельниковым выступили неплохо.

БУКС разрабатывался с прицелом на командные турниры. Но он представлялся мне достаточно эффективным и для парных состязаний. И это было подтверждено в Таллине в 1973 году.

Парный турнир в Таллине в 1973 году состоял из четырех сессий и длился два дня (по две сессии в день). Первую сессию мы отыграли довольно средне. А вот во второй заняли второе место. Настал второй день и третья сессия. Всю эту сессию меня не покидало чувство какого-то жуткого невезения. Вроде бы и играли мы достаточно неплохо, но заняли место где-то чуть выше середины.

И вот наступила последняя, четвертая сессия. Здесь все изменилось. Никогда потом в жизни не было у меня такого везения, как в этой сессии. Казалось, наши противники только и думают о том, чтобы заработать с нами чистый ноль. Когда нам оставалось играть только еще на двух столах, я сказал Марику, что мы определенно идем на первом месте с большим отрывом, поэтому хорошо бы отыграть оставшиеся четыре сдачи спокойно, по-среднему. Марик со мной согласился. Но отыграть «по-среднему» оставшиеся сдачи нам не удалось. Во всех четырех сдачах наши противники, хоть и разными путями, но умудрились заработать по нулю. В результате мы выиграли первое место в последней сессии с каким-то рекордным результатом и громадным отрывом от второго места. По сумме четырех сессий мы заняли второе место и получили по три приза: за второе место во второй сессии, за первое место в четвертой сессии и за общее второе место. Одним из призов была какая-то сверкающая никелированной красотой фритюрница. Вторым призом, кстати, тоже была фритюрница. И я отдал ее кому-то из наших. А в качестве третьего приза я выбрал себе маленький сувенир: свечку с изображениями карточных мастей.

И ЭТО ВСЁ НАМ?!

Следующими памятными турнирами для меня были два рождественских турнира в Тарту – в 1974 и 1975 годах. Еще осенью 74-го мы сговорились с Виленом играть в Тарту в паре. И он принял мое предложение играть там по БУКС'у. Нашими партнерами на турнире 74 года были Генрих Грановский и Володя Ткаченко.

*        *        *

В Тарту в один из дней мы ночевали мы в гостинице, которая всегда резервировалась для размещения олимпийских команд. В какой-то момент, когда все были заняты разборками со своим партнером, двери гостиницы распахнулись, и мы увидели, как в нее заходят молодые девушки. Это была женская олимпийская команда пловчих. Все девушки были молоды, симпатичны, с точеными фигурами.

Павлик Маргулес, который оказался в этот момент близко к дверям, раскинул руки в стороны и сказал: «И это всё нам?!»

Девушки, которые заходили в гостиницу с невеселыми лицами, вдруг просто расцвели. Они не ожидали увидеть там столько симпатичных молодых людей. Однако их ждало разочарование. Молодые симпатичные люди только на миг повернули голову в их направлении – и тут же обратно к своему партнеру, с выяснениями, почему он назвал пику, а не черву, и почему он не забил трефу на втором ходу.

Тут, наверное, случилось что-то близкое к тому, о чем однажды сказал Уоррен Баффет: “If I’m playing bridge and a naked woman walks by, I don’t even see her”.

Здесь я сделал бы такое «лирическое отступление». Где-то я читал в воспоминаниях Алика Макарова о том, что Марик Мельников проводил опрос бриджистов с одним-единственным вопросом: что они больше почитают – секс или бридж. Ну и в воспоминаниях Алика это выглядит так, будто все склонились на сторону бриджа, и только я один выбрал секс. На самом деле все было совсем не так.

Действительно, Марик проводил такой опрос. И действительно, все выбрали бридж. Действительно, он подошел с этим вопросом ко мне. Но я не выбрал секс. Кстати, слово «секс» не было тогда в ходу. И, наверное, он задал свой вопрос немного по-другому. Но сути это не меняет. Я не выбрал тогда секс. Я вообще ничего не выбрал. Потому что, когда прошло примерно две или три секунды с того момента, как Марик задал мне свой вопрос, а я еще ничего ему не ответил, он сморщился весь и завыл: «У-уууу!» Потом закатил глаза к потолку и пошел прочь от меня. Вот как все было на самом деле.

А в Тарту в 1974 году мы завоевали «серебро» в командном турнире. Правда, «серебряные» медали, которыми нас наградили, были сделаны из чистого дерева.

*        *        *

Летом следующего года я ездил на турнир в Отепя. Прибыл туда и Витольд Бруштунов. Он приехал с Ирой Левитиной. Я по его просьбе снял им там дом на те дни, пока проходил турнир. Как раз тогда из Отепя отъехала хоккейная команда «Динамо». И освободился дом, где жил Аркадий Чернышев – их тренер.