Вэй Вэй - Открытая тайна Страница 18

Нефеноменальное в чувствующем существе, описанное выше как «первичная природа Будды», не нуждается ни в каком «просветлении», поскольку это оно и есть.

Замечание: «Действие», требующее «усилия», подразуме­вает «намерение», которое есть волеизъявление — то есть функциональный аспект «я»-концепции. Нетрудно осо­знать, что такое «действие» не может привести к пробуж­дению от отождествления с «я»-концепцией!

«Пробуждение» — это пробуждение к неизменному просветленному состоянию.

«Немотивированное ненамеренное функционирова­ние», упомянутое во втором абзаце, как постоянный спо­соб «проживаемости», есть скорее результат пробуждения, а не ведущий к нему «метод» или «практика». Это также сам Путь, способ жизни в контексте Дао.

47. Говоря грамматически

С практической точки зрения одна из главных помех к пониманию послания наставников лежит просто в частях речи, используемых для передачи их учения. Говоря кратко, существительные используются там, где значение можно передать только глаголами.

Нельзя во всем винить современных перевод­чиков, хотя по большому счету ошибки возникают из-за недостатка понимания всех промежуточных звеньев. Будда говорил на магхади, а его учение было записано много лет спустя на пали и санскри­те. Очень немногие из наших авторитетов оставили письменные источники, и то, что после них оста­лось, прошло через множество рук, прежде чем по­пало к нам. Индийская махаяна вышла из Индии много веков назад, но до нас дошла после развития

и практики в Китае, а в китайском письме части речи практически отсутствуют. И вдобавок современные языки, особенно французский с его картезианской традицией, глубоко укоренены в объективных фор­мах, поэтому бывает трудно, а иногда невозможно, выразить мысль кроме как в чисто объективной ма­нере. Но суть послания наставников заключается именно в том, что объективируемое не является ис­тиной как таковое, и то, что мы есть, можно понять, только перестав «осознавать» таким образом.

Пока существительные используются для выра­жения какого-то учения, это учение будет иметь дело с объектами как таковыми, физическими или мен­тальными, но суть учения может быть передана только посредством глагольных форм и глаголов, поскольку учение имеет дело с функционированием, а не с чем-либо номинальным, которое функциониру­ет или приводит к функционированию, что является чистым умозаключением. Это относится к каждому аспекту учения. Например, Время и Пространство — это не «вещи»: в образе существительных мы вос­принимаем их совершенно неправильно, поскольку они могут быть максимум прилагательными — в за­висимости от функционирования, использующего их как концепции. А «скандхи», или чувства, различ­ные концептуализированные виды или степени со­знания, являются функционированием и могут быть выражены только глаголами, или, в подчиненном положении, наречиями. Согласно учению, как объ­екты они не существуют.

И даже в этом случае выражение будет неточным, поскольку очевидно, что любая истина, включая саму истину, не может быть выражена, на нее мож­но только намекнуть или указать, потому что концептуально никакой истины не существует. Важный факт заключается в том, что использование суще­ствительных указывает в прямо противоположном направлении от того, что может стать указателем, и, тем самым, сводит на нет представление учения, делая из него бессмыслицу, а использование глаго­лов и отглагольных частей речи допускает предпо­ложение и указание настолько прямое, насколько это вообще возможно. При использовании существи­тельных непонимание неизбежно, и в лучшем случае читатели убедят себя, что уловили технически невоз­можное слияние противоречии в терминах, а при ис­пользовании глаголов необъектное постижение не­медленно становится возможным.

48. Чей ум?

В следующий раз, когда кто-то будет говорить о «его» или «вашем» уме, давайте спросим, кто в принципе может обладать таким предметом! Хуанбо в девятом веке в Китае и Шри Рамана Махарши одиннадцатью столетиями спустя оба ответили одними и тем же словами, каждый на своем языке, посетителю, поль­зующемуся такими понятиями, — их слова, иронич­ные и полные юмора, были следующими: «А сколько у тебя умов?»

В пещере Дуньхуан был найден манускрипт не­которых высказываний Бодхидхармы, записанных его учениками. Одно из них звучит так: «Что такое ум Будды?», и ответ Бодхидхармы: «Это твой единст­венный ум. Когда ты постигаешь его субъективно, он может быть назван Таковостью. Когда ты постигаешь его неизменность, он может быть назван Дхармакай- ей. Это не вещь, поэтому он может быть назван Осво­бождением. Его действие неощутимо, не затронуто объектами, поэтому он может быть назван чистым Дао. Не будучи рожденным, он никогда не умрет, по­этому его можно назвать Нирваной». Это не «твой» ум, конечно же: «ты» — все, чем ты можешь быть, — являешься им.

Кем бы ни был Бодхидхарма—простым монахом шри-ланкийской школы или кем-то еще, где бы он ни жил, если жил вообще, разве приписываемые ему слова не раскрывают саму суть?

Замечание: Мы все непрерывно сталкиваемся с его объ­ективированным отражением в феноменальной жизни, но его необъективная природа — это у-нянь, которая не может быть объективирована как сознание.

49. В технических терминах — II

Кажущаяся загадка

Феномены как феномены не могут быть источником феноменов, и, тем не менее, поскольку они не могут быть чем-либо кроме как собственным ноуменом, в абсолютном смысле они неотделимы от своего ис­точника.

Поэтому как объекты мы можем быть лишь види­мостью, но как объекты мы не являемся субъектом нашей видимости. Тем не менее, поскольку как объ­екты мы не можем быть чем-либо кроме как собст­венным субъектом, в абсолютном смысле мы неот­делимы от своего субъекта.

Этот субъективный ноумен, однако, всегда транс- цендентен, лишен объективного существования и потому не может рассматриваться даже как «одно».

Вот почему феноменально, как говорится, «нас нет» — то есть мы лишь видимость, а ноуменально «нас нет» как объектов, поскольку ноуменально мы— субъект и, как таковой, не существуем как объекты.

Поэтому говорят, что мы «ни есть, ни нет», пото­му что никогда не могло быть никаких «нас», кроме как объективных видимостей, и что мы есть, — это отсутствие обеих концепций.

Как это становится просто и очевидно, когда вы­ражается в терминах, к которым мы привыкли!

Я есть — но нет никакого «я»

Пока мы верим, что мы — объект, идея «я» всегда будет присутствовать.

Но когда мы осознаем, что то, что мы есть, не мо­жет быть объектом, идея «я» неизбежно исчезает.

Потому что идея «я» сама является концептуаль­ным объектом, а ничто объектное не может быть тем, что мы есть.

Определение необъектных отношений

Нет ни объектного себя, ни объектного другого, есть лишь это взаимное отсутствие, которым мы ноуме­нально являемся.

Там, где нет концепции разделения, не может быть никакой эмоциональности. Нет и отношений, только целостность. И «целостность» сходна с «исцелением» и «непорочностью»32, и в ней есть чистая радость не­эмоциональное™ .

50. Говоря еще проще

Всякая воспринимаемая «вещь» — продукт ума. Как «вещи» мы являемся этим,

И как нечто отличное от «вещей» мы также являемся этим.

Каждое проявление, таким образом, — продукт ума.

Чем бы мы ни были в проявленном — это продукт ума.

Чем бы мы ни были в том, что отлично от проявленного, — это сам ум.

Поскольку ум проявляется лишь в проявленном, Сам он — непроявленное.

Это то, что мы есть, когда отличны от проявленного.

Таким образом, мы, чувствующие существа, есть сам ум проявляющийся,

И, объективно, ум, проявляющийся как «вещи». Ноумен, как определяет термин, есть ум. Феномен, как определяет термин, есть видимость.

В непроявленном мы ноумен,

В проявленном мы видимость (феномен).

Они не отделены, не более отделены, чем вещество и его форма.

Их различие в видимости, которая есть у одного и отсутствует у другого.

Почему так?

Потому что в проявлении ум разделяется на наблюдателя и наблюдаемое. Наблюдаемое — видимость,

Его наблюдатель — противоположность видимости,

Двойственные аспекты проявляющегося ума. Знание того, что наблюдаемое не существует Отдельно от наблюдателя,

Знание того, что наблюдатель не существует Отдельно от наблюдаемого,

Восстанавливает единство разделенного ума. Тогда нет другого и, следовательно, не может быть себя.