Гензель и Гретель круто зажигают - Альберт Зеличенок Страница 2

Потом, как обычно, Спящая в очередной раз потребовала проследить за Людоедом. И обвинение обычное, ортодоксальное — каннибализм, естественно. И хотя я твержу ей, что Людоед — нормальный мужик, просто фамилия у него такая… и рожа… и ручищи… и пузо… но не помогает. Инсинуации спорадически возобновляются.

Короче, лишнего информационного потока мне досталось гигабайтов сто. Однако на закуску как раз и всплыли господа Лесорубовы. Оказалось, что дней пятнадцать назад привезли они на хату полный грузовик барахла. И, что характерно, на ночь глядя притаранили — похоже, не желали светиться. Но у нас разве укроешься?! И не фирму какую по перевозке наняли, а достали трехтонку без шофёра (арендовали за поллитра у анонимного ханыги, как мы установили позднее). Гензель сам за рулём сидел, хотя драйвер из него — как из меня балерина. А Гретелька из кузова зелёная выпорхнула — следила, видать, чтобы имущество за борт не сыграло, но водительской квалификации братца не учла. Потом они с папашей манатки на хазу перетащили и шнурканулись до времени.

Это был неслабый след. Дальше уже пошла рутина. Хабар они себе оставлять не станут — меченый, зачем им это? Толканут. А кому? Барыг известных у нас, собственно, один — Карл Карлович Цубербиллер, он же Бармалей. Нет, понятно, есть и другие, но Лесорубовы-то не блатные, да и по комиссионкам толкаться опасно — заметут. Так что единственная им планида выходит — к Бармалею. Тоже несчастный по-своему мужик, кстати. Работал в театре худруком, справлялся, по слухам, штатно и получал нехило. Привык, так сказать, к определённому образу потребления. А тут хлобысь — и сменился вектор. И сразу обнаружилось, что и репертуар у него не наш, и к молодым актрисам приставал, вроде, в предрепетиционный период. Короче, попёрли. А специальности нормальной, пригодной для жизни у него нетути. Вспомнил делового, которому в прежние дни контрамарки на столичных гастролёров доставал и с самим Высоцким познакомил — тот и пристроил его, если можно так выразиться, в коммерсанты. Так вот, явились мы к Цубербиллеру без приглашения — ему не привыкать, даже не удивился. Сразу стал сотрудничать со следствием, добровольно выдал манатки Лесорубовых.

А затем случился облом. Матрёна с бодуна ничего не опознала. Ещё бы — последние мозги пропила до наступления текущего миллениума, странно, что вообще вспомнила, что у неё когда-то была сестра. Разъяснительная работа не помогла. Доказательств ограбления, значит, никаких.

С горя маханули вместе с ней к Лесорубовым. Кстати, прокурор еле ордер дал, долго ломался: натурально, с уликами-то у нас — швах. Перевернули всё у них вверх дном — и улыбнулась нам удача: Хазбулатовна опознала чайное ситечко как принадлежавшее кровной родственнице. Мы, конечно, тут же повязали семейку — и на цугундер, в отдельные камеры. Дальше покатило по сценарию. Кино смотрела? Порфирия Петровича, который студента-душегуба покаяться заставил, помнишь, небось, со школы? Искусство допроса, борьба интеллектов, все дела? Ну, у нас по-другому, конечно, врать не стану, но тоже пришлось повозиться. Гретель первая раскололась. Всё поведала: и как с пенсионеркой на рынке познакомились, и как та в гости их зазвала, и как выпивали вместе, и как травку курили. Потом братцу показалось, что Аграфена странно на него смотрит, облизывается и, вроде, сексуально домогается. В общем, алкоголь, марафет, обычная история. А может, и правда: подкатывала к пареньку — женщина была одноногая, но, говорят, ого-го по этой части. Короче, бабку порешили, труп, за неимением лучших идей, сожгли, а барахло бросить — жаба душит. Когда сеструха признания подписала, сдался и Гензель. А тятя молчал, как партизан.

Потом уже, на суде они от всего отпирались. Дескать, психологическое давление, незаконные методы допроса. Адвокатские штучки, натурально. Да мы, если честно, и сами слишком понадеялись на чистосердечное и лажанулись — владельца самосвала не установили, факт перевозки вещей доказать не удалось. Отпечатки пальцев Лесорубовых в избушке Яги нашли, но там полгорода перебывало — пьющий человек обычно страдает обострённым гостеприимством. Так что и это не особо убеждало. Как и то, что нашу сладкую парочку в компании Аграфены видели человек десять — факт знакомства они и не отрицали, падлы. К счастью, Матрёна ситечко опознавала уверенно. Может, оно и не имело к делу отношения и вообще принадлежало Лесорубовым, как они и заявляли, но на суде Яга-младшая держалась твёрдо. С хануриками такое случается: вобьют себе чего-нибудь в башку — кувалдой не вышибешь. Но нам-то это на руку. Плюс мачеха тинейджеров примерно тогда же исчезла бог весть куда при подозрительных обстоятельствах. Конечно, нет тела — нет дела, но это там, за бугром, в странах победившего капитализма. А у нас — социальная справедливость и прокурор, который на данное обстоятельство и возможное наличие рецидива в действиях подсудимых тонко намекнул.

В общем, ввиду большого числа косвенных улик брату с сестрицей — по полторашечке, папахену за соучастие и несознанку — пятерик. И кончен бал. Дело, конечно, вышло громкое и неприятное, и на суде мы не блистали, но, в целом, справились. Благодарность в приказе, премия, прочие печеньки — однако это уже читателям неинтересно.

Фотографируйте в профиль, пожалуйста. Слева попрошу — так я поавантажнее, да и на правой щеке у меня пустула вскочила. Благодарю. Когда статью ждать? Пришлите экземплярчик. А то и приходите ещё — за новым матерьяльчиком. У нас тут периодически… происшествия. Участок такой, я же говорю. Не всё, конечно, столь же… увлекательно, врать не буду, но всегда есть о чём написать. Вот, к примеру, здесь завёлся пацанёнок — настоящий лилипут, кстати, как в цирке. Недомерку всего двенадцать, а здоровых дядек только так строит. Вырастет — вообще покоя никому не даст, думаю. Будущий Мишка Япончик растёт. То есть не растёт, конечно, но мужает.

Ещё мичуринец один на перекрёстке неизвестное отечественной науке стручковое растение посадил — так вымахало оно уже метров шести в высоту, причём прёт себе дальше и мешает уличному движению. Отвлекает и вообще… препятствует Начальство, естественно, требует ликвидировать незаконный объект, а защитники природы — против. И кто крайний? Участковый, то есть я. Хоть самому ночью приходи и спиливай. Я, собственно, даже «Дружбу» у шурина одолжил, но тут один местный «зелёный» себя к стволу приковал и ходит сутками по цепи кругом. Этакая коллизия. Я бы его, конечно, хотя бы за отправление естественных потребностей в