Торик Александр - Русак Страница 18

— Нет, уважаемая! — засмеялся в ответ водитель. — Я даргинец, из Дагестана, из Махачкалы! Пачему ты спрашиваешь?

— Песня такая… «головорез… в сердце — бес»…

— Да что ты, уважаемая! — ещё больше засмеялся водитель. — Какой там бес! В сердце одно желание — денег заработать, семью прокормить! Видишь, сюда к вам приехать приходится зарабатывать, у нас там очень плохо с работой! Это ненастоящая кавказская музыка, это так, папса! Это как у вас «Ранетки» или «Виа-гра»! Ваша русская музыка народная тоже красивая, душевная, настоящая, а то, что по радио и по телевизору крутят, — это не настоящая, это папса! Наша настоящая музыка тоже красивая, тоже душевная!

— А зачем вы её тогда слушаете? А не настоящую музыку?

— Настоящую музыку здесь слушать нельзя, душа болеть будет, домой проситься! В машине надо такую, чтобы подхлёстывала, чтобы уснуть не давала! Вот как этот «Черкес» идиотский! Домой приеду с деньгами, там настоящую буду слушать!

— Вот здесь останови! — Сергей показал на небольшой придорожный рынок, раскинувшийся между деревьями на окраине маленького сельца. — Тут, перед автобусной остановкой!

— Пажалуста, уважаемый! — шофёр повернулся к Даше назад. — Вы с мужем приезжайте к нам в Дагестан, там увидите настоящий Кавказ и настоящих кавказцев, услышите настоящую кавказскую музыку! Здесь в Москве не любят кавказцев, но тех кавказцев, что вы здесь видите — они не самые хорошие люди, они себя и ведут так, потому что не дома, думают, что здесь всё можно, особенно молодёжь! Там у нас молодёжь по-другому себя ведёт, и взрослые тоже!

— Спасибо! Мы как-нибудь приедем, да, Серёжа?

— Да, конечно! — Сергей подал водителю деньги. — Достаточно?

— — Вах! Конечно, уважаемый, очень достаточно, — водитель радостно принял крупные купюры. — Дай вам Бог здоровья и благополучия! Приезжайте к нам с женой!

— Как только — так сразу! — отшутился Серёга, помогая Даше выбраться из машины и протягивая водителю ладонь для рукопожатия. — Ты, брат, не думай, я почти семь лет на Кавказе служил; таких трудяг и гостеприимных хозяев как там, нигде больше не видел и никогда нормального человека с бандитской мразью не спутаю. Всего доброго, уважаемый!

— До свиданья, дорогой!

Машина сорвалась с места и, развернувшись через сплошную линию, помчалась к Москве, оглашая пространство бравурными руладами: «Отчего ты сердцем в небе? Оттого, что в сердце — бес!»...

— Когда поедешь в Дагестан с мужем? — Сергей, улыбаясь, посмотрел Даше в глаза.

— Ну Серёжа! — смутилась девушка. — Я же так сказала, для конспирации…

— Ну, раз для конспирации, — понимающим тоном подхватил Сергей, — тогда пойдём, выясним, когда и куда здесь ходят автобусы!

— Пойдём, Серёжа! — не поднимая на него глаз, согласилась девушка.

Сергей поправил на плече сумку, и они отправились к стенду с расписанием автобусных маршрутов.

ГЛАВА 16. ХРАМ

— Эдик! А ты почему русских не любишь? — спросил Эдика-Латыша молодой чернявый Якуб, снимая с шампура на блюдо зарумяненные куски ароматно пахнущего шашлыка.

— А за что мне их любить? — флегматично бросил высокий, атлетически сложенный Эдик, перекладывая из одной руки в другую тугое замусоленное кольцо резинового кистевого эспандера. — Русские всегда были для нас, латышей, оккупантами: и в царское время, и в советское. А ты сам за что их не любишь?

— Как за что? Они ко мне домой с оружием пришли, они моих сородичей убивали! Мы у себя дома хотим по-своему жить, по своим обычаям, религии, а не так, как они нам навязывают! Депортацию тоже русские с нами сделали, сколько наших людей в Сибирь отправили, в Казахстан! За что мне их любить?

— Депортацию Сталин сделал, он грузин был, не русский, — также флегматично протянул Эдик, — нас, латышей, тоже депортировали в сорок первом году и в сорок девятом году.

— Магомед! — Якуб повернулся к смуглому, средних лет, худому жилистому мужчине, сидевшему с поджатыми «по-турецки» ногами на лавочке напротив входа в парильное отделение сауны. — Ты вообще иорданец, ты-то почему русских не любишь?

— Почему не люблю? — осклабился ухмылкой Магомед, лицо которого, украшенное косым шрамом через всю левую щёку, сделалось от этой ухмылки похожим на маску демона. — Я русских очень люблю… резать! Стрелять тоже хорошо, но резать лучше! Как тупых баранов резать и смотреть, как они подыхают! Когда хорошие деньги за это платят, ещё больше люблю! Хаттаб хорошие деньги платил, Умар тоже хорошие деньги платит, только работы мало…

— Скоро будет работа, Магомед! — сказал вошедший в сауну Леча. — Умар к себе зовёт, заканчивайте балдеть тут и через полчаса в дом к Умару!

— Хорошо, Леча! Работа — это хорошо, без работы скучно тут сидеть! — Магомед встал с лавочки и пошёл в раздевалку.

— Э-э, Магомед! — позвал его Якуб. — Ты куда, давай шашлык есть по-быстрому!

— По-быстрому сам ешь, — отозвался из раздевалки Магомед, — шашлык не хочу, работу делать хочу!

— Ну, смотри… — протянул Якуб, вонзаясь зубами в кусок прожаренного мяса. — Шашлык не ешь, сил не будет работу делать! Так, Эдуард?

— Я не Эдуард, я Эдгарс, — спокойно ответил латыш, разрезая ножом мясо на блюде. — Хорошо ешь — хорошо работаешь, хорошо работаешь — хорошо ешь!

— Алло! Вазген, слушай! — Сергей повернулся спиной к стеклянной двери в кабинке для междугородних телефонных переговоров на переговорном пункте тверского почтамта. — Вазген! Переправь мне деньги за этот месяц на тверской почтамт, до востребования, предъявителю водительских прав под номером ……………! Понял?

— Подожди! Ещё раз номер продиктуй, так, всё правильно записал! Хорошо, Сергей, сегодня, через час, отправлю!

— Спасибо, Вазген! — Сергей положил трубку и, открыв дверь, вышел в зал переговорного пункта к поджидавшей его на скамейке Даше.

— Поговорил? — спросила Сергея девушка. — Куда мы теперь пойдём?

— Куда? — Сергей задумался. — Смотря сколько у нас будет свободного времени! Сейчас выясним в отделе переводов, как скоро дойдут сюда деньги, отправленные сегодня из Москвы.

Они подошли к стойке с надписью «Переводы денежных средств».

— Девушка! — Сергей обратился к сидящей за стойкой сотруднице почтамта. — Если из Москвы сегодня через час отправят сюда перевод, как скоро можно будет его получить?

— Получить? — сотрудница почты посмотрела на часы. — Теперь уже только завтра, с восьми тридцати утра!

— Спасибо! Всего доброго! — Сергей отошёл от стойки к Даше. — Придётся ночевать где-то здесь! Нужно будет завтра получить с утра деньги и тогда отправляться дальше, в деревню!

— Серёжа! Ты много денег потратил на мою одежду? — глядя ему в глаза спросила Даша. — Может быть, можно её здесь продать, оставить только самое необходимое?

— Ноу, мэм! — улыбнулся Серёга. — Что упало, то пропало, то есть, что тебе куплено, то возврату не подлежит, носи и радуйся! С деньгами у нас всё в порядке, только нужно завтра их запас пополнить, потому что неизвестно, сколько нам придётся отсиживаться в «норке» и сколько денег нам может понадобиться. Запас наличности никогда лишним не бывает! Пойдём, пока не поздно, прогуляемся по городу! Ты здесь никогда не была?

— Я вообще нигде, кроме детского дома, не была, Серёжа! — ответила Даша. — А церковь здесь есть?

— Вот прогуляемся и посмотрим!

— Пошли!

Церковь нашлась недалеко от почтамта. Пройдя по Советской улице и перейдя две площади: Советскую и Ленина, — Сергей и Даша увидели слева, на углу квартала большой светлый храм с колокольней. Двери были открыты.

— Давай зайдём, Серёжа! — обратилась к Серёге Даша. — Служба, наверное, уже идёт! Ну на немножечко! Я так давно не была в настоящей церкви!

— Конечно, зайдём, Дашонок! — бережно прикоснулся к её плечу Сергей. — Не вопрос! Молись, сколько тебе хочется, я буду рядышком!

— Спасибо, Серёжа! — она потянулась к сумке, висящей на плече у Сергея. — Разреши, я свой шарфик достану, мне в храме надо в платочке быть!

Она повязала голову шарфиком, привычным движением перекрестилась перед храмовыми дверьми и вошла внутрь церкви. Сергей оглянулся вокруг, неуклюже перекрестился «для порядка» и вошёл вслед за ней.

В храме неторопливо шла вечерняя служба. Сгущающиеся на улице сумерки уже создали внутри храма таинственный полумрак, освящаемый лишь редкими светильниками по стенам и немногими свечами, горевшими тут и там на латунных напольных подсвечниках перед иконами. Из-за алтарной стены иконостаса, сквозь массивные золочёные врата периодически доносились непонятные Сергею возгласы священнослужителя, хор негромко отвечал на них откуда-то сверху: «Господи, помилуй!» Народу было немного.

Сергей поискал глазами Дашу. Она стояла на коленях в углу, около возвышающейся на несколько ступеней от пола серебряной гробницы, богато украшенной чеканкой. Гробницу покрывала сверху полукруглая рельефная арка, опирающаяся на восемь небольших колонн. В глубине, на стене, над гробницей виднелась икона, с неразборчивым, с Сергеева места, ликом. Даша сосредоточенно молилась, периодически осеняя себя крестным знамением и кланяясь головой до покрытого ковром пола. Было видно, что она чувствует себя в храме привычно и комфортно. Сергей встал в уголке у стены, поставил снятую с плеча сумку на пол между ног и, словно втянутый в этот неизвестный для него мир богослужения какой-то неведомой прежде, но явственно ощутимой силой, отдался новым для него, волнующим ощущениям.