Приговоренные к вечности. Часть 2. Не стать зверем - Ольга Белошицкая Страница 18

— Да, та девушка, бывшая жертва Кольера, — кивнула Ширин. — Что она все-таки выбрала?

— Школу Джмар в Саманданге, — ответил я.

— И как ей там?

— Не знаю, — ответил я, не желая углубляться в эту тему. — Надо бы проведать. Может, она что-нибудь подскажет.

Глава 6. Храм чужих богов

Тропа, прямая и широкая, терялась где-то за деревьями. Наиль уверял, что она ведет к очаровательному рукотворному озерцу, расположенному над большим подземным резервуаром с водой, и что там, в тени дубов и олив, можно будет спешиться, отдохнуть и перекусить взятыми с собой лепешками с вином. Самир молча улыбался, поглядывая на спутницу со смесью восхищения и покровительства: Юлька, впервые в жизни севшая в седло, старалась не жаловаться, хотя быстро устала от непривычного способа передвижения. Несмотря на очарование грациозным и сильным животным, она не получала никакого удовольствия от конной прогулки. От напряжения ломило мышцы, сидеть было некомфортно, жаркий воздух обжигал лицо, и только одуряющий запах можжевельника да очертания скал на горизонте как-то примиряли ее с неудобствами. Хотя… компания тоже была исключительно приятной.

Самир нравился ей все больше и больше. Прошло уже несколько встреч с момента знакомства, и каждый раз она возвращалась домой в приподнятом настроении: он изрядно развлекал ее, будучи неплохо образован, неглуп и горяч. Воспитанный, красивый, темпераментный молодой мужчина, он привлекал ее не только элегантными ухаживаниями и галантными речами, но и чисто физически: ей нравился его запах, его осанка, его богатый и продуманный, по моде, наряд, и традиционное для всех шаамов оружие — короткий рувабийский кинжал и шамальская сабля, которые он всегда носил на поясе. Время от времени он рассказывал ей о службе у эмира, иногда — со здоровой иронией, иногда — с глубочайшей серьезностью. Ей нравились его рассказы, как нравились все истории о жизни в мирах Ар Соль: постепенно они становились частью ее реальности, словно воплотившиеся в жизнь сказки.

Юлька предпочла бы прогуляться на крыльях, но мужчины воспротивились, сославшись на войну в Кельбеле. Она уже читала новости и описания боев во вчерашних и позавчерашних газетах. Юльку, отвыкшую от бумажной прессы, поначалу изрядно раздражали бывшие тут в ходу газеты, журналы и рисунки от руки. Ее удивляло необычное сочетание архаичности и высоких технологий: пространственные порталы и бумажные газеты, многозарядные длительные мини-аккумуляторы в быту и отсутствие виртуальных СМИ. Она поначалу мучилась от невозможности быстро найти нужную информацию или мгновенно узнать новости, но потом привыкла к отсутствию интернетов-теленовостей и ощутила облегчение, словно избавилась от постыдной и тягостной наркотической зависимости.

Зато здесь было некое подобие земного радио, в тех местах, где стояли гворы, и там можно было послушать и новости, и музыку; так же можно было взять в библиотеке любые записи и посмотреть дома, на воспроизводящих устройствах, проецировавших изображение на стену, как на экран. Еще тут цвели все виды живого театрального и музыкального искусства, от домашней самодеятельности и уличных трупп до государственных академических театров. Когда-то Румянцев вычитал, что еще в прошлом тысячелетии Вечные сознательно пресекли попытки развивать виртуальность, просчитав, что подобный путь развития заведет разумные расы в интеллектуальный тупик.

— Эх, вот бы хотя б издалека увидеть живого Нигейра, — мечтательно вздохнул Наиль, когда они, еще раз обменявшись последними новостями, замедлили ход, сворачивая на узкую тропинку, петляющую между низкорослых можжевеловых деревьев.

— Лучше не надо, — возразил Самир. — Опасно.

— Почему?

— Потому что. Нет ничего хорошего в появлении этого опасного зверя в наших небесах, — отрезал тот.

— Наоборот же, — неуверенно возразил Наиль. — Возвращение Аспида символизирует начало эпохи перемен, новых начинаний, нового витка развития…

— Не пересказывай мне вчерашние газеты, — фыркнул Самир. — Кому-то надо оправдать вассальную клятву Эльашра и возобновление былых союзов, вот они и пишут, — пояснил он, обратившись к Юльке.

— Хм, нам тут как-то на лекции говорили, что существование Нигейра не заключается только в совершенствовании оружия и не ограничивается военной философией, — заговорила она. — Что Нигейр — это Завоеватель. Внешний вектор развития, экстенсивый путь, расширение и захват пространства, освоение новых земель, открытие и подчинение новых рас.

— Официальная доктрина, — кивнул Самир. — Все верно. Скажи, неужели людям, чтобы развиваться, необходимо некое сверхъестественное существо, которое указывает им, куда и зачем двигаться?

— Ты меня спрашиваешь? — хмыкнула Юлька с насмешливым удивлением. — Для меня все эти ваши вечные, полулюди-полузвери — бред больного воображения. Я не верила ни во что, считая это обычной мифологией, пока живьем с парочкой из них не столкнулась. Впечатление, надо сказать, они оставили пренеприятнейшее. Ты попробуй, живя в нормальном, материалистическом мире, поверить, что вот тут, рядом, среди обычных людей, есть люди-нелюди и что они правят миром. Сейчас вот стала не романчики почитывать, а настоящую историю изучать, плюс лекции — ну да, реально правят. Верю. И все равно — дикость.

— Оно может и странно, — перебил их Наиль, — но таков порядок вещей уже много тысяч лет. Мне, например, сложно представить твою, Юля, фактически безбожную цивилизацию, с ее стихийной неуправляемостью. У вас есть иллюзия контроля над процессами и над разумными, но на самом деле вы ничего не контролируете и любая стихийная сила может стереть вас с лица земли.

— Думаешь, наша управляемость и подчиненность делает нам честь? — хмыкнул Самир. — Для начала, не забудь, что многих Двуликих выращивают, как цыплят на биостанции. Всю жизнь они на поводке. А свободные ассары зачастую скованы условностями, особенно в тех местах, где много консервативных традиций. Много ты видел разумных, кочующих с земли на землю, или меняющих место обитания хотя бы раз в жизни? В моей семье, например, нет ни одного. У нас даже жен не принято из других эмиратов брать. В моей семье веками чтят Нигейра, Реваля и Лануэль, а образы на южной стене в диванной не менялись уже лет триста. Предмет гордости, — усмехнулся он. — А, еще четыреста лет назад кто-то из родственников удостоился величайшей милости Вечного Реваля. Большая честь для семьи, — язвительно закончил он.

— Какой милости? — не поняла Юлька

— Быть сожранным, — со злостью