Юрий Маркин - Рассказы о джазе и не только (16 и 17) Страница 2

Часто он демонстрировал, что занимается и будучи больным. Рассказывали, что как-то кто-то на гастролях постучал к нему в номер, чтобы о чем-то спросить, и, после традиционного "кто там?", долго еще ожидал в коридоре, пока дверь не распахнулась и на пороге не предстал хозяин. Hа дворе лето, и хозяин был лишь в одних трусах, с мокрым полотенцем на голове и с неразлучной трубой в руках. Печаль на лице, казалось, говорила: - Смотрите, я даже больным занимаюсь - не то, что вы, бездельники! Правда, визитер заранее был наслышан о причудах и хитростях маэстро и знал, что тот репетирует "болезнь" перед зеркалом, прежде чем открыть гостю дверь.

Ефремыч многим жаловался, что перенес операцию по удалению одного легкого. Hо на его теле никто и никогда не замечал никаких шрамов и злые языки утверждали, что легкое вытащили через анальное отверстие. Возглавляя такую орду пьяниц и курильщиков, дирижер был стерильно чист - никогда не брал в рот ни того, ни другого. В Москонцерте он был еще и председателем комиссии по борьбе с пьянством и успешно проявил себя на этом поприще, но в своем коллективе изменить ситуацию был бессилен.

Еще он, когда разговор заходил о воинской службе, делая таинственное лицо, намекал, что имеет такое удостоверение, которое открывает любые двери и, что ему даже генералы не страшны. Hа дальнейшие расспросы и уточнения он никогда не поддавался. Действительно, Ефремыч часто "отмазывал" своих провинившихся подчиненных (от милиции - элементарно!). Как правило, гастроли не обходились без конфликтов - если не с администрацией гостиниц, то уж с "ментами" непременно. Случалось, что и с железной дорогой ссорились. Было дурной традицией выбрасывать из мчащегося поезда огнетушители, дорожки и коврики, пепельницы и вообще все, что попадалось под горячую руку (артисты резвились!). Посему на станциях и полустанках встречали нас с эскортом. Тогда-то и прибегал наш защитник, как к волшебной палочке, к своему таинственному удостоверению и оно, не поверите, действовало безотказно.

Еще любил он рассказывать какие-то невероятные истории. Вот одна из них. Когда американцы высадились на Луну, Ефремыч так прокомментировал это событие: "Бывший муж моей жены, адмирал-подводник, на своей субмарине переметнулся к американцам и выдал им секрет топлива, которым владел - вот они на этом топливе и смогли успешно долететь". Hикто, конечно, с рассказчиком не спорил и лишних вопросов не задавал - тема, сами понимаете, к шуткам не располагающая.

Кстати, о супруге. Она, в прошлом опереточная певица, была главной солисткой оркестра. Обычно, жены дирижеров сильно влияют на мужей. И здесь не было исключения. Учитывая частые смены настроения капризной солистки, все номера ее обширного репертуара были написаны в 2-х тональностях: в обычной, если настроение хорошее, и на полтона ниже, если - плохое. Прибавив сюда ношение лишь пятака в кармане (на метро) и, ранее описанное дирижирование с ребенком на руках, можно было догадаться, что жизненный путь маэстро усыпан не только розами. Часто Ефремыч жаловался на свою тяжкую долю одной лишь фразой:

- Из кухни не вылазю!...

В период бурного расцвета всевозможных вокально-инструментальных ансамблей (ВИА) наш маэстро тоже решил не отставать от моды и озадачил всех идеей превратить оркестр из только играющего еще и в поющий. Пьющим оркестр был всегда, а вот поющим не пробовал. Пригласили хормейстера, который должен был заниматься с будущими певунами, но основная тяжесть ложилась на аранжировщика, которому следовало в партии каждого инструмента предусмотреть, где играть, а где петь. Hапример, трубач сначала играет, как положено, в строе В, а затем тональность меняется и он должен петь в строе С - канитель ужасная! Hо, чем бы дитя не тешилось... Репертуар тоже был выбран особый - "Полюшко-поле", "Эх, тачанка!" - премьера готовилась к круглой дате рождения комсомола. Длилась эта хоровая эпопея чуть ли не полгода, пока здравый смысл не восторжествовал и хормейстера благополучно не уволили, а к юбилейной дате подготовили обычный концерт. Hо все же замахнулись грандиозно, на уровне высадки американцев на Луну за счет чужого топлива - аж дух захватывало! После несостоявшегося вокально-инструментального бреда долго не могли оправиться от морального потрясения и пить стали с еще большим остервенением.

Вот таким, неуемным на выдумки, никому не дававшим скучать, был наш Ефремыч. Вспоминаются и многие его житейски-мудрые высказывания, а то и просто "приколы" типа: "Стой там - иди сюда!" или

"Ты себя из зала слышал? Иди, послушай".

Когда его что-то смущало в партитуре, а автор не соглашался, то следовал вопрос: - Разве это золотом по мрамору написано?

Такое обезоруживало и приходилось критику признавать справедливой.

И в заключение, самый знаменитый афоризм, характеризующий автора как неистребимого оптимиста: - Hа каждую хитрую жопу есть х.. с винтом!