Открывашка и пробой - Павел Смолин Страница 2

Съев кусок пиццы и запив ее скрепной, импортозамещенной «Колой», свайпнул видос и посмотрел, как корейская красавица в медицинской маске исполняет сложную кей-поп хореографию. Эх, а вот с однокурсницами из-за неосторожно озвученного плана на жизнь теперь проблемы — я теперь для них отбракованный материал, даром что на курсе всего пятеро парней. Филфак! Удачи найти богатого папика, овцы. Должна же в моем миллионнике найтись более здравомыслящая девушка, которая здраво оценивает свое место в мире?

Открыв приложение для знакомств, обрадовался паре полученных лайков — я довольно симпатичный, плаванием всю жизнь занимаюсь — в деревне, где моя мама работает директором школы, кроме плавания секций не было. Так, первой пишем «привет, как дела?». Второй — она посимпатичнее — пишем «Привет. Пошли гулять!». Теперь остается ждать поклевки.

Взяв еще кусочек пиццы, вернулся к видосикам. Вот это соевое визжащее существо сразу свайпаем. Грустно, но в чем-то я со стариками согласен: дегенератов-миллионеров в интернете как-то многовато. И хрен бы с ними, но они же рассказывают, что к успеху прийти может каждый — он же смог. И так-то мотивация от этого растет: если вот этот имбецил «взлетел», значит я тем более смогу! Увы, мир работает не так — имбецил порой приходит к успеху именно из-за своей имбецильности. У меня так точно не получится, мне придется долго учиться и работать. Скучно, зато результат почти гарантированный.

Есть и другой вариант — сестра зовет после учебы переехать к ним, в Швецию. Мама не хочет — она в той деревне всю жизнь прожила. А я не хочу ее бросать — поеду в соседнюю деревню. Может и глупо, но за последние пару лет я увидел и услышал столько русофобии, что на Запад — ни ногой, я вам не релокант соевый, у меня самоуважение есть.

Вернувшись в комнату, посмотрел на стоящую на столе семейную фотографию двухлетней давности. Отец умер через неделю после того, как мы ее сделали. Умер очень обидно, глупо и несправедливо — здоровый сорокалетний мужик наклонился завязать шнурок, упал и больше не встал. Вскрытие показало, что в его голове лопнул сосуд. Я потом три месяца наклоняться боялся — вдруг так же? Папа у меня был хороший — не пил, в лес на охоту и рыбалку водил, научил чинить все, что найдется в доме, своими руками. Теперь, задним умом, я невольно думаю — может знал, что умрет скоро, потому и торопился как можно больше навыков передать? Мама — вот она, улыбается во все свои полные, румяные щеки — тоже хорошая, добрая и готовит вкусно. Совмещает директорские обязанности с преподаванием английского — это от нее у сестры и меня хорошее знание языка взялось.

Бросив телефон на диван, я вздохнул и уселся за стол. Завтра у нас коллоквиум, нужно готовиться. Наклонившись к рюкзаку, расстегнул молнию и достал учебник. Эта штука в институте не настолько полезна, как в школе, но пару тезисов выписать можно. Положив учебник на стол, откинулся на стуле поудобнее и потерял равновесие, рухнув на спину.

— А-а-а!!! — музыку из колонки сменил испуганный женский визг.

Какого хрена? И почему потолок побеленный, с одинокой, висящей на проводе лампочкой? У меня был натяжной, с няшными светодиодами — сеструха на ремонт не скупилась, че ей, с мужниной годовой зарплатой в двести тысяч долларов? На «Тесле» по Стокгольму рассекает.

Мысль в голове пронеслась почти мгновенно, состояние из лениво-расслабленного быстро переключалось на напуганное и растерянное, болела ушибленная спина, а уши продолжало резать «А-а-а!!!».

Повернувшись на звук, я увидел пытающуюся забиться в угол комнаты, визжащую девушку в розовом топике и черных джинсовых шортах. Почти ровесница, и симпатичная, но…

— Как ты попала в мою квартиру? — спросил я у нее.

— Катя, что случилось?! — с этим тревожным вопросом в комнату влетел дородный, гладковыбритый мужик в тельняшке и «трениках».

Я тем временем жадно осматривался, с каждым увиденным предметом все глубже погружаясь в страх и растерянность: бледно-розовые шторы, набитый книгами в мягких обложках книжный шкаф, белый коврик под моей спиной, непривычно давящая в спину спинка стула — этот явно металлический. На кровати и полках — аккуратно расставленные мягкие игрушки.

— Ты кто, сука?! — рявкнул на меня мужик и без усилий поднял меня над землей, схватив за трещащий от напряжения ворот футболки.

— Я нечаянно! — на чистых рефлексах ответил я и зажмурился в ожидании побоев.

Да что со мной случилось? Головой ударился и лежу без сознания? Или может это галлюцинации или я просто задремал, и теперь меня «кошмарит» сонный паралич?

Надежда испарилась после средней силы пощечины, которая больно обожгла щеку и немного помогла взять себя в руки.

— Насильник? Отвечай, сука!

— Нет! — открыв глаза, заорал я. — Я не знаю, как сюда попал!

— Не зна-а-аешь, — многозначительно протянул мужик.

— Не знаю, — я позорно шмыгнул носом и ощутил как из глаз потекли слезы. — Отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду.

— Ты мне тут не ной — не в школе! — залепил он мне еще одну пощечину, посильнее. — В окно залез, сволочь?! — тут он посмотрел на закрытое окно, пожевал губами и обернулся на заткнувшуюся и теперь с любопытством смотрящую «представление» дочь. — Это что, хахаль твой? Сама пустила?

— Нет! — протестующе пискнула она. — Я лежала, книжку читала, и тут бах — он на стуле опрокинутом валяется. Может он из этих? — и она с испуганной миной указала на окно.

— Я не из этих! — попытался оправдаться я.

— А из каких? — мужик поставил меня на ноги, но футболку не отпустил.

— Человек я! Русский! Не гей и не либерал!

«Эти» — понятие растяжимое, но неизменно плохое.

— И воришка, — придумал мне новое занятие мужик.

— Нет! Я вообще не понимаю, как сюда попал, я дома сидел, фольклор учить собирался, я студент, в пединституте учусь! Отпустите меня, пожалуйста!

— Че сидишь? В милицию звони, бегом! — рявкнул он на дочь и поведал мне. — Совсем ворье о***ло, среди бела дня лазят, а я тебя отпустить должен?

— Я не знаю! — рявкнул я на не в ответ, закрыл лицо руками и заплакал.

— Тьфу, — сымитировал мужик раздраженный плевок, отпустил футболку и брезгливо вытер руку о тельняшку. — Туда шуруй, в угол, на корточки сядь и чтобы бежать не вздумал, понял?

— Понял! — пискнул напуганный я и сел на корточки между столом и шкафом.

— Дозвонилась? — переключился он на дочь. — Дай сюда, — отобрал у нее