Г. Лукомскій - Московiя въ представленiи иностранцевъ ХVI-ХVII в. Очерки П. Н. Апостола Страница 2

Русскіе всадники (Герберштейнъ)

Герберштейнъ первый описалъ то великолѣпіе и ту подозрительность, съ какой русскій дворъ принималъ иностранныхъ пословъ; тонкости и хитрости московскаго этикета; блескъ торжественныхъ аудіенцій, которыя царь, окруженный своими боярами въ богатѣйшихъ одѣяніяхъ и громадныхъ лисьихъ шапкахъ, давалъ иностраннымъ посламъ въ Грановитой Палатѣ; великолѣпіе царскаго стола, къ которому послы приглашались послѣ аудіенціи и т. д.

Правленіе московскихъ царей, войско, религія, раздѣленіе на классы, затворничество женщинъ, весь бытъ Московіи, нравы, игры и забавы населенія привлекали вниманіе пытливаго путешественника, который часто съ удивленіемъ описываетъ нѣкоторые обычаи, сохранившіеся, однако, почти въ чистомъ видѣ и по наше время. Вотъ, напримѣръ, какъ Герберштейнъ говоритъ о томъ, «какъ входятъ въ Московіи въ знакомый домъ»: «въ каждомъ домѣ и въ каждомъ покоѣ, на самомъ почетномъ мѣстѣ ставятъ изображенія святыхъ, писанныя или литыя. Когда кто-либо приходитъ къ другому, то, вошедши въ комнату, тотчасъ снимаетъ шапку и ищетъ глазами, гдѣ образъ; увидѣвъ его, трижды знаменуется крестомъ и, наклоняя голову, говоритъ: «Господи, помилуй!», потомъ здоровается съ хозяиномъ словами: «Дай Богъ здоровья». Затѣмъ, взявшись за руку, они цѣлуются и наклоняютъ головы; потомъ взглядываютъ другъ на друга, чтобы видѣть, кто изъ нихъ ниже поклонился, и такимъ образомъ три или четыре раза, поперемѣнно, наклоняютъ головы, оказывая другъ другу честь и какъ бы споря въ этомъ между собою. Послѣ того садятся, и гость, окончивъ свое дѣло, выходитъ прямо на середину комнаты, обращая лицо къ образу, снова крестится три раза и, наклоняя голову, говоритъ прежнія слова. Если человѣкъ важный, хозяинъ слѣдуетъ за нимъ до лѣстницы; если познатнѣе, провожаетъ дальше, наблюдая мѣру по достоинству каждаго».

Герберштейнъ зналъ русскій языкъ, пользовался первоисточниками и, давая очеркъ исторіи Московіи, приводитъ длинныя цитаты изъ документовъ и сборниковъ, которые появились въ печати значительно позже опубликованія его Хроники. Описывая невѣжество и грубость нравовъ населенія, деспотизмъ и жестокость правителей, Герберштейнъ восклицаетъ: «Неизвѣстно, загрубѣлость ли русскаго народа требуетъ тирана-государя, или отъ тираніи князя этотъ народъ сталъ такимъ грубымъ и жестокимъ». Повторимъ то, что уже сказали: духовный міръ и нравственная сторона быта русскаго народа остались закрытыми для иностранцевъ. Объ этой сторонѣ жизни Московіи надо пользоваться ихъ сказаніями крайне разборчиво и осторожно: часто писали они по слухамъ и судили по явленіямъ случайнымъ и исключительнымъ.

Московскія прачки (Олеарій)

Колокольня Ивана Великаго (Олеарій)

Московія въ рисунках Адама Олеарія

первую половину XVI столѣтія, въ 1634-1639 годахъ, въ царствованіе Михаила Феодоровича, иностранный путешественникъ два раза посѣтилъ Московію и три раза, и по долго, тамъ останавливался. Путешественникъ этотъ былъ ученымъ, историкомъ и математикомъ и отличался большой наблюдательностью и воспріимчивостью. Знаніе русскаго языка помогало ему проникать во всѣ подробности жизни Московіи и нравовъ ея населенія. Путешественникъ былъ къ тому же отличнымъ рисовальщикомъ и онъ украсилъ свои замѣтки и наблюденія множествомъ рисунковъ, въ которыхъ, соблюдая большую точность и вѣрность всѣхъ подробностей, онъ зафиксировалъ нравы и обычаи описанныхъ имъ страны и народа… У насъ имѣется благодаря этому замѣчательный графическій документъ о жизни Московіи семнадцатаго столѣтія[3].

Путешественникъ этотъ — Адамъ Ольшлегеръ — фамилія, которую впослѣдствіи онъ латинизировалъ въ Олеарія. Онъ родился въ 1599 году въ Саксоніи и, пройдя основательный курсъ наукъ въ Лейпцигскомъ университетѣ, поступилъ на службу Голштинскаго князя Фридерика и сопровождалъ, въ качествѣ секретаря, и затѣмъ совѣтника, посольства, которыя въ 1634 и въ 1636 г.г. Фридерикъ отправлялъ къ царю Михаилу Феодоровичу для установленія торговыхъ сношеній съ Персіей черезъ Московію.

Колокольня Ивана Великаго (Олеарій)

«Московитское и Персидское Путешествіе» Олеарія справедливо считается однимъ изъ важнѣйшихъ источниковъ для исторіи Московіи XVII в. Во всей Европѣ, среди современниковъ Олеарія, трудъ его пользовался большой славой и авторитетомъ и неоднократно былъ переиздаваемъ и переводимъ на иностранные языки. Каталогъ «Rossica» С.-Петербургской Публичной Библіотеки перечисляетъ восемнадцать изданій Олеарія, имѣющихся въ библіотекѣ. Изъ нихъ — шесть на нѣмецкомъ языкѣ, а остальныя на голландскомъ, на французскомъ, на итальянскомъ и на англійскомъ. Къ нимъ слѣдуетъ присоединить два русскихъ перевода: Барсова и Ловягина. Если вспомнить, что «Московитское и Персидское Путешествіе» (въ изданіи 1656 года) представляетъ собою томъ іn fоlіо, болѣе чѣмъ въ тысячу страницъ, съ множествомъ гравюръ и географическихъ картъ, то фактъ столь частаго переизданія такого значительнаго труда свидѣтельствуетъ уже самъ по себѣ о томъ интересѣ, который онъ возбуждалъ во всей Европѣ. Путешествіе Адама Олеарія было однимъ изъ основныхъ сочиненій, входившихъ въ составъ всѣхъ большихъ библіотекъ ХVII-ХVIII вѣка[4].

Гравюры изданій 1647 г. (перваго) и 1656 г. (наиболѣе полнаго и тщательно изданнаго) изготовлялись подъ непосредственнымъ наблюденіемъ автора. Для французскаго изданія 1719 года доски были съ большой тщательностью перегравированы по нѣмецкимъ изданіямъ.

Цари-братья: Ѳеодоръ, Іоаннъ и Петръ (изъ книги Das veränderte Russland 1721)

Вотъ какъ самъ Олеарій разсказываетъ, въ предисловіи къ своему Путешествію, съ какой тщательностью изготовлены были имъ рисунки и гравюры, сопровождающіе его разсказъ:

«Что касается до вытравленныхъ на мѣди рисунковъ этого изданія, то не слѣдуетъ думать, что они, какъ это порою дѣлается, взяты изъ другихъ книгъ или рисунковъ на мѣди. Напротивъ, я самъ нарисовалъ собственноручно большинство этихъ рисунковъ (нѣкоторые же изъ нихъ — нашъ бывшій посольскій врачъ Г. Граманъ, мой вѣрный товарищъ) съ натуры. Потомъ они были приведены въ законченный видъ при помощи извѣстнаго художника Августа Іона, много лѣтъ тому назадъ учившаго меня въ Лейпцигѣ рисованію; при этомъ примѣнялись тогда образцы національныхъ костюмовъ, вывезенные мною оттуда. Чтобы, однако, при работѣ граверной иглой не потеряно было отчасти сходство, я въ теченіе долгаго времени держалъ трехъ граверовъ, не безъ большихъ расходовъ, у себя дома; они должны были работать по моимъ указаніямъ».

Сопровождающія нашъ текстъ гравюры выбраны нами среди лучшихъ рисунковъ нѣмецкихъ изданій, вышедшихъ при жизни автора, и французскаго изданія 1719 года.

Торжественная аудіенція данная царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ Голштинскому посольству

осольство Голштинскаго князя, въ составъ коего входилъ Олеарій, и во главѣ котораго стояли Крузіусъ и Брюггеманъ, выѣхало изъ Готторпа, резиденціи князя Фридерика, 22 октября 1633 г. и прибыло 14 августа слѣдующаго года въ Москву, гдѣ помѣщено было въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ.

«При въѣздѣ» — разсказываетъ Олеарій — «мы видѣли на всѣхъ улицахъ и на домахъ безчисленное множество народа, стоявшаго, чтобы смотрѣть на нашъ въѣздъ. Однако, улицы были весьма опустошены сильнымъ пожаромъ, бывшимъ передъ самымъ нашимъ пріѣздомъ и испепелившимъ болѣе пяти тысячъ домовъ. Люди должны были тамъ и сямъ жить въ палаткахъ, да и мы не были помѣщены въ посольскомъ дворѣ, который также сгорѣлъ, а въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ».

На пятый день послѣ въѣзда въ Москву послы приняты были въ торжественной аудіенціи царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ. Церемонія этого пріема, представленная на воспроизводимой нами гравюрѣ, описана Олеаріемъ въ слѣдующихъ словахъ:

«Передъ аудіенцъ-заломъ мы должны были пройти черезъ сводчатое помѣщеніе, въ которомъ вкругъ стѣны сидѣли и стояли старые и осанистые мужчины съ длинными сѣдыми бородами, въ золотыхъ одеждахъ и высокихъ собольихъ шапкахъ. Это, говорятъ, «гости» Его Царскаго Величества или именитѣйшіе купцы; одежда на нихъ принадлежитъ Его Царскаго Величества сокровищницамъ и выдается только при обстоятельствахъ, подобныхъ настоящему, а затѣмъ сдается обратно.

Когда послы пришли предъ двери этой передней, изъ аудіенцъ-зала вышли два командированные Его Царскимъ Величествомъ боярина въ золотыхъ, вышитыхъ жемчугомъ кафтанахъ, приняли пословъ и сказали, что Его Царское Величество пожаловалъ ихъ, допустивъ явиться передъ нимъ какъ ихъ самихъ, такъ и ихъ гофъ-юнкеровъ. Подарки были оставлены въ этомъ помѣщеніи, а пословъ, за которыми прошли ихъ офицеры, гофъ-юнкеры и пажи, провели внутрь къ Его Царскому Величеству[5]. Когда они вошли въ дверь, знатнѣйшій переводчикъ царя Гансъ Гельмесъ выступилъ впередъ, пожелалъ великому государю, царю и великому князю счастья, продолжительной жизни и объявилъ о прибытіи голштинскихъ пословъ.