Валентина Демьянова - Пиковый интерес Страница 2

Моя старенькая «копейка» сиротливо жалась к забору в ряду с блестящими иномарками всех весовых и денежных категорий. Выглядела она на их фоне сиротски, одно счастье ― у меня не болела голова по ночам, что на нее кто-нибудь позарится и угонит. Я вырулила со двора на Покровский бульвар и направилась в сторону Чистых прудов.

Приближался конец рабочего дня пятницы и машины шли по бульварному кольцу сплошным потоком. Служивый и коммерческий люд заканчивал трудовую неделю и стремился вырваться из душного, раскаленного знойным июньским солнцем центра в прохладу дач и садовых участков. Машина, весь день простоявшая на солнце, напоминала жарко натопленную печь, до предела опущенные стекла облегчения не приносили: над улицей висел плотный чад из выхлопных газов и испарений от разогретого асфальта. Нахально лавируя между нервно сигналящими машинами, я настырно пробивалась к театру «Современник». Благополучно миновав светофор на Покровке, счастливо избежав пробки в начале Чистопрудного, я, наконец, свернула на Макаренко и оказалась в районе своего детства. Раздраженный, гудящий поток машин остался за спиной, а меня обступила тишина московского переулка с его узкими тротуарами и редкими прохожими, неторопливо бредущими по своим неотложным делам. Я прибавила скорости, благо машин здесь было мало, пронеслась мимо дома бывших политкаторжан, свернула на Машкова и затормозила перед большим серым зданием. Толкнув тяжелую дверь, я ступила в мрачную прохладу подъезда и стала подниматься по истертым ступеням на второй этаж. Перед знакомой с детства высокой двустворчатой дверью я остановилась, достала из сумки зеркало и критическим взором оглядела себя. Вид утомленный, но достаточно уверенный и жизнеутверждающий, а что внутри все корчится от многолетней тоски и усталости, показывать совсем не обязательно. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось расстраивать деда. Решительно тряхнув головой и отогнав ненужные мысли, я нажала кнопку звонка и прислушалась. Какое-то время за толстой дверью была тишина, потом послышались тяжелые шаркающие шаги, звякнула цепочка и в проеме двери возникла высокая сутулая фигура деда. Облаченный в вытертую домашнюю куртку, из-под которой виднелся ворот белоснежной рубашки, он был, как обычно, тщательно выбрит и распространял вокруг себя крепкий запах одеколона. Я нацепила на лицо свою самую жизнерадостную улыбку и бодро сказала:

― Привет, дедуля! Как ты тут поживаешь?

Он привычно поцеловал меня в подставленный лоб и отступил в сторону, пропуская в квартиру:

― Нормально! Проходи!

Я проследовала за ним в самый конец длинного, сплошь уставленного стеллажами с книгами, коридора и вошла в кабинет.

По правде говоря, кабинетом эта комната служила только до смерти бабушки, после ее кончины дед полностью перебрался сюда, и она стала местом его постоянного обитания. Все свое время он проводил за огромным двухтумбовым письменным столом. Если не просматривал газеты, то работал над своими мемуарами, конца-края которым не предвиделось, а если уставал писать, то просто сидел и перебирал бумаги и старые фотографии. Спал он здесь же, на кожаном диване со старомодными валиками по бокам и резной деревянной полочкой над головой.

Мне всегда нравилась эта комната с ее застоялым запахом книжной пыли, старой кожи и дедовского табака. В детстве я любила готовить уроки, устроившись с ногами в огромном потертом кресле и разложив учебники прямо на полу. Особенно уютно здесь было зимой, когда за окнами кружили хлопья мокрого снега, а от ранних сумерек в комнате стояла полутьма. На улице трещал мороз, а в кабинете было тепло и тихо, мерно тикали напольные часы в деревянном футляре, а старомодная настольная лампа, накрытая шелковой шалью с кистями вместо абажура, бросала круг желтого света на раскрытую на коленях книгу. Она очерчивала границу, отделяющую меня от остальной, тонущей в темноте, комнаты, создавала иллюзию безопасности и защищенности от тех бурь и бед, которые подстерегали меня за пределами этого магического круга. Иногда в кабинет неслышно заходила бабушка, принося с собой из кухни запах ванили и корицы и добродушно ворчала, что я занимаюсь не по-людски, а мне было так покойно и уютно!

Я привычно плюхнулась в кресло и посмотрела на деда. Показалось, что за время моего отсутствия он постарел еще больше. Лицо осунулось, а суконная куртка висела на нем, как на вешалке.

Стараясь избежать гнетущей тишины, я бодрым голосом спросила:

― А где Олег?

― В туалете, ― неодобрительно хмыкнул дед. ― Видно, от страха у него медвежья болезнь приключилась. Весь день с толчка не слазит.

― Он, что, давно здесь? ― насторожилась я.

― С утра, ― тяжело вздохнул дед. Он немного помолчал, а потом через силу продолжил: ― Наташенька, видно плохи его дела. Явился ни свет, ни заря, весь избитый, дерганный.

Дверь за моей спиной распахнулась, заскрипел рассохшийся паркет и в комнату вошел Олег. Не говоря ни слова, он прошел к дивану и тяжело опустился на него, старые пружины при этом прогнулись и натужно захрипели в знак протеста. Когда хрип затих, в комнате повисло тягостное молчание. Брат сидел сгорбившись, безвольно опустив плечи и судорожно сцепив руки перед собой. Скулу его украшал синяк впечатляющего размера и замысловатой расцветки. Он невидяще смотрел перед собой и, похоже, говорить не собирался. Сердце мое сжалось от жалости к нему, но я взяла себя в руки и деловито спросила:

― Ну, что там случилось?

Не поднимая глаз, Олег монотонно проговорил:

― Я тебе все объяснил по телефону. Мне нужны деньги. Десять тысяч долларов, причем срочно.

― Ага, ― понимающе кивнула я. ― А срочно, это когда?

― Сегодня вечером, ― упавшим голосом проговорил Олег.

― С ума сошел! ― ахнула я.

― Сошел, не сошел! Какая разница?! ― взорвался брат, моментально выходя из ступора. ― Если я не верну сегодня долг, мне завтра яйца оторвут. Эти ребята шутить не умеют. Вчера они нашли меня у Галки, отметелили и сказали, что это последнее предупреждение. Сегодня вечером нужно вернуть всю сумму.

Я ошарашенно молчала, стараясь переварить свалившуюся на меня информацию. Размер долга впечатлял. Даже меня, привыкшую к непутевой жизни брата, названная цифра потрясла. Олег и раньше попадал в подобные ситуации, но суммы были куда как скромнее, и я могла их покрывать или из наших с дедом сэкономленных денег, или продав букинистам очередной книжный раритет.

― Откуда взялась такая сумма? ― подал голос дед.

― Долг, ― неохотно ответил Олег.

― Ты задолжал десять тысяч долларов? ― изумилась я. ― Как ты умудрился?

― Менты шмон устроили, товар конфисковали, теперь надо рассчитаться за него с поставщиками.

После этих слов кое-что прояснилось. Дело в том, что некоторое время назад Олег вдруг загорелся идеей заняться торговлей лазерными дисками. И, как я его не отговаривала, как не убеждала, что у него нет коммерческих способностей, и это новое начинание кончится очередным крахом, он упрямо стоял на своем. Наши споры ни к чему не привели, он взял у меня деньги, арендовал лоток на Горбушке и стал днями пропадать на рынке. Видя такую увлеченность, я даже начала питать робкую надежду, что брат, наконец, нашел себе занятие по душе. Что он влезет в авантюру с пиратскими копиями, мне и в голову не приходило, хотя, зная характер братца, должно бы.

― Ты торговал пиратскими дисками?!

― А ты что думала? «Родными»? ― вызверился Олег. ― Чтоб я на них заработал? «Родной» диск меньше десяти долларов не стоит, а я оптом покупал по два! Чувствуешь разницу?

― Чувствую! И еще я чувствую, что ты сознательно шел на риск! Продавая нелицензионные диски, ты должен был быть готов к такому повороту событий! Можно узнать, что ты собирался делать в этом случае?

― Да ладно тебе, все так делают и ничего!

― Если все так делают, почему ты попался?

― Не повезло... Думал, успею денег срубить и все окупить, пока на меня выйдут. И потом, надо было подмазать кой-кого. А я ушами прохлопал… Не повезло, одним словом.

Раздражение Олега от того, что ему приходится покорно отвечать на наши вопросы, росло с каждой минутой. К подобного рода унизительным расспросам со стороны родственников он не привык. Обычно, достаточно было намекнуть мне на трудности, скроив при этом жалобную мину, и деньги безропотно выдавались. Источник их появления Олега никогда не интересовал…

― И что ж ты думаешь делать? ― сухо спросил дед.

― Я надеялся, вы мне поможете, ― пожал плечами Олег.

― Но у нас никогда не было таких денег, ― выдохнула я. ― Где мы их возьмем, да еще так быстро?

― Они хотят, что бы ты продала свою квартиру и рассчиталась с долгом… ― Пробормотал он.

― Чт-о-о-о-о?!

― Это можно сделать через фирму, ― выдал брат заранее припасенное предложение. ― Я узнавал! Квартиры продаются за один день! Фирмы, при срочной продаже, забирают половину стоимости, Это, конечно, грабеж, но у тебя квартира в центре и в хорошем доме, так что долг мы покроем и еще останется. А ты бы переселилась сюда и жила с дедом. Так даже лучше будет, ― воодушевился он, ― деду требуется уход, вот и будешь рядом. Все равно сюда каждый день мотаешься.