Мелани Маршанд - Мой муж - Господин Страница 18

— Конечно, почему бы нет. — Я ожидала, что весь вес моего решения обрушится на меня, но я чувствовала себя абсолютно спокойно. Может, это был хороший знак. Или, возможно, это был знак надвигающегося безумия. Я не могла быть точно уверенной в этом.

— Ты не думаешь, что это будет выглядеть немного подозрительно? — Я прикусила губу, глядя на него. — Мы знаем друг друга в общей сложности, сколько, около шести недель?

Он пожал плечами.

— Что здесь подозрительного? У меня есть деньги, ты — секс на палочке, не думаю, что кто-то задастся вопросом, почему мы вместе.

Я бы вся стала ярко-красной, если бы у меня все еще была способность смущаться. Как бы там ни было, я просто таращилась на него.

Бен невинно моргнул.

— Что? Это такое выражение.

— Да, и не такое, которое обычно говорят в лицо женщине, — я выдавила слабый смешок. — Даже если это очевидная ложь.

Мешая колоду карт, он поднял голову достаточно, чтобы посмотреть на меня исподлобья.

— Перестань. Научись принимать чертовы комплименты.

В этот раз я рассмеялась по-настоящему.

— Не хочу тебя расстраивать, но это не совсем комплимент.

— Что, это теперь оскорбление? Я действительно отстал от современного сленга. О времена, о нравы! — Он сделал драматический жест и передал мне мою первую карту. Мне казалось, что мои глаза на самом деле вывалятся, если я еще хоть раз закачу их, поэтому я просто взяла ее и откинулась на стуле.

— Обычно, да, женщинам не нравится, когда их называют предметами, — я взяла следующие две карты, ухмыляясь ему. — Это может стать для тебя шоком, но это так.

— Секс — не предмет, — запротестовал он. — Это понятие.

— Вполне определенно, что палочка — это предмет.

— Да, но я сказал, что ты на палочке, а не ты — палочка, — он забрал свои карты. — Не могу поверить, что мы все еще говорим об этом.

— На палочке? Как жареный поросенок? — Я тут же поняла, что сказала, и моя способность смущаться вернулась. Он усмехнулся мне.

— Я оставлю это, — сказал он. — Потому что я джентльмен.

Я бросила в него своими картами.

* * *

Прошло всего четыре часа, и я не хотела уходить.

Как это произошло, я не могла понять. Просто смотрела на часы с растущим чувством беспокойства, наблюдая, как истекает время, зная, что, как только мою улицу откроют, больше не будет причины оставаться тут. Я должна была хотеть убежать, спрятаться в какой-то тихий уголок и разобраться в мыслях. Начать распутывать этот комок, в который я втянула себя. Но в тот момент не было ничего менее привлекательного.

Это ощущалось так, словно у меня сносило голову от адреналина, когда я была с ним. Я все время хотела его следующего движения, следующего слова — какая-то часть меня, затаив дыхание в предвкушении, отталкивала поток раздражения, сопровождающего это желание.

За последние несколько часов он медленно преображался. Шаг за шагом, он срывал с себя рабочую оболочку — его пиджак теперь висел на двери, галстук был перекинут через спинку стула. Он расстегнул свои запонки — да, запонки — таким легким, и все же безошибочно мужским движением, за которым я не могла не наблюдать. Он, казалось бы, не заметил, или, думаю, ему просто было непривычно носить запонки в обычный, среднестатистический вечер буднего дня. Затем, он закатал рукава до локтей.

О боженьки.

"Расписанные чернилами" — это даже близко не похоже на правильное описание. Его предплечья были гобеленом рисунков и цветов, слов, символов и замысловатых узоров, переплетенных между собой. Все они были разными, и, казалось, были результатом долгих лет работы, но рассказывали они одну длинную историю.

Пара хороших татуировок на предплечьях была достаточной приманкой сама по себе. Было невозможно смотреть на них, не представляя, как они сжимаются, пока эти руки касаются тебя. Но рукава из тату? Я могла пройти фазу любви к плохим парням в колледже, но как только ты влюбляешься в чернила, назад пути нет.

Я поняла, что просто таращусь на него.

— Да, мой отец был чертовски зол, и нет, мне не нужно скрывать их на работе. Я просто предпочитаю делать это, — сказал он. — Чтобы избежать частых вопросов.

Я приподняла бровь, глядя на него.

— Конечно, тебе не нужно, — сказала я. — Это твоя компания. Думаешь ,их бы смутило, если бы ты показался там голым?

Почему, черт возьми, я выбрала именно этот пример? Мгновенно я снова покраснела. Стоило бы нанести лишний слой тонального крема перед следующей нашей встречей.

— Звучит, словно это вызов, — сказал он. — Но я почти уверен, что совет разрешит голосовать за мое увольнение, если я стану вести себя нестабильно. Напомни мне не назначать мою любимую скаковую лошадь на должность финансового директора.

— Калигула30 делал это не потому, что был сумасшедшим, — бросила я, не подумав. — Он делал это потому, что хотел поиздеваться над сенатором.

— Конечно, но это безумный способ сделать подобное, —он ухмыльнулся. — К тому же, если я совершу нечто похожее, ты также вправе назвать свой договор недействительным и аннулировать его. То есть, я не собираюсь сходить с ума, но на всякий случай.

Я пыталась придумать какой-то умный ответ на это, но все что предлагал мой мозг было: татуировки.

Это становилось проблемой.

— Не то чтобы мы не проводили прекрасно время, но ты проверяла новости о своей улице? — Он немного закашлялся. — Я знаю, что ты хочешь пойти домой и расслабиться, а это не совсем подходящая атмосфера.

Ох, ты и понятия не имеешь, мистер Весь-в-тату Миллиардер. Ни малейшего.

— Почему ты говоришь это? — Я выпрямилась на стуле, пытаясь вести себя как нормальный человек, который не пускает слюни в присутствии рукавов из тату. — И да, я только что смотрела на сайте департамента общественных работ. Они... — Я уже погрязла во лжи, могу уже и утонуть в ней. — Пишут, что не ранее завтрашнего утра.

— Оу, — сложно было прочесть его реакцию; возможно, у мистера Чейза все же было лицо игрока в покер. Подождите секунду, он позволял мне выиграть? От этого неприятно скрутило в груди. — Ну, знаешь, не хочу, чтобы тебе показалось, что я давлю на тебя, но можешь остаться тут на ночь. У меня… пять или шесть свободных спален, наверное.

Я засмеялась, несмотря на волну возбуждения, ускорившую сердцебиение. Это не совсем то, что я имела в виду — я лишь хотела остаться еще на пару часов, наверное. Черт, я не знала, чего хотела.

— Я могла бы, возможно, — начала я быстро. — То есть, я не хотела бы тревожить твоих… — Я осматривала комнату, в поисках недостающих слов, но в голове было пусто так же, как не были пусты его руки. — … котов.

Бен издал тихий злобный смешок, он бросал на меня такие взгляды, от которых пересыхало во рту.

— Это самая жалкая попытка вежливого отказа, которую я когда-либо слышал, — сказал он. — Можешь выбрать любую комнату, и я дам тебе немного одежды. И я почти уверен, что мои коты не будут против. Они просто спрячутся в крыле для прислуги.

Он шутил. Я была почти уверена, что он шутит.

— Мы должны, наверное, поговорить о какой-то скучной, практичной ерунде, — сказал он. — Придумать какое-то правдоподобное развитие отношений. Нам нужно выучить нашу историю назубок ко времени, как мы начнем рассказывать ее людям, — продолжил он. — Например, твоим родителям.

Ох черт. Мои родители. Почему-то, я даже не подумала о них. Абсолютная решимость обрубить корни и начать заново в новом городе совершенно вынесла мне мозги. Мне придется соврать им, а я не делала этого с тех пор, как была подростком.

Ну, за исключением… почти каждой нашей недавней беседы. Но это другое. То были маленькие, безобидные обманы, просто, чтобы они перестали волноваться за меня. Я хотела, чтобы мама думала, что я безумно успешна и имею счастливую жизнь в новом доме, чтобы они с папой не бросили свой милый уединенный кондоминиум во Флориде, летя мне на помощь. Они поступали мудро, экономя и откладывая в свои золотые годы, и заслужили право теперь наслаждаться жизнью. Последнее, что им было нужно, — волноваться обо мне.

А это заставит их волноваться. Это было совсем не похоже на меня, и я даже не знала, поверят ли они. Я даже не понимала, как сделать так, чтобы эти слова прозвучали правдоподобно.

— Ты выглядишь взволнованно, — сказал он осторожно, словно боялся моих следующих слов.

— Я просто… Я не подумала об этом, — сказала я. — Сообщить моим родителям. Я даже не знаю, как начать этот разговор.

Он пожал плечами.

— Просто скажи им, что влюбилась. Что в этом такого сложного?

— Но мои родители уже знают, что я приехала сюда ради актерской игры, а не ради парня, — мой рот скривился от этой мысли. — Они знают, как много это значит для меня. Они не поверят, что я оставила все позади, получив так мало.