Сергей Федотов - Полторгей, тс-с Страница 2

Клава, как выяснилось из коротких с ней разговоров, была разведенкой, жила с пятилетним сыном и матерью-старухой тем, что сдавала полуподвал студентам. Клавина мамаша, Ульяна Яковлевна, дни свои проводила на рынке, где торговала цветами, овощами и ягодами с огорода, и была докой в рыночной экономике и городских происшествиях.

Зинаида Ивановна общения с соблазнительной соседкой не одобряла, и Семен опасался, что супруга невнимательно следит за телепередачами. Скорее наоборот: выключит звук и ревниво прислушивается к разговорам в огороде. Поэтому фривольных словечек не употреблял, сдерживался. И переживал: пропустит передачу, как пить дать - пропустит...

- Ты телевизор-то слушаешь? - вопрошал Антонов.

- Слушаю, - отзывалась супруга, - держу ушки на макушке.

Слишком быстро отзывалась, не то слушала. И потому про полторгея ничего не узнала.

Несколько дней из подвала не доносилось ни звука, но однажды на рассвете раздался такой немузыкальный вой - куда битлам! Супругов аж в постели подбросило.

- Прямо рок-металл какой-то! - пожаловался Кузьмич, собирая рассыпанные по кухне карты.

Карты оказались засалены, видать, пользовались ими изрядно. Почему полторгей их выбросил? Антонов решил, что тому наскучило разглядывать рисованных дам да королей, вот и взбеленился. "Да и любому бы надоело, размышлял Кузьмич. - Стало быть, нужно внести азарт..."

- Ладно, - пообещал он озорнику, - вечером научу тебя играть в дурачка. А пока помолчи, ради Бога, дай поспать..."

В назначенный срок насильно усадил за стол Зинаиду Ивановну и подробнейшим образом стал излагать правила.

- Да я умею, - отнекивалась жена.

- Умеешь, не умеешь, не мешай объяснять, - цыкнул муж. - Не тебе толкую, но для твоего же блага. Вот эта карта называется шестерка, шесть бубен. Всего же в колоде четыре масти...

Карту за картой Антонов поднимал и демонстрировал во все углы: неизвестно, откуда именно наблюдает домовой. Показ занял много времени, но того стоил. Потом началась сама игра. Каждый ход Семен громко и обстоятельно комментировал. Сыграли супруги три партии. В двух муж остался в дурачках.

- Это потому, что отвлекался на объяснения, - огорчился он. - Игра была учебной.

Услышал свои оправдания и еще сильней обиделся. "Ничего, небось и тебя объегорят," - подумал злорадно, укладывая колоду на полку в подвале. С кем станет резаться домовой, Антонов не знал, но полагал, что с такими же полудурками-полторгеями.

С тех пор Семен вроде бы слышал во сне шлепанье карт.

Месяца полтора супруги спали спокойно, ничто не отвлекало от хозяйственных нужд. Они даже пошли на убыль. Цвела окученная картошка, поспевали малина и смородина, в парнике появились огурчики, в теплице раздували бока помидоры. По двору разгуливали оперившиеся голенастые цыплята.

Семен Кузьмич узнал из теленовостей об образовании казачьего круга. Выбрал время и сходил на сход. Записался.

- Подари мне пику, подари мне саблю, - посмеялась Зина.

Антонов хотел обидеться, но жена успокоила.

- Терпи казак, - сказала, - атаманом будешь. Кстати, там твой полторгей опять по кухне карты разбросал. Прими меры.

Антонов догадывался, что игра домовым когда-нибудь наскучит. Необходим интерес, стимул. Может, показать как играют на деньги? Но откуда у них деньги? Разве что из кармана хозяина выкрадут. Такой перспективы Семен побаивался и придумал бесплатный стимул. Устроил с Зиной турнир с дешевой, но чувствительной расплатой. Проигравшему били по носу столько раз, сколько карт оставалось на руках дурачка.

Полторгей и этот урок усвоил. Теперь по ночам раздавались не только шлепки, но и хлюпанье. Кузьмич злорадствовал, представляя как подпольщики-домовые разбивают друг другу носы.

Ему хотелось увидеть расплату собственными глазами, но сколько ни пытался застать нежить врасплох, как бесшумно ни подкрадывался - все без толку. Прятались конспираторы. А еще хозяин дома опасался, что карты долго не выдержат. На всякий пожарный случай закупил еще пару колод, хотя цены стали и вовсе астрономическими.

Однажды Кузьмич обнаружил разбросанные по комнатам липкие лохмотья. Видно, полторгеи пытались карты склеивать, да руки у них не оттуда растут. Семен посмеялся и заменил колоду.

А дело шло к осени. Антонов завез на зиму грузовик дров и самосвал угля. Уголь перетаскал в сарай, а сосновые чурбаки по утрам колол во дворе. Вместо зарядки.

- Сема, послушай, что невестка пишет, - окликнула его как-то Зинаида. Всегда знала, что вы, Антоновы, большие бабники.

Невестка отписала из Заполярья, что Антонов-младший завел себе падшую женщину, и неизвестная незнакомка разбивает дружную семью.

- Невестка попалась бесхарактерная, - решила Зина.-- Но ничего, я ее научу.

И улетела на Север крепить брачные узы.

Одинокий Семен хватил ковшик браги и подался на огород. За забором разгуливала растелешенная Клава. Слово за слово, Кузьмич зазвал ее в гости. Разведенка на беду оказалась большой крикуньей. Антонов даже забеспокоился: как бы на улице не услышали. Но опасность поджидала с другого боку. Любопытный полторгей подглядел, чем занимался хозяин под покровом темноты, заманил в гости домовушку и научил всему, что сумел расслышать и запомнить. Всю-то ноченьку полторгейша визжала и выкрикивала слова любви, бессмысленные в устах нежити, но ярко изобличающие хозяина дома. Вот тогда Семен испугался по-настоящему.

Если до возвращения Зинаиды Ивановны новая игра не наскучит домовому, то всему конец. Ему ли не знать характер супруги? Но как отвлечь полторгея? Чем заинтересовать?

Из своего личного опыта и рассказов знакомых Кузьмич знал: от блуда может отвлечь лишь одно средство - пьянка. И не просто пьянка, а запой. Но пьют ли домовые, понимают ли толк в хмельном зелье? Сумеют ли отличить запой от обычного ужина? Пьянка должна быть образцово-показательной, доступной по форме и занимательной по содержанию, чтобы и домовым захотелось повеселиться.

Семен рассудил, что для образца подойдет бражка, для показательности требуется собутыльник, для доступности нужно подбросить банку бражки в подвал, а для занимательности спеть популярные песни. Вот только с напарником проблема. Мужиков-то знакомых в Нахаловке у него раз, два и обчелся. Не успел еще дружками обзавестись. Кузьмич пораскинул мозгами и понял, что кроме Петра Изместнева и пригласить некого...

- Привет, Кузьмич, с чем пожаловал? - спросил Изместнев, открывая калитку и приглашая соседа пройти во двор. В руке он держал вилы, которые тут же отложил, с надеждой глядя на гостя. - Или имеешь конкретное предложение?

- Имею, - признался Семен. - Зинаида Ивановна укатила на севера, а у меня как раз бражка поспела. Вот и зашел узнать, как ты насчет уговорить баночку.

- Кто бы возражал, - отозвался Петр, - а я не стану. Но тут вон какое дело, моя-то половина велела мне свинство почистить. Поросятам подстилку поменять. Так что сперва я обязан наряд-задание выполнить, а потом уж свободен, как ветер. Подождешь?

Гость кивнул

- Тогда - уперед! - Изместнев схватил вилы наперевес, будто собрался этих самых поросят нанизать на зубья...

Часа через два соседи уселись перед тарелками с вареной картошкой, малосольными огурчиками и нарезанным соломкой салом. Во главе стола стояла трехлитровая банка с перламутровой жидкостью.

- Ну что, будем? - спросил Петр, поднимая граненый стакан.

- Погоди, не гони лошадей, - остановил его Семен. - Давай я тост скажу. Мы же с тобой, Петя, не шаромыги какие, это им лишь бы поскорее хватить да разбежаться. А мы - хозяева. Сидим за столом, на котором все - свое. Так выпьем же за добрососедские отношения, дружескую поддержку и взаимовыручку.

Выпили. Потом еще и еще. Спели несколько застольных песен. Открыли вторую банку. Изместнев стал поносить свою супругу. Антонов захотел исполнить частушки с картинками, но застрял на первой же фразе:

Девки, сами знаетё, чем приманиваетё...

"Тё... тё... - как заика, повторял он, пока Петр, желающий услышать разгадку женской привлекательности, не дал ему в морду. Семен сграбастал гостя, выволок из избы и пинком выбросил с крыльца. Вернулся в дом и допел:

Выражает то лицо,

чем садятся на крыльцо.

Наутро поднялся с таким лицом, какое напророчил с вечера, выглянул на кухню и сдавленно охнул. На полу валялась растоптанные картошка и огурцы, битые тарелки. Кряхтя, обливаясь потом и скрипя зубами, Семен сходил за водой и принялся отмывать от остатков вчерашней гулянки половицы, липнущие к подошвам. Затем вышел в огород, но и там, на ветерке, труд был не в радость. Еле-еле дотерпел до вечера. Завалился спать "с курами". И правильно сделал: урвал время до полуночи, когда началось такое, такое...

- Совсем обнаглели! - заорал хозяин и ринулся в подполье, чтобы отобрать банку с хмельной настойкой.

Как же, разбежался! Банка, которую он вчера вставил на полку, исчезла. Полторгеи уволокли ее и сейчас распивали, хихикая из углов.