Лев Бразоль - Публичные лекции о гомеопатии Страница 19

Вот те признаки, которые обусловливают научность нашей терапии и должны раньше или позже отвоевать нашей гомеопатической фармакологии почётное место среди медицинских наук.

Итак, вы видите, что изучение фармакологии у нас идёт рука об руку с изучением патологии; обе науки движутся рядом и вперёд по двум параллельным линиям и на каждой точке своего прогрессивно поступательного пути взаимно друг друга контролируют, освещают и дополняют. Изучая какую-либо форму естественной болезни, мы рассматриваем, какое лекарственное вещество в своём физиологическом действии представляет наиближайшее с ней сходство и, изучая физиологическое действие какого-либо лекарственного вещества, мы рассматриваем в патологии, какая болезненная форма представляет аналогичную болезненную картину. В силу такого сравнительного изучения фармакологии, она получает необычайное значение и громадный интерес. И если врач старой школы, получивши лекарский диплом, стремится скорее запастись карманной книжкой рецептов и торопится забыть записки фармакологии как ненужный балласт в его предстоящей деятельности, то врач новой школы, наоборот, весь проникнут сознанием важности изучения тех лекарственных орудий, которыми ему приходится владеть у постели больного, посвящает весь свой досуг на фармакологические студии и будущность терапии усматривает в развитии фармакологии. Гомеопатическая фармакология является соединительным мостом между патологией и терапией и возводит терапию с уровня эмпирического и грубоватого искусства на степень божественной науки, обучающей нас сознательно исцелять и облегчать недуги бедствующего и страдающего человечества.

(Продолжительные рукоплескания)

(После 20-минутного перерыва)

Председатель, генерал-майор Коховский: Открывая вторую нашу беседу о гомеопатии, считаю нужным в нескольких словах напомнить то, что я говорил в прошлой беседе. Комиссия Педагогического музея не брала на себя решения вопроса об отношении гомеопатии к общей медицине. Это решение всецело принадлежит медицинским учреждениям. Задача комиссии была придать чтениям о гомеопатии такую форму, которая допускала бы обмен мыслей между членами комиссии. Это она и сделала, устроив «научные беседы». Говорить будут только члены комиссии Педагогического музея. Быть может, мы встретимся со взглядами диаметрально противоположными нашим собственным, но, во всяком случае, можно наперёд утверждать, что каждым говорящим будет руководить стремление разъяснить, по возможности, истину, и с этой точки зрения, как бы ни были речи говорящих несходны с нашими воззрениями, эти речи будут заслуживать всякого уважения.

Г. Гольдштейн: Милостивые государи и милостивые государыни! Я принял на себя обязанность в качестве неврача делать те замечания по поводу беседы о гомеопатии, какие считаю необходимыми для выяснения истины. Эту обязанность я сохраняю за собой на все лекции д-ра Бразоля, потому что полагаю, что если врачи по каким-либо причинам не считают возможным делать свои замечания, то обязанность всякого члена комиссии, которому дороги интересы истины, принимать участие в таких дебатах, которые имеют существенное влияние на отношение общества к вопросу научному и практическому. Поэтому, не защищая вообще ни аллопатии, ни гомеопатии, так как я не профессиональный врач и лично не заинтересован в успехах той или другой, я должен только с самого начала стать на такую точку зрения. Читая кое-что по этому предмету, я задал себе вопрос: с чем мы имеем дело, когда мы слышим о так называемой гомеопатии? имеем ли мы дело с научной системой, с отдельной областью науки, или же со способом лечения больных? Можно прилагать ту и другую точку к разрешению этого вопроса. Первая точка — именно в какой мере гомеопатия есть наука в строгом смысле слова — даст мне повод сказать несколько слов о настоящей беседе Что касается до того, в какой мере излечиваются больные гомеопатическими лекарствами, то этого вопроса я обсуждать не могу по самой простой и существенной причине: я отлично знаю, что в настоящее время больные излечиваются — и аллопаты это признают — такими лекарствами, которые даже уже не представляют лекарств, но просто мысли, приказания и т. п. Следовательно, этого вопроса я трогать не могу. Я могу только отстаивать интересы строгой науки, как это было в прошлый раз, когда я позволил себе высказать перед почтенным собранием своё мнение[30]. В этом смысле я и коснусь одного существенного вопроса, который, по моему мнению, гомеопаты должны выдвигать на первый план, должны его доказать и который был обойдён доктором Бразолем и в первой беседе, и в настоящей. Вопрос состоит в следующем. Но прежде всего, ввиду того, что, как мне известно, здесь есть много лиц, сочувствующих лечению гомеопатией, я прошу отнестись к тому, что я говорю, как к тому, что мной руководят мотивы исключительно научного свойства. Вопрос состоит в следующем.

Одно из существеннейших, по совершенно справедливому указанию д-ра Бразоля, достоинств нового ганемановскаго метода лечения и новой ганемановской фармакологии, состоит в том, что она не желает тех ужасных смесей лекарств, которые последователи старой школы в таком обилии раздают своим больным. Правда, д-р Бразоль сам указал, что в этом отношении и последователи старой школы уже начинают отказываться от того, чего они держались, т. е. что они это обилие лекарств считают довольно неуместным и стараются, по возможности, уменьшить эту массу смесей, всевозможных экстрактов и т. д. Но это мы оставим в стороне, а вот в чём вопрос: действительно ли гомеопатические лекарства так просты, так однородны в своём составе, как об этом думают гомеопаты? Я позволю себе утверждать — и, мало того, утверждаю, что никто на это мне не возразит, — что гомеопатические лекарства весьма сложны, что они гораздо сложнее, чем все лекарства, выдуманные старой медициной, и я это могу подтвердить. Вот в чём их сложность. Многим известны названия гомеопатических лекарств. Мы имеем, например, в гомеопатии одно из сильных средств Silicea, затем Sulfur, Phosphorus, Natrum chloratum и т. д., и т. д. У меня здесь целая фармакология гомеопатическая, которая вся наполнена гомеопатическими лекарствами, и если бы я стал все их перечислять, то на это потребовалось бы много часов. Предлагают, например, лекарство Sulfur. Я спрашиваю тех, которые пользовались этим лекарством и убедились в его прекрасном действии — что они принимали? Я утверждаю, что они принимали нижеследующие вещества: Sulfur, Silicea, Kalium, Phosphorus, Natrum и Ferrum. Все это они принимали одновременно. Почему? А вот почему. Гомеопатическая фармакология готовит, например, Sulfur или другое вещество — мне тут неважно, какое именно — таким образом, что это вещество берётся, приготовляется из него раствор в спирте и всё это взбалтывается в течение многих дней, иногда месяцев — для того, чтобы было так называемое правильное распределение веществ — в стеклянной посуде. Между тем, стеклянная посуда имеет следующие составные части: кремневую кислоту, железо, марганец, известь, свинец. Если бы гомеопаты употребляли такие же дозы, как аллопаты, т. е. лошадиные, как их называл д-р Бразоль, то, конечно, мне не нужно было бы бояться, потому что в стекле лошадиных доз железа нет. Но гомеопаты употребляют нежные дозы, и самый Silicea они готовят следующим образом: приготовляют абсолютно чистую кремневую кислоту и взбалтывают в течение многих месяцев с водой. У нас в химии считается, что кремневая кислота нерастворима в воде, но, конечно, нерастворима в воде в грубом смысле, ибо нет нерастворимого вещества. Но если кремневая кислота растворима, то она будет подобна растворам кремнекислых солей, которые входят в состав стекла. Следовательно, я утверждаю, что с гомеопатической точки зрения нет такого лекарства, которое было бы однородно.

Затем, позволю себе указать ещё на одно обстоятельство, которое, мне кажется, будет вполне доступно неспециалисту. Прекрасно! допустим даже, что вам дали Sulfur или другое вещество абсолютно чистое, в котором нет действительно ничего, кроме Sulfur'а. Вы берёте его в рот, а между тем раньше вы съели яйцо, кусок хлеба, стакан бульона. Спрашивается, что в этом бульоне, яйце или хлебе было раньше? Спросил ли раньше гомеопат пациента: позвольте узнать, не принимали ли вы раньше Sulfur, потому что в яйце имеется огромное количество этого Sulfur, в хлебе — огромное количество кремнезёма, а также поваренная соль. Эти вещества входят в желудок, где наталкиваются на соляную кислоту, на различные щёлочные вещества и все это перемешивается с пищей. Я спрашиваю вас: где эта чистота, о которой говорят? Затем я возьму специально одно из употребляемых веществ, именно Ferrum. Оно вошло в желудок, прошло в кишки. Положим, желудок так пуст, что в нём ничего не содержится. Это вещество начинает, наконец, оказывать лекарственное действие, т. е. проникает в кровь и ищет те органы, на которые оно должно воздействовать. На что в крови это вещество наталкивается? Гомеопатам, конечно, отлично известно, что в крови находится бесчисленное множество составных частей, но если вы ввели в кровь это самое железо в миллионной или биллионной дозе золотника, грана и т. д., то я опять обращаюсь к спокойному исследованию дела и спрашиваю: какое железо излечивает больного? То, которое раньше находилось в крови, или то, которое вы ввели, и если действует то, которое ввели, то почему не действовало то железо, которое было в крови раньше? Затем, в гомеопатической фармакологии одно из сильных лекарств есть обыкновенная поваренная соль, которую мы поглощаем ежедневно в огромном количестве. Если приходит гомеопат, находит у больного целый комплекс явлений, которые заставляют его из всех лекарств выбрать поваренную соль и прописывать буквально поваренную соль, но не в десятом делении, а в первом делении, в нулевом, то эта соль вызовет такую массу явлений, что если бы я перечислил эти явления, вы подумали бы, что вы ежедневно и постоянно должны находиться под опасением этих явлений, потому что вы принимаете ежедневно столько поваренной соли, что с ней ничтожна та поваренная соль, которую вы принимаете по назначению врача. Тем не менее, когда после назначения поваренной соли у больного наступает целый комплекс явлений, врач-гомеопат говорит, что у него наступил комплекс явлений совершенно соответственно тому, как должна действовать поваренная соль. Я спрашиваю: отчего соль, которую больной принял за обедом, раньше не произвела этих явлений и не вылечила? Затем, такие больные сначала перемогаются, лечатся у аллопатов, у кого угодно, словом, предварительно они много прошли, прежде чем пойдут к гомеопату. Может быть, это неверно, может быть большинство людей заблуждается, но так это бывает. Теперь я спрашиваю: если эти больные пьют невскую воду, разные вина, водки и т п., если во всём этом содержатся все те вещества, которые в изобилии имеются в гомеопатической фармакологии, и если они не действовали раньше, то почему они действуют теперь? Мне могут, правда, предложить такой вопрос: почему эти самые вещества действуют у аллопатов? На это я отвечу словами д-ра Бразоля весьма просто: ими отравляют, там дают лошадиные дозы. Но я понимаю, почему они действуют. Если ввести в кровь человека много составных частей в таком количестве, в каком кровь их не имела, то наступит целый ряд пертурбаций болезни и т. д. С точки зрения науки это понятно. Но для меня представляется абсолютно мистическим обстоятельством, каким образом миллионы частей соли не действовали, а прибавили одну часть и она произвела действие?