Земляной Андрей - Рокировка в длинную сторону Страница 19

  В этот раз Красный и Артем поняли, что вчерашняя зарядка была детской забавой. Когда они, запалено дыша после пробежки и комплекса растяжек, кувырков и кат, добрались до дома, их ожидало новое упражнение. На дорожке стояли добрых полсотни поленьев. Надмит поклонился всем троим, затем легко запрыгнул на первое полено, и побежал по ним, то резко останавливаясь, то высоко подпрыгивая, то ускоряясь, то резко меняя направление бега.

И при этом ни одно полено не то, что не упало, но даже и не шелохнулось.

  Побегав так минуты три, тибетец спрыгнул на землю и снова поклонился:

  - В бою нужно держать свое Ци в железных оковах. Это - хороший способ укрепить Ци. Вперед!

  Первым попробовал Артем. Он свалился уже со второго полена. Василий одолел четыре, а Саша добежал до середины деревянной дорожки, но тут Надмит резко вскрикнул и хлестнул мальчика по ногам неизвестно откуда взявшейся длинной толстой веревкой. Белов подпрыгнул, увернулся от удара, но удержаться уже не смог и кувырком слетел с падающего полена.

  Надмит безучастно следил за этими попытками, затем, когда мальчики собрались перед ним, снова поклонился:

  - Прежде чем пытаться сделать, надо рассудить: умеешь ли ты делать это?

  Василий покраснел, а Саша и Артем слегка потупились.

  Тибетец принялся за обучение дыхательной гимнастике, показав несколько базовых упражнений, а так как Александр уже имел представление об этом, то с ним Банзаргаев занялся изометрическими упражнениями - парень чуть не до потери сознания дергал веревку, накрепко привязанную к здоровенной сосне. Несколько раз Белов был уже готов проклясть свою идею привлечь тибетского монаха к физическим занятиям, но, вспомнив как в той, другой жизни видел документальные фильмы и читал доклады о возможностях тибетского маг-цзал, снова и снова яростно рвал на себя опротивевшую привязку.

  Попутно он успел поинтересоваться у тибетца:

  - Достопочтенный даос, почему вы упорно называете меня 'трижды рожденным'? Ну, я бы понимал еще 'дважды', но трижды?

  Ответом ему была лишь загадочная улыбка на сморщенном азиатском лице:

  - Ты вспомнишь...

  Саша, хотел, было, спросить, когда? Но тут на двор выскочила разъяренная Вера Степановна. Она коршуном налетела на растерявшегося Надмита ипошла честить его на все корки:

  - Ишь, удумал! Детям кушать давно пора, а он тут!.. Сперва бегать, точно скаженных, заставил, потом ползать, а теперь и вовсе - по палкам скакать! Да что они тебе тут - блохи, что ли?! Вот я тебя!..

  И разбушевавшаяся Беляева в сердцах хлестнула Банзаргаева полотенцем. Тот плавным движением увернулся от этого 'оружия', затем, скользнув под него, внезапно оказался прямо перед Верой Степановной:

  - Достопочтенная хранительница очага, зачем ты расходуешь свое драгоценное Янь на пустой крик? Они уже заканчивают и сейчас будут готовы вкусить тех блюд, что приготовили под твоим мудрым присмотром...

  Саша тем временем махнул рукой и все трое мальчишек поспешили 'перейти к водным процедурам'. Вера Степановна с ужасом слушала визг обливаемого холодной водой Артема, шипение Василия и уже хотела отчитать 'своего Сашеньку' за такие дикие развлечения, но внезапно девушка-подавальщица с кимовским значком на груди облизнула пересохшие губы, и с неожиданной хрипотцой в голосе произнесла:

  - Какой молодец этот Саша! Физкультуру любит! Сразу видно - настоящий коммунар растёт!

  Слушая эту похвалу в адрес своего любимца, Вера Степановна расцвела, и милостиво рассудила, что наверное 'Сашенька знает, что делает'.

  За завтраком Белов отмел идеи Надмита относительно меню, безапелляционно отрезав:

  - Калории восстанавливать лучше животным белком, чем клетчаткой!

  Единственное, что было принято из тибетских советов, был чай со сливками, хотя и Артем, и Василий, и Саша от всей души ненавидели забеленный чай.

  Сегодня, вместо привычной в семье Сталина каши, Вера Степановна, устроив настоящий скандал на кухне, приготовила на всю компанию сырники. Румяные и поджаристые, залитые сметаной и вареньем, они оказались приятнейшим разнообразием, которое оценил даже сам Хозяин. А Власик, с удовольствием сметеливший аж три порции, внезапно поинтересовался:

  - Товарищ Беляева, а как же так вышло, что вы с такими талантами - и не замужем? И куда только ваши мосторговцы смотрели?

  - Ну вот вы и займитесь, Николай Сидорович, - легко обронил Саша. - Ваши энкавэдэшники, наверное, должны быть повнимательнее. Noblesseobliege .

  Вера Степановна смущенно потупилась. Сталин лукаво прищурившись, и макнув сырник в сметану, рассудительно произнес:

  - Очень верное замечание сделал товарищ Саша. Вам, товарищ Власик, нужно прислушаться к гласу народа.

  Отчего Вера Степановна густо покраснела.

  После завтракаребята было потащили Сашу с собой, но Белов уперся и отправился искать Галета. Вениамин Андреевич нашелся в кухне, где он с аппетитом уплетал сырники, приправленные масляными взглядами двух молодящихся поварих. Увидев Сашу, он сделал извиняющийся жест: сейчас, мол, доем, но Белов сразу же взял с места в карьер:

  - Товарищ Галет, срочно, по поводу Ягоды и вчерашних событий...

  Зам Власика затолкал в рот последний сырник, проглотил его, не жуя, как удав, и встал. Одернул гимнастерку:

  - Пошли... товарищ Саша...

  В коридоре они нашли укромный закуток, и Галет, предваряя слова Саши, коротко заявил:

  - Ягоду надо брать немедленно.

  Белов окинул взрослого собеседника внимательным взглядом и с интонациями товарища Сухова произнес:

  - Ну, а в чем же дело? Пошли?

  Галет задумался. Вчера он имел возможность не только посмотреть на удивительного мальчика 'в деле', но и успел переговорить в с Паукером. Карл Викторович рассказывал о действиях Белова излишне эмоционально, но довольно подробно...

  - ...Веня, ты меня понимаешь? Он сначала стрелял, потом смотрел! Клянусь тебе! - Паукер облизал пересохшие губы, - И всегда попадал! Понимаешь?! Стрелял, не глядя, но - попадал! А как он оружие держит?! Ты видел?!

  Галет кивнул, вспоминая скупые, точные движения мальчика. А Паукер, захлебываясь, продолжал:

  - И как он у меня наган выхватил?! У меня махновцы отнять оружие не могли! Впятером! А этот - раз! - и нет у меня в кобуре нагана...Понимаешь, Веня?!

  Галет оставил историю о пяти махновцах на совести Паукера, но что факт, то факт: отнять оружие у взрослого мужчины для тринадцати... хорошо, пусть четырнадцатилетнего подростка - задача нетривиальная...

  Он оглядел Сашу с ног до головы и спросил:

  - Думаешь, тебя отпустят?

  - Думаю - нет, - Белов усмехнулся понимающей, взрослой усмешкой. - Но мы ведь никому не скажем?

  - Толкаешь меня на служебный проступок?

  - Это тепе... то есть у вас так называется? Ну, толкаю. А что, нельзя?

  Настал черед усмехаться Галету.

  - Можно. Надо бы команду для ареста подобрать...

  - Где подбирать думаешь? - быстро спросил Саша.

  Вениамин Андреевич помолчал, мысленно оценивая своих подчиненных, и сослуживцев...

  - Возьму троих из охраны. Сменившихся. Съездим и...

  - И в лучшем случае получим холодного Ягоду. В худшем - холодную группу захвата с товарищем Галетом во главе.

  Пауза.

  - Хорошо. Что ты предлагаешь?

  - Берем парней Боева. Человек семь-восемь. Плюс - твои трое. Первым иду я, с Христо. Вы тихо нейтрализуете охрану, мы входим в кабинет, и привлекаем внимание Ягоды простым естественным вопросом...

  - Чего? Каким еще вопросом?!

  - 'Как пройти в библиотеку?'

  - А? - Галет обалдело посмотрел на своего собеседника. Увидел смеющиеся глаза и все понял, - Шутим, да?

  - Есть маленько. Кстати, пока собирается группа - нарисуй-ка мне схему помещений. И маршрут наметим...

  ...К зданию на Лубянке с разных сторон почти одновременно подъехали три автомобиля. Из первого - длинного и солидного 'Бьюика' вышли трое: подтянутый мужчина в шикарном костюме синего бостона, мальчик в защитного цвета костюмчике с пионерским галстуком на шее и молодой парень в красноармейской форме без знаков различия, но с россыпью значков на груди.

  Из подъехавшего с другой стороны 'Паккарда' вышли пятеро сотрудников НКВД и уверенно направились к главному входу, где и столкнулись с троицей из 'Бьюика'.

  - Вы к нам? - поинтересовался один из энкавэдэшников.

  Человек в бостоновом костюме широко улыбнулся и громко, так чтобы слышали часовые у входа, произнес, коверкая слова: