Проклятый - Андрей Третьяков Страница 2

На самом деле, это я использовал в своих целях святош, под конец своей жизни позволив им провести обряд очищения. Подстроить всё, чтобы они поверили в то, что моя поимка исключительно их заслуга, было не сложно. Свою истинную силу я никогда не выставлял напоказ, так что для меня не было проблемой «проиграть» одно из сражений, всего-то выкосив большую часть десяти элитных отрядов.

Когда меня поймали, мне не было смысла даже сопротивляться. Зачем? Если я сам пришёл сюда, что бы они там не думали. Когда меня запечатали, я молчал. Когда мне огласили приговор, я молчал. Когда приговор привели в исполнение, я молчал. Лишь когда остановить обряд уже было невозможно, я позволил себе немного растянуть удовольствие.

Мир тускнел. Внезапно, по всему остатку разума прокатилась масштабная волна боли, отчего я едва сохранил и без того угасающее сознание. Получилось. Корневые привязки уничтожены. Даже самые глубокие, за исключением одной, специально загнанной в самое нутро моей сущности.

План был до нелепого прост: позволить святошам очистить меня практически до конца, а после воспользоваться проклятием переноса сознания, получив новое свежее тело.

К сожалению, для того, чтобы начать жизнь в новом теле, необходимо было отказаться от прежней силы, ведь вместе с сознанием за мной перешли бы и все накопленные за долгую жизнь проклятья, уже загубившие мою первую смертную оболочку. Умри я просто так, без очищения, и вскоре история бы повторилась. Скорее всего, новое тело, не готовое к подобным нагрузкам, и вовсе не выдержало бы подобного, и мой шанс на новую жизнь испарился бы ещё до того, как я бы успел осознать себя.

Опасность же была в том, что я мог прожить «слишком долго», и под удар попало бы и корневое проклятье переноса, но других вариантов у меня не было. Не идти ведь к святошам с просьбой, сжечь меня аккуратно, не повреждая нужные мне печати? Представляю себе их лица, попробуй я и правда провернуть нечто подобное.

Мир померк ещё сильнее. Замыленным взглядом я мог различить лишь сияние факелов, висящих на стенах собора.

Конец был уже близок, но я ошибся. Прямо на моих глазах святое пламя добралось до самой глубокой части моей сущности, слизывая уже готовое к активации корневое проклятье.

— Не повезло, — сквозь нарастающую агонию, донёсся до меня далекий стрёкот. — Но было близко.

— Да, — соглашаюсь я, уже не понимая, бред это затухающего сознания или нет. — Было…

— Жить хочешь? — продолжил странный голос. — Но будешь должен…

— Согласен! — на остатках сознания ответил я в пустоту. Как будто у меня есть выбор? С последствиями, если таковые будут, разберусь потом.

— Договор заключён.

Мир потух.

Первым, что я увидел после пробуждения, был туман. Густой, застилающий всё видимое пространство, туман. Что странно, боли больше не было, но я явно был жив. После снятия всех корневых проклятий на меня лавиной обрушились десятки давно забытых ощущений, даже несмотря на то, что сейчас я был непонятно где.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я попытался применить свою привычную силу. В отсутствии зрительного контакта проклятия вполне могли распространяться по воздуху, пусть и гораздо медленнее.

— Пусто, — тяжело выдохнул я. — Очень жаль.

Магической силы в моём текущем теле было настолько мало, что даже простейший анализ территории был мне недоступен. Впервые за многие десятки лет я почувствовал, что слабо контролирую ситуацию. Даже во время очищения я точно знал, на что иду, и заранее взвешивал все риски. Сейчас же мне приходилось довольствоваться тем, что я всё ещё жив.

Ощупав своё тело, я удостоверился, что какая-никакая одежда на мне всё же имеется. Единственное, её состояние явно намекало на то, что ситуация намного сложнее, чем кажется. В районе груди ощущалось до сих пор липкое, но уже подсохшее пятно крови. Один рукав рубашки был разорван около локтя, и лишь брюки были без видимых повреждений.

Сделав несколько шагов вперёд, я убедился, что стою на относительно прочной поверхности. Под ногами слышался хруст, а ботинки слегка вязли при ходьбе.

— Куда же это меня занесло? — обратился я в пустоту. Тишина. Вспомнив свои последние мгновения прошлой жизни, я недовольно продолжил. — Хватит уже прятаться, я знаю, что ты где-то тут. Не слишком-то вежливо заставлять гостей ждать.

Повсюду послышался стрёкот. Сначала его можно было различить лишь с трудом, словно на самой границе сознания, но уже через десяток секунд этот раздражающий звук был такой силы, что у меня начало закладывать уши.

Мгновение, и всё стихло. В тоже время, туман внезапно отступил, образуя вокруг меня небольшую полянку. Опустив взгляд себе под ноги, присвистнул. Тысячи, а то и десятки тысяч оболочек какого-то насекомого лежали сплошным ковром. Удивительно, но от такого зрелища я не испытал ни малейшего отвращения и лишь воспринял всё это, как что-то естественное.

Не успел я обдумать столь странное место, как из-под поверхности, разбрасывая во все стороны останки тел, вылезло огромное насекомое. Высотой не меньше пяти метров, покрытое длинными рыжими волосами оно также не вызвало у меня ни малейшего удивления, несмотря на абсолютную абсурдность ситуации.

Отряхнувшись, насекомое гулко, по-человечески вздохнуло и тут же плюхнулось на живот, или как там называется нижняя часть его хитинового панциря. Пока я думал над этим, несомненно, жизненно-важным вопросом, жучара перевёл на меня свои маленькие чёрные глазки, явно оценивая.

— Иномирцы… — прострекотал жук, явно вкладывая это слово чуть больше значения, чем кажется. — Вечно куда-то спешите!

— Есть такое, — согласился я, пусть и не до конца понял, о чём он. — С кем имею честь общаться?

— Майский Жук, — деловым тоном прогудел Жук. — Один из богов этого мира.

— Вот ведь, — выдал я. — Зря, похоже, над святошами насмехался.

— На самом деле, нет, — с явной усмешкой сказал Жук. — В твоём прошлом мире богов-покровителей не было.

— Интересная информация, — вернул усмешку я. — А теперь, пожалуй, можно перейти к сути. Не просто же так ведь ты перенёс меня в это тело?

— Да… — застрекотал Жук. — На самом деле, времени у нас не так много, как хотелось бы. После принудительного призыва я слишком