Макс Лукадо - И Ангелы Молчали Страница 20

лживых слов мимо ушей. Религиозные вожди думали, что они могут вертеть Христом, как хотят, с помощью своего

красноречия и ловкой игры словами. Они ошибались.

Бога не поймать с помощью уловок, Ему нельзя угодить льстивыми речами, как нельзя Его одурачить умничаньем и

выглядящими логично теориями. Эти номера не проходили с Ним тогда, не проходят они и теперь.

Трагедия рыбки-целовальщика в том, что она очень недальнозорка. Вся ее война, ведущаяся при помощи рта, не дает

ей ничего, кроме уже знакомого кусочка кораллового рифа и вида, открывающегося с этого участка. Если бы я мог

поговорить с этой рыбкой, если бы мне удалось на мгновение повстречаться с этим существом, одержимым страстным

желанием защитить свое и отгородиться от всего нового... я попросил бы ее оглянуться вокруг.

Я, наверное, обратился бы к ней с теми же словами, которые бывает необходимо от кого-нибудь услышать мне, когда

я занимаю непримиримую позицию, защищая крохотную территорию своих убеждений: «Выйди на время за ограду своего

участка. Отправься на исследование новых рифов. Посмотри на земли, о которых ты еще не знаешь. Ты многого сможешь

добиться, если научишься закрывать рот и открывать глаза».

Глава 13

ТО, О ЧЕМ ЧЕЛОВЕК НЕ СМЕЛ МЕЧТАТЬ

Что вы думаете о Христе? чей Он Сын?

Мф. 22:42

Общество всегда ярко отражается в своих героях. Чтобы понять тот или иной народ, изучите его героев. Мы воздаем

почести тем, кто является воплощением нашей мечты: у гангстеров в почете беспощадность, рабы с почтением относятся к

борцам за свободу, члены сект превозносят своих лидеров как вождей. Слабые преклоняются перед сильными, а

угнетенные — перед храбрыми.

В результате галерея героев различных народов представляет собой пестрый коллаж, в котором можно увидеть

портреты людей, разительно отличающихся друг от друга: Сталина и Флоренс Найтингейл, Питера Пэна и Джорджа

Пэттона, Марка Твена и матери Терезы. Каждый из них — это заголовок главы в книге, имя которой — народ.

Но есть одна легендарная личность, принадлежащая не какому-то отдельному народу, а всему миру. Его знают

повсюду. Его лицо одинаково узнаваемо и в Африке, и в Америке. Истории об этом человеке слагались и передавались из

уст в уста на всех континентах.

Если правда, что в легендах, сложенных народами, мы находим отражение их самих, то этот персонаж является

зеркалом, в котором отразился весь мир. Узнавая о нем, мы сможем многое узнать и о самих себе.

В одних странах его зовут Синтерклаас. В других — Пер Ноэль или Папа Ноэль. Также он известен под именами

Хо-теиошо, Соннерклаас, Рождественский Дед, Желейный Живот, а большинство говорящих по-английски называют его

Санта-Клаус.

Вообще-то, на самом деле звали его Николас, что в переводе означает «побеждающий». Он родился в 280 году от

Рождества Христова на территории современной Турции. В возрасте девяти лет он остался сиротой — его родители

умерли от чумы. Хотя многие думают, что Санта в основном постигал технологию производства игрушек и попутно —

маркетинг, на самом деле Николас изучал греческую философию и христианское вероучение.

Церковь отметила его заслуги, объявив в начале IV века епископом Мирликийским. Этот пост он занимал вплоть до

дня своей смерти 6 декабря 343 года.

Сейчас все признают его святым, но в III столетии он зарекомендовал себя как нарушитель общественного

спокойствия. Дважды Николас сидел в тюрьме: один раз — по приказу императора Диоклетиана, за свою веру, а второй

раз — за то, что ударил другого епископа во время жаркого спора. (И кто только сказал, что Санта любит послушных и

покладистых детей?)

Николас не был женат, однако это не означает, что он был бесчеловечен или черств. Он стал широко известен

благодаря великодушию, которое проявил по отношению к бедному соседу, не способному прокормить трех своих

дочерей или собрать денег им на приданое, чтобы выдать замуж. Будучи уже пожилым человеком, святой Николас под

покровом ночи прокрался к соседскому дому и бросил в окно пригоршню золотых монет — этого было достаточно для

того, чтобы собрать приданое для старшей из дочерей. То же самое он повторил и в две последующие ночи, обеспечив

приданым двух других девушек.

Эта история оказалась семенем, которое со временем выросло в легенду о Санта-Клаусе. Похоже, каждое поколение

постаралось что-то добавить в нее для красоты, так что теперь она стала ярче и нарядней рождественской ели.

Пригоршни монет превратились в мешки с деньгами. Подарок в дом бросают уже не через окно, а через дымоход, и

вместо того, чтобы упасть на пол, мешки падают прямехонько в чулки девиц, повешенные сушиться у печки. (Вот откуда

взялась традиция вывешивать нарядные красные носки на Рождество!)

Столетия оказали столь же благотворное влияние на образ Николаса, как и на рассказы о его делах. Не только его

поступки приобрели грандиозный размах, но и одежда, и даже черты лица изменились до неузнаваемости.

Будучи епископом Мирры, он одевался в обычное священническое облачение, а на голове носил митру. О нем

известно, что он был худощав, чернобород и, в целом, достаточно серьезен.

К 1300 году борода Николаса стала совсем седой. К XIX веку его уже рисовали с солидным брюшком и корзинкой с

угощениями, повешенной на руку. Вскоре к этому добавились черные ботинки, красная накидка и веселенькой расцветки

чулок, надетый на голову. Во второй половине XIX столетия корзинка с гостинцами превратилась в мешок с игрушками. В

1866 году он выглядел похожим на маленького гномика, но к 1930 году стал крепышом чуть выше среднего роста с

румяными щеками и неизменной бутылкой кока-колы.

В Санта-Клаусе нашли свое воплощение мечты всех людей мира. На протяжении столетий он превращался в

идеальное сочетание всего, что мы хотели бы иметь:

Заботливый друг, который не поленится отправиться в долгий путь, преодолевая любые препятствия, — для того

чтобы доставить добрым людям славные подарки.

Всеведущий мудрец, от внимания которого не укроется ни одно из дел человека и который знает, как вознаградить

добрые поступки и сгладить плохие.

Друг детей, который никогда не заболеет и не состарится.

Дедушка, к которому можно забраться на колени и рассказать обо всех своих мечтах.

Санта-Клаус... Величайший из наших героев. Воплощение того, в чем мы так нуждаемся. Идеал, к которому изо всех

сил стремимся. Предел мечтаний.

И... крах наших тайных надежд.

«Что-что?» — спросите вы. Позвольте мне объяснить.

Видите ли, Сайта не может дать нам того, в чем мы по-настоящему нуждаемся. Во-первых, он навещает нас только раз

в году. Когда нас пронизывают январские ветры, его уже нет. Когда декабрьские затраты превращаются в февральские

платежи по кредитам, Санты не найти ни в одном из супермаркетов. Когда в апреле наступает время платить налоги или

май грозит выпускными экзаменами, до следующего прихода Санта-Клауса остаются еще долгие месяцы. И если в июле мы

заболеем или в октябре почувствуем себя одинокими, мы не сможем найти у него утешения. Он приходит только раз в

году.

А когда Сайта приходит, то, несмотря на обилие приносимых им подарков, он почти ничего не уносит с собой. Он не

уносит ни страх смерти, ни бремя ошибок прошлого, ни наши тревоги и недовольство. Он — добрый, проворный и милый, но вы не найдете у него избавления от страданий и боли.

Поймите меня правильно, я не пытаюсь нацепить маску бездушного Скруджа из диккенсовского рождественского

рассказа. Я не собираюсь обижать веселого старика. Я просто говорю о тех вопросах, которых мы, люди, побаиваемся

касаться, сочиняя легенды.

«Но, возможно, это еще не все, — скажете вы. — Возможно, веков через шесть появится и такой герой, который

сможет освободить нас от всех этих страхов!»

Нет, такого героя нам не выдумать. Мы уже создали себе множество героев — от короля Артура до президента

Кеннеди; от Линкольна до Линдберга; от Сократа до Санта-Клауса, мы даже придумали Супермена. Мы наделили своего

героя всем, о чем только осмелились мечтать, всей сверхъестественной силой, которую только могли себе вообразить. И

вот на одно блистательное мгновение у нас есть герой, который нам нужен, король, освободивший Камелот. Но затем

истина постепенно начинает просачиваться наружу, факты выходят на поверхность, и вот уже в доспехах виднеются

изъяны. Тогда мы осознаем, что герои — какими бы доблестными они ни были, какие бы чудеса храбрости они ни