Николай Карамзин - Стихотворения Страница 2

1787

Граф Гваринос[25]

Древняя гишпанская историческая песня

Худо, худо, ах, французы,В Ронцевале[26] было вам!Карл Великий там лишилсяЛучших рыцарей своих.

И Гваринос был поиманМногим множеством врагов;Адмирала вдруг пленилиСемь арабских королей.

Семь раз жеребей бросаютО Гвариносе цари;Семь раз сряду достаетсяМарлотесу он на часть.

Марлотесу он дорожеВсей Аравии большой.«Ты послушай, что я молвлю,О Гваринос! — он сказал. —

Ради Аллы, храбрый воин,Нашу веру приими!Все возьми, чего захочешь,Что приглянется тебе.

Дочерей моих обеихЯ Гвариносу отдам;На любой из них женися,А другую так возьми,

Чтоб Гвариносу служила,Мыла, шила на него.Всю Аравию приданымЯ за дочерью отдам».

Тут Гваринос слово молвил;Марлотесу он сказал:«Сохрани господь небесныйИ Мария, мать его,

Чтоб Гваринос, христианин,Магомету послужил!Ах! во Франции невестаДорогая ждет меня!»

Марлотес, пришедши в ярость,Грозным голосом сказал:«Вмиг Гвариноса окуйте,Нечестивого раба;

И в темницу преисподнюЗасадите вы его.Пусть гниет там понемногу,И умрет, как бедный червь!

Цепи тяжки, в семь сот фунтов,Возложите на него,От плеча до самой шпоры. —Страшен в гневе Марлотес! —

А когда настанет праздник,Пасха, святки, духов день,В кровь его тогда секитеПред глазами всех людей».

Дни проходят, дни приходят,И настал Иванов день;Христиане и арабыВместе празднуют его.

Христиане сыплют галгант;[27]Мирты мечет всякий мавр.[28]В почесть празднику заводитРазны игры Марлотес.

Он высоко цель поставил,Чтоб попасть в нее копьем.Все свои бросают копья,Все арабы метят в цель.

Ах, напрасно! нет удачи!Цель для слабых высока.Марлотес велел во гневеЧрез герольда объявить:

«Детям груди не сосати,А большим не пить, не есть,Если цели сей на землюКто из мавров не сшибет!»

И Гваринос шум услышалВ той темнице, где сидел.«Мать святая, чиста дева!Что за день такой пришел?

Не король ли ныне вздумалВыдать замуж дочь свою?Не меня ли сечь жестокоЧас презлой теперь настал?»

Страж темничный то подслушал.«О Гваринос! свадьбы нет;Ныне сечь тебя не будут;Трубный звук не то гласит…

Ныне праздник Иоаннов[29];Все арабы в торжестве.Всем арабам на забавуМарлотес поставил цель.

Все арабы копья мечут,Но не могут в цель попасть;Почему король во гневеЧрез герольда объявил:

«Пить и есть никто не может,Буде цели не сшибут».Тут Гваринос встрепенулся;Слово молвил он сие:

«Дайте мне коня и сбрую,С коей Карлу я служил;Дайте мне копье булатно,Коим я врагов разил.

Цель тотчас сшибу на землю,Сколь она ни высока.Если ж я сказал неправду,Жизнь моя у вас в руках».

«Как! — на то тюремщик молвил. —Ты семь лет в тюрьме сидел,Где другие больше годаНе могли никак прожить;

И еще ты думать можешь,Что сшибешь на землю цель?Я пойду сказать инфанту,Что́ теперь ты говорил».

Скоро, скоро поспешаетСтраж темничный к королю;Приближается к инфантуИ приносит весть ему:

«Знай: Гваринос христианин,Что в тюрьме семь лет сидит,Хочет цель сшибить на землю,Если дашь ему коня».

Марлотес, сие услышав,За Гвариносом послал;Царь не думал, чтоб ГвариносМог еще конем владеть.

Он велел принесть всю сбруюИ коня его сыскать.Сбруя ржавчиной покрыта,Конь возил семь лет песок.

«Ну, ступай! — сказал с насмешкойМарлотес, арабский царь. —Покажи нам, храбрый воин,Как сильна рука твоя!»

Так, как буря разъяренна,К цели мчится сей герой;Мечет он копье булатно —На земле вдруг цель лежит.

Все арабы взволновались,Мечут копья все в него;Но Гваринос, воин смелый,Храбро их мечом сечет.

Солнца свет почти затмилсяОт великого числаТех, которые стремилисьНа Гвариноса все вдруг.

Но Гваринос их рассеялИ до Франции достиг.Где все рыцари и дамыС честью приняли его.

1789

Осень

Веют осенние ветрыВ мрачной дубраве;С шумом на землю валятсяЖелтые листья.

Поле и сад опустели;Сетуют холмы;Пение в рощах умолкло —Скрылися птички.

Поздние гуси станицейК югу стремятся,Плавным полетом несясяВ горних пределах.

Вьются седые туманыВ тихой долине;С дымом в деревне мешаясь,К небу восходят.

Странник, стоящий на холме,Взором унылымСмотрит на бледную осень,Томно вздыхая.

Странник печальный, утешься!Вянет природаТолько на малое время;Все оживится,

Все обновится весною;С гордой улыбкойСнова природа восстанетВ брачной одежде.

Смертный, ах! вянет навеки!Старец весноюЧувствует хладную зимуВетхия жизни.

1789

Женева

Веселый час

Братья, рюмки наливайте!Лейся через край вино!Всё до капли выпивайте!Осушайте в рюмках дно!

Мы живем в печальном мире;Всякий горе испытал,В бедном рубище, в порфире, —Но и радость бог нам дал.

Он вино нам дал на радость,Говорит святой мудрец:Старец в нем находит младость,Бедный — горестям конец.

Кто все плачет, все вздыхает,Вечно смотрит Сентябрем, —Тот науки жить не знаетИ не видит света днем.

Все печальное забудем,Что смущало в жизни нас;Петь и радоваться будемВ сей приятный, сладкий час!

Да светлеет сердце наше,Да сияет в нем покой,Как вино сияет в чаше,Осребряемо луной!

1791

Раиса

Древняя баллада

Во тьме ночной ярилась буря;Сверкал на небе грозный луч;Гремели громы в черных тучах,И сильный дождь в лесу шумел.

Нигде не видно было жизни;Сокрылось все под верный кров.Раиса, бедная Раиса,Скиталась в темноте одна.

Нося отчаяние в сердце,Она не чувствует грозы,И бури страшный вой не можетЕе стенаний заглушить.

Она бледна, как лист увядший,Как мертвый цвет, уста ее;Глаза покрыты томным мраком,Но сильно бьется сердце в ней.

С ее открытой белой груди,Язвимой ветвями дерев,Текут ручьи кипящей кровиНа зелень влажныя земли.

Над морем гордо возвышалсяХребет гранитныя горы;Между стремнин, по камням острымРаиса всходит на него.

(Тут бездна яростно кипелаПри блеске огненных лучей;Громады волн неслися с ревом,Грозя всю землю потопить.)

Она взирает, умолкает;Но скоро жалкий стон еяСмешался вновь с шумящей бурей:«Увы! увы! погибла я!

Кронид, Кронид, жестокий, милый!Куда ушел ты от меня?Почто Раису оставляешьОдну среди ужасной тьмы?

Кронид! поди ко мне! Забуду,Забуду все, прощу тебя!Но ты нейдешь к Раисе бедной!..Почто тебя узнала я?

Отец и мать меня любили,И я любила нежно их;В невинных радостях, в забавахЧасы и дни мои текли.

Когда ж явился ты, как ангел,И с нежным вздохом мне сказал:«Люблю, люблю тебя, Раиса!» —Забыла я отца и мать.

В восторге, с трепетом сердечнымИ с пламенной слезой любвиВ твои объятия упалаИ сердце отдала тебе.

Душа моя в твою вселилась,В тебе жила, дышала я;В твоих глазах свет солнца зрела;Ты был мне образ божества.

Почто я жизни не лишиласьВ объятиях твоей любви?Не зрела б я твоей измены,И счастлив был бы мой конец.

Но рок судил, чтоб ты другуюРаисе верной предпочел;Чтоб ты меня навек оставил,Когда сном крепким я спала,

Когда мечтала о КронидеИ мнила обнимать его!Увы! я воздух обнимала…Уже далеко был Кронид!

Мечта исчезла, я проснулась;Звала тебя, но ты молчал;Искала взором, но не зрелаТебя нигде перед собой.

На холм высокий я спешила…Несчастная!.. Кронид вдалиБежал от глаз моих с Людмилой!Без чувств тогда упала я.

С сея ужасныя минутыКрушусь, тоскую день и ночь;Ищу везде, зову Кронида, —Но ты не хочешь мне внимать.

Теперь злосчастная РаисаЗвала тебя в последний раз…Душа моя покоя жаждет…Прости!.. Будь счастлив без меня!»

Сказав сии слова, РаисаНизверглась в море. Грянул гром:Сим небо возвестило гибельТому, кто погубил ее.

1791