Мелани Маршанд - Мой муж - Господин Страница 2

Но они не сомневались во мне.

До этого времени я тоже не сомневалась.

Идя по улице, обгоняемая пешеходами, которые постоянно куда-то спешили, я чувствовала себя потерянной как никогда. Мой телефон вибрировал в кармане, а я не осмелилась ответить. Особенно, когда проверила экран и увидела, что звонила моя мама.

Я не смогла бы говорить с ней, не разрыдавшись. А последнее, что ей нужно, — волноваться обо мне.

Я отправила звонок на голосовую почту, потом написала коротенькое сообщение, сказав, что была очень занята и не могла ответить.

Ответ пришел несколько минут спустя.

Это моя девочка! Следующая остановка — Оскар! Целую-обнимаю.

У меня свело живот.

Моя мама думала, что я не замечала волнения в ее глазах, когда говорила о своих амбициях. Она не была сильна в критике или полезных советах, но она всегда была до смешного восторженна. Иногда, это было именно то, чего мне не хватало.

Но сейчас... Сейчас мне хотелось просто упиться своим горем.

Я накопила достаточно денег, чтобы продержаться какое-то время. Но понятие "какое-то время" слишком размыто. Я знала, что должна буду найти какую-нибудь другую работу, когда приеду сюда, но эта ноющая, неправдоподобная надежда в уголке моего мозга убедила меня отложить поиски работы на пару дней. В конце концов, не хотела бы я оказаться обязанной раскладывать продукты, лишь для того, чтобы оставить их как попало в тот момент, когда Роберт Родригез4 почти собьет меня тележкой и станет очарован пламенем в моих глазах.

Я бы посмеялась над собой, если бы это не было так чертовски грустно.

Я оказалась в продуктовом магазине. Там было много народу, низкие потолки, шум дороги, отражающийся эхом от винных полок. Я не привыкла к такому. Да, несмотря на то, что я выросла не совсем в глуши, городская жизнь для меня была относительно чужой. Я забыла, как мало всюду пространства и как дорого все стоит.

Но в пригородах не откроют твой талант.

Наполненная отвращением к самой себе, я проталкивалась к морозильным камерам. Бен и Джерри5 был в продаже — они словно знали, что я приду.

Когда я потянулась к дверце, видя лишь мороженое Карамель Сутра, мое плечо столкнулось с чем-то. Большим. Твердым. Теплым.

Черт, это был человек.

Я обернулась, чтобы увидеть его, и, конечно же, меня разделяли дюймы с парнем, сошедшим с обложки GQ6. Прекрасно.

Что же, могло быть и хуже — возможно, это была моя личная судьбоносная встреча в стиле Норы Эфрон7.

— В чем дело? — возмутился он.

Хорошо, может и не она.

— Извините, — ответила я голосом полным сожаления. — Я Вас не заметила.

— Оу, ты меня не заметила? — он огрызнулся. Его неистовые глаза пожирали меня, словно я ударила его бабушку или что-то вроде того. — Может, тебе стоит установить зеркала?

Он провел рукой по своим коротко стриженым каштановым волосам, вслепую взял контейнер с полки и исчез в следующем проходе.

Ладно.

Естественно, я слышала избитые анекдоты о грубости жителей Нью-Йорка, но это переходило все границы. Я врезалась в него достаточно сильно, и, возможно, должна была быть более аккуратной, но это как минимум на пятьдесят процентов и его вина. Кроме того, через что бы он сейчас ни проходил, это не могло сравниться с моими надеждами, мечтами и стремлениями к карьере, которые умирали медленной и мучительной смертью.

Наверное.

Наконец, я взяла свою Карамель и направилась к выходу, на кассы. Выбрав наугад очередь, я встала за женщиной с полной корзиной продуктов и принялась сканировать заголовки таблоидов.

Кто эти люди? Что за Настоящие Домохозяйки из Буэна Виста8?

— Простите, мэм?

Я подняла взгляд и увидела кассиршу, машущую мне с другой линии.

— Я могу обслужить вас тут, — произнесла она, включая аппарат. Я не особо спешила, но посчитала, что было бы грубо отказать.

Когда я приблизилась к ней, что-то оттолкнуло меня. Что-то большое, теплое и твердое.

Да не может быть!

— Простите, — сказал он громко голосом, подразумевающим, что это было скорее предупреждение, чем просьба. — Я ждал десять минут вон в той очереди, а теперь там сломался аппарат. Это смешно. Вы должны принять меня первым.

Моя челюсть отвисла. Он не мог врать более очевидно, даже если бы захотел.

— Простите, — повторила я эхом. Он не посмотрел на меня, но я решила, что это того стоит. — Это не правда. Я только что видела Вас у морозильных камер.

Он уставился на меня.

— Ну да, извините, что я нарушил протокол продуктовых магазинов, перескочив очередь. Как я могу это исправить? Только имей в виду, что каждая секунда, которую я трачу на извинение, — это время, которое я не использую для того, чтобы уйти отсюда, чтобы мы оба смогли отправиться по домам.

В этот момент, я посмотрела на то, что он держал в руках и узнала этикетку.

Карамель..

Ах. У меня уже было куда, куда больше общего с этим парнем, чем я хотела бы.

— Простите, — повторила я, протискиваясь мимо него и ставя свое ведерко с мороженым перед кассиром. Я не собиралась сдаваться перед этим кретином, независимо от того, насколько эффектен был его убийственный взгляд.

Бедная кассирша была похожа на оленя в свете фар. Я сочувствовала ей, но не могла позволить этому парню выиграть. Наконец, спустя несколько мгновений нерешительности и изучения нас взглядом, словно ожидая начала мирового скандала, она пробила мое мороженое и взяла карточку. Я ощущала нетерпеливость своего оппонента, практически дышащего мне в затылок, но я выиграла.

— Мне… мне жаль. — раздался голос кассирши, очень мягко и осторожно. — Показывает, что ваша карта…

Я посмотрела на экран. ЗАБЛОКИРОВАНА.

Да ну нафиг.

— Вы, должно быть, шутите, — прорычал мужчина, залезая в кошелек и доставая пачку банкнот. Он бросил их на кассу. — Этого должно хватить на нас обоих, так? — Он уставился на кассиршу, которая быстро кивнула. — Хорошо. — Мужчина забрал свое ведерко и протолкнулся мимо меня, и я совершенно отчетливо почувствовала запах его одеколона. — В следующий раз покопайся под диванными подушками прежде, чем идти за покупками. У некоторых из нас есть работа, на которую нужно возвращаться.

Глаза начало щипать от слез, пока я стояла там, ошеломленная. Это стало последней каплей. Любое подозрение и сомнение касательно этого города, все эти шепчущие страхи, что меня здесь съедят заживо — все это прорвалось. Как он мог? Презрение в его голосе было очевидным. По его виду понятно, что он родился с серебряной ложкой во рту. Естественно, он считал, что весь остальной мир у него в подчинении.

Я держала мороженое на коленях, сидя в поезде метро, ожидая своей остановки на последней станции, чтобы там сесть на автобус. Слишком поздно я поняла, что ко времени, как я бы добралась до дома, моя Карамель наполовину растает. Так как я выросла в пригороде, то не привыкла к тому, что дорога в продуктовый занимает час в одну сторону.

Было очень простое решение: мне пришлось бы купить одну из тех сумок-холодильников. И возможно пару пакетов со льдом. Но в данный момент, пусть это и нелогично, мне казалось, что это очередной пункт в моем длинном списке провалов, которые доказывали, что я в первую очередь не должна была приезжать сюда.

Пока я сидела на пластмассовом сидении, которое было слишком узким для любого нормального человека, мой взгляд блуждал по брошенной газете, лежащей на соседнем месте. Она была открыта на середине. Одна страница была украшена размытыми фотографиями “отстойных” знаменитостей, которым не посчастливилось встретиться с папарацци во время выгула собаки.

Черт, я была оторвана от жизни. Ни одно из этих имен или лиц не было мне знакомо , кроме…

Дэниел Торн на прогулке со своей женой и маленькой дочкой...

Конечно, я слышала раньше это имя, хотя и не видела фотографий парня. Однако это его жена привлекла мое внимание.

Моя челюсть отвисла, пока я пялилась на нее.

Мэдди?

Глава 2

Бен

У меня было похмелье.

Не в прямом смысле этого слова. Я не пил. Точнее, пил, но немного. Я однозначно съел больше мороженого, чем выпил алкоголя. Но чувствовал я себя изможденным и обессиленным, мой желудок завязался в узел, а во рту был слабый привкус сожаления и провала.

Понадобилось немного времени, чтобы вспомнить хоть что-то.

Настенный календарь стал первым напоминанием, почему я сошел вчера с пути.

Черт его подери.

У Дарьи всегда были настенные календари. Бог знает зачем. Я все уговаривал ее использовать глупое приложение на телефоне, тогда ей был бы не нужен календарь с привязанным к нему маркером, ведь это чертово будущее, а она была безумна. Я ненавидел грязную тесьму, что держала эту штуку, так же, как ненавидел балдахин над кухонным окном.