Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута Страница 19

- Эцур нам показал. Как часового снять. Из-за спины. Бесшумно. - Ингимунд развел руками.

- Надо было добить большеротого. Такого пивовара зазря извел, - сказал Кнур, поддерживая продолжавшую плакать и мокрую от снега Найдену за плечи.

- Стойте, - сын ярла пошел обратно к поверженному вожаку оленекрадов, вяло пытавшемуся принять сидячее положение.

- Теперь его поздно убивать. Пощада дана. Вира назначена, - предупредил Ингимунд.

- Сам знаю, - Горм упер колено в грудь Эцуру, запустил руку за ворот его кольчуги, сорвал с шеи золотую цепь, и начал снимать серебряные и золоченые наручья. - С него не одна, а две виры - вторая за убийство. Двести скиллингов, это выйдет двенадцать с половиной марок серебра. Золото один к шестидесяти... цепь золотников на семь-восемь потянет... моих три марки...

Горм отложил в сторону три серебряных наручья, потом махнул рукой, сгреб золото и серебро в кучу, кое-как подобрал все предметы, встал, подошел к Найдене, которая нюхала какой-то корешок, который держал у ее носа Круто, и плакала еще горше, и сказал:

- Вот вира за убийство.

Обратившись к Ингимунду и Торкелю, он продолжил:

- Забирайте вашего убийцу корчмарей в его крытые сани, и чтоб духу вашего здесь не было.

- Кривой не хочет в сани. Кривой не влезет в сани, да. Кривого опять заставят за ними бежать, - пожаловался Кривой и громко поскреб за ухом, поросшим редким не по красоте волосом, и с кисточкой на заостренном кончике. - Кривой любит пиво. Кривой любит тех, кто варит пиво, да. Кривой не любит тех, кто их убивает. Можно, Кривой останется с этим без штанов?

- Кривой его съесть собирался? - уточнил Кнур.

- Кривой оставит его на потом? - предложил огромный и довольно вонючий ценитель пива и, не совсем понятно в каком качестве, пегих кобыл.

- Где ночует сорокапудовый тролль? - спросил Горм.

- А? - не понял Кнур.

- Да где хочет, там и ночует. Кривой может остаться с нами, если он не собирается есть нас, наших оленей, и нашу собаку. Слушай, Кривой, не возьми в обиду, но кто ты?

- Кривой - это самый младший Кривой из Этнедаля.

«Этнедаль? По звуку похоже, что это где-то в Раумарики. Лед, скалы, тролли... Тролли?» - Горм еще раз посмотрел на Кривого - вот уж зрелище, что не радует глаз - и вслух сказал:

- Кривой из Этнедаля, я Горм Хёрдакнутссон. Да будут твои сети полны рыбы.

- Кривой любит рыбу. Особенно белуг. Они так приятно на зубах хрустят... Кривой не будет есть Хольмганга Горма Без Штанов и его друзей.

- Что ж я без Барсука делать-то буду? - сквозь слезы спросила Найдена. - Он мне был вместо отца с матерью...

- Уходить тебе отсюда надо. Эти двор не подпалили, поди, следующие подпалят, - весомо сказал Кнур.

Горм крутил в голове имена законоговорителей. Хальвдан Лысый, пятый год... двадцать семь лет назад. А вдруг дева обсчиталась?

- Вот что, поезжай с нами, в санях третье место есть. А ты, Круто, куда путь держишь?

- На Альдейгью, тиуне. Знахарскую грамоту везу, - знахарь показал продолговатую суму.

- Нам туда же, непонятно только, что делать с Йормунреком и его осадой?

- Большерот говорил, две луны назад они на Альдейгью пошли? - Кнур покосился на Сакси и Торкеля, несших Эцура, держа его под мышки и под колени, и Ингимунда, шедшего рядом и прерывисто что-то гнусившего. - Альдейгья в устье Аанмо-реки на острове, на башнях камнеметы, им ее не взять, кругом не на что сесть, опричь валунов, нечего съесть, опричь мерзлого камыша да птиц водяных. Да те, поди, разлетелись, так что у них уже дня четыре как еда кончилась. Еще через четыре дня туда придем не торопясь, осада точно снята будет...

- Твоими устами да мед пить, - сказал знахарь.

- Верно, надо будет вперед разведку посылать. Найдена, кто в том ухоже стоит - не конь ли?

- Крутов конь, и Барсуков лось верховой.

- Лось...

- Он меня признаёт. Только меня да Барсука... - Найдена бросилась Горму на грудь и в голос заревела.

- Ну будет, будет, - Горм погладил ее волосы и поймал себя на том, что думает, как уже изменилась и как еще могла измениться судьба девы за время, когда луна не прошла и четверти своего ночного пути по небу.

В начале, все в твоей жизни вроде надолго отмерено Норнами - удел хоть и скромный, но не без приятности. В конце, единственная нить, что с твоей переплеталась, перерезана, и все, что на ней держалось, то ли рухнуло, то ли полетело невесть куда. Ты можешь из приемной дочери корчмаря оказаться дочерью ярла. Или любовницей сына ярла... Предпочтительно, не одновременно, а еще лучше, одновременно, но не одного и того же ярла. А можешь сгореть вместе с постоялым двором. Или оказаться дочерью ярла, беременной от собственного брата. Или еще хуже, беременной от собственного брата, убитого на твоих же глазах, и угнанной в неволю. Хотя опять же, может быть и еще хуже - не угнанной в неволю, а, например, не полностью сгоревшей вместе с постоялым двором и съеденной троллем с подозрительным пристрастием к пегим кобылам... Из размышления Хёрдакнутссона вывел полушепот Кнура:

- «Хольмганга Горм» - добрый прозванок. Вот только чтоб часть про штаны не пристала...

Водопровод, когда-то снабжавший все дома Лимен Мойридио кристально чистой водой, не работал уже несколько тысяч лет. Большинство огромных подземных хранилищ для воды, называвшихся дексаменами, обрушились или были заполнены отбросами. Последняя частично уцелевшая дексамена была заново открыта хранителями мистерий несколько сот лет назад, и поделена между тайными служителями оливкового и гранатового драконов. В нее даже поступала вода, правда теперь ее напора едва хватало, чтобы заставить работать одну клепсидру44, да за час наполнить водогрейный бак большой мраморной ванны. Эта ванна, наполнившись и переполнившись, начала заливать мраморный же пол, и протекла в меморион гранатового дракона. В воде плавало немолодое и очень жирное тело. Над ним склонились два схоласта в неярких, но ладно сшитых одеждах, опоясанных мечами, со взглядами, как у хищных птиц, если можно представить одну хищную птицу с едва пробивающейся рыжеватой бородкой, а другую - с гладко выбритым подбородком и печально повисшими от часто неуважительного обращения тонкими усами.

- Отец Капро! Отец Капро, - Кирко тряс толстяка за плечи, складки жира содрогались, из раскрытого рта тянулась струйка рвоты со странным острым запахом.

- Брат Кирко, - Йеро приложил руку ко лбу Капро. -Температура воды.

Кирко отпустил плечи мистагога45, посмотрел на дряблое, неравномерно покрытое багровыми пятнами лицо, и отвесил трупу пощечину.

- Брат?

- Он был последним хранителем мистерии оливкового дракона! Он не оставил учеников! Посмотри на эту тушу! И это мистагог, образ и носитель калокагатии! - Кирко в гневе потянул себя за ус.

- Знаешь, брат Кирко, это не первый служитель оливкового дракона, с которым происходили странные вещи. Наверное, это опасность мистерии, которую они охраняли.

- Она не может быть опаснее мистерии гранатового дракона!

- Но мы-то живы, и наш мистагог жив... Хотя вот брат Фене куда-то запропастился. Но даже если он и совсем пропал, нас двое, мы все помним, и наша мистерия не пропадет, когда отец Плагго предстанет перед Четырнадцатью в залах блаженных.

- Все равно, это непоправимая трагедия. Из четырех мистерий великого дома Алазона, уже три безвозвратно утрачены. Первые две, еще в Кеймаэон, с этим ничего не поделать, но третья сейчас?

- Может, можно еще что-то сохранить?

- Что? Все его знание умерло вместе с ним!

- Смотри! - Йеро отодвинул занавесь, за которой стоял механизм из бронзы, стекла, и керамики. Бронзовые трубки напоминали о клепсидре, бак и печка с еще тлевшими углями - о эолипиле46. - Может, это и есть одна из мистерий?

Кирко подошел к механизму. Одна из трубок, свитая спиралью, проходила сквозь стеклянный сосуд, заполненный водой или еще чем, и выходила из него, заканчиваясь краником над глиняной посудиной из-под вина. Кирко взял сосуд в руку и поболтал - судя по звуку, у дна плескалось на несколько пальцев жидкости. От резкого запаха у схоласта закружилась голова.

- Он что же, это нюхал? - спросил Йеро.

- Нет, пил!

- Опять ты, брат, со своим сарказмом. Смотри, свитки. - Йеро указал на открытый спереди ящик с отделениями, стоявший под стеклянным сосудом с медной трубкой внутри. - Может, он что-то записал? Это было бы архи-против-правил, но...

Кирко достал свиток из одного отделения, раздвинул валики, и прочитал:

- «Гидравлика.» Нет, это известный труд. Что здесь еще, «Геометрия.» Знаешь, библиотека по-моему просто здесь в качестве подпорки.

- Все надо собрать и перенести в меморион. Может быть, какой-нибудь будущий схоласт сможет разобраться, что это за механизм.

- Вряд ли, - Кирко снова потянул себя за ус. - Утерянное знание не возвращается. Наши предки служили монархам, слову которых повиновались армии из десятков тысяч всадников и меченосцев. Они могли летать, как птицы, и определять положение своих кораблей одним поворотом рукояти на вычислительной машине. Мы служим девочке-сироте, которой верны пять кораблей и сотни полторы катафрактов, унаследовавших свои доспехи от дедов. Все, что осталось у нас для нее - это крупицы былой учености, и они не спасут от натиска варваров с севера. Но мы исполним наш долг.