Святитель - Библейские темы Страница 18

Потому, братья мои, смотрите, как ходите, что делаете, что думаете. Все ваши тайны однажды откроются — на вас или на потомстве вашем. Делая добро, не бойтесь, что оно канет в неизвестность. Делая зло, страшитесь, ибо будете разоблачены тогда и там, когда и где не думаете. Если ваши преступления до сих пор не раскрыты, то причина тому не ваше умение скрывать, а милость Божия, которая ждет вашего покаяния и исправления. Тем, кто покается и исправится, грехи бывают прощены и изглажены, как будто их не было. Это единственная возможность тайному остаться тайным. Остается тайным для людей, но не для Бога и Ангела хранителя. О, если бы люди боялись Бога так же, как стыдятся мира!

Но наступит День, великий и страшный, когда Господь объявит все тайны человеческие перед людьми и перед Ангелами. Тогда мы увидим и узнаем друг друга такими, какими нас сейчас видит и знает один Господь. Все станет явным для всех, кто что делал, к чему стремился, что думал и чувствовал в своей земной жизни. И каждый войдет в ту вечность, которую заслужил во времени. И тогда во всей полноте откроются слова Христа:

нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы. Аминь.

Мытарь и фарисей

Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею.

2 Ei?. 11, 30

Простой народ привык слушать высокопарные и малопонятные проповеди своих гордых учителей, книжников и фарисеев. Но целью проповедей фарисеев было желание не столько наставить и научить народ, сколько показать ему огромную пропасть, отделяющую сословие книжников от народа, чтобы он из глубины своего невежества взирал на них как на небесное сияние, чтобы считал их пророками, устами которых говорит Сам Господь. О, каким хмурым и суровым должен был казаться Бог этому бедному народу, видящему таких Его избранников!

Мир был наполнен ложными проповедями, которые не подтверждались делами. Мир жаждал истины. И в мир пришел Христос. В противоположность высокомерным поучениям книжников, далекий от тщеславных фарисейских устремлений, Он стал говорить с народом просто и ясно, с единственным желанием — наставить его. Речь Его была понятна слуху и духу простого народа, словно животворящий бальзам она ложилась на сердце, как чистый воздух, освежала и укрепляла душу.

Господь Иисус Христос задевал самые чуткие струны души народа. Он говорил ему в притчах, ибо

они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют (Мф. 13, 13). Притчи представляли собой ясные и прекрасные образы, которые врезались в память тех, кто их слышал, навеки. Проповеди книжников разъединяли народ, жестко отделяли его от высшего сословия, вливали страх в его душу, сбивали его с толку своими аллегориями. Проповеди Христа объединяли людей, приближали их к Богу, давали им вкусить радость быть детьми одного Отца, ибо Христос был их Другом.

Притчи Христа и сегодня так же сильны; они действуют на человеческие души, словно разряд молнии. И сегодня сила Божия действует в них, отверзает очи слепым и слух глухим, и сегодня они утешают, исцеляют и укрепляют; друзьями Христа соделались все, чьим врагом стал мир.

* * *

Евангелие дарит нам одну их тех притч, что творят чудеса, разворачивает одну из живых и прекраснейших картин, которая так свежа, словно только сегодня рука мастера положила на нее последний штрих. Не однажды мы видели ее — и всякий раз, когда читаешь Евангелие, она вновь предстает перед взором как произведение величайшего Художника, как шедевр Спасителя; чем больше смотришь на нее, тем сильнее она удивляет и восхищает. На эту картину человеку должно взирать всю свою жизнь, чтобы, умирая, он мог сказать, что проник в нее во всей ее глубине.

Иудейский храм пуст. Полная тишина под его сводами, Херувимы простирают крылья над ковчегом завета. Но что нарушает этот торжественный небесный покой? Чей хриплый голос раздирает чудесную гармонию дома Господня? Из-за кого нахмурили свои лики Херувимы? Сквозь толпу, сгорбившись, пробирается какой-то человек с печальным лицом; он идет так, как будто считает себя недостойным ступать по земле; подобрав полы одежды и втянув голову в плечи, он прижимает руки к телу, стараясь занимать как можно меньше места, опасливо озирается по сторонам, чтобы никого не задеть, не толкнуть, низким поклоном, смиренно улыбаясь, приветствует каждого. Так этот человек, перед которым расступался весь народ и которому оказывал знаки высокого уважения, вошел в храм.

Но что за перемена вдруг произошла с ним? Вот он выпрямился, его шелковые одежды расправились и зашелестели, печально-смиренное выражение лица стало дерзким и повелительным, робкие шаги — твердыми и уверенными. Он ступает так жестко, словно земля провинилась перед ним; быстро пересек храм и остановился перед Святая Святых. Подбоченясь, вскинул голову, и именно из его уст раздался тот самый скрипучий голос, который нарушил тишину храма.

То был фарисей, который пришел в храм помолиться Богу:

Господи, я пощусь два раза в неделю, даю десятину от своего имения, благодарю Тебя, что я не таков, как другие люди, разбойники, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь [94]. Так молился фарисей. Что я говорю? Нет, не молился — хулил Бога и людей и святое место, на котором стоял.

Я не таков, как этот мытарь. А тем временем у входа стоял человек, своим смирением умножавший божественную тишину храма, пока в него не вошел фарисей. Маленький и ничтожный, как муравей перед исполином, стоял мытарь пред Господом. Он был одним из тех, кого фарисеи презирали, как грешников, и кто вместе с прочим народом кланялся на улице лицемерным избранникам. Он стыдливо забился в дальний угол храма, сокрушенный чувством собственной греховности, и трепет от присутствия Божия вливал в его душу ужас и стыд; покаяние, самое искреннее покаяние пронизывало все его существо. Единственное, что он мог позволить себе в этот миг, были слова, которые он произносил, низко опустив голову и ударяя себя в грудь:

Боже! милостив буди мне грешнику! [95].

Вот бледная копия этой бесподобной евангельской картины. Вот притча, в которой Христос кратко, но прекрасно и исчерпывающе обрисовал два типа людей, населяющих мир, которыми пестрит не только еврейское, но любое человеческое общество. Это лишь один мимолетный эпизод жизни обоих, момент, когда они вне дневной суеты и житейских забот лицом к лицу предстоят Богу. По одну сторону стоит величественный и могущественный, один из тех, что названы

слепыми вождями слепых [96]; которые

любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах [97], которые как бы воплощают мудрость и силу, к которым простой человек не смеет приблизиться, ибо они словно жалят адским огнем; которые зовутся пастырями стада Божия, которые видят соринку в чужом глазу, а бревна в собственном не замечают; гробы раскрашенные, красивые и блестящие снаружи, а внутри полные нечистоты; лицемеры, превращающие стадо Божие в стадо бессловесных, сынов света — в жалких рабов, дом Божий — в разбойничью пещеру. По другую сторону —

нищие духом и нищие в лицемерии. Народ Божий, гонимый и угнетаемый, который умеет только слушать и верить, доверие которого так легко обмануть, который так легко соблазнить, ограбить, поработить; который идет в этом мире тернистым путем, чтобы проторить дорогу начальствующим и усыпать путь их розами; который без оружия борется с вооруженными, без знаний и мудрости — с теми, кто ими владеет; жизнь которого лишена наслаждений и который находит единственную сладость жизни в надежде на Бога.

Одни учителя — другие ученики. Одни хозяева — другие рабы. Одни обманщики — другие обманутые. Одни грабители — другие ограбленные. Один фарисей — другой мытарь.

* * *

Оба совершили молитву и вышли из храма. Мытарь — утешенный молитвой и укрепленный надеждой, с легким сердцем и светлым лицом, на котором как бы светились слова Христовы:

таковых есть Царство Небесное [98]. Фарисей — с той же мерой гордости и надменности по отношению к Богу и людям, с тем же ощущением презрения ко всем, с мрачным челом, на котором можно было написать: "Гражданин ада"!

В этой притче Христос объял весь мир. Нет на земле человека, который не узнал бы себя в одном из них. Разве мы не встречаем каждый день и тех и других? В суде, в дороге, в деревнях, в городах, на улицах, в церкви — всюду только они. Вместе рождаются и вместе умирают. Одним воздухом дышат, одним солнцем согреваются, всегда вместе, всюду вместе — и все-таки порознь, ибо одни мытари, а другие фарисеи.

Фарисеев мне известно больше, чем мытарей. И, глядя на них, вижу, что и сегодня они нисколько не отличаются от своего евангельского предшественника, которого изобразил Иисус Христос. И сегодня они тем же делом заняты. Те, первые, осудили и распяли Христа; современные фарисеи делают то же самое: готовят голгофу невинности. Под маской смирения и скромности они и сегодня скрывают бездну личных амбиций и тщеславных устремлений. Они и сегодня своим лукавством обольщают легковерный мир, своими ядовитыми улыбками соблазняют неразумных. И сегодня лживым самовосхвалением они изливают в воздух яд, образом своего существования ломают гармонию мира. Они ловкие защитники неправды, выдающиеся адвокаты тьмы, последовательные наследники Анны и Каиафы.