Сергей Лукницкий - Веселенькая справедливость Страница 20

- Я сейчас уйду, - сказала я Вадиму, - но хочу тебе дать несколько ценных советов.

- Но как же я? - спросил он тоном капризной девчонки, с которой произвели неравноценную мену.

Но я не слушала его. Теперь была моя очередь торжествовать.

- Совет первый, - сказала я, - желаю тебе также полюбить мужчину, как я любила тебя. Вспомни, что я только для тебя не делала. А ты?

Тут я полезла в карман пиджака и достала оттуда, как я и думала, фотографию китаянки. Из того же бумажника выпала и кредитная карточка. Я подняла ее и сунула обратно.

- Эту я оставлю себе. Моя - у тебя, - я запнулась, - в ридикюле. Сумма на них равная. Квартиру, как истинный джентльмен, - я хихикнула, - я оставлю тебе, но тебе придется перевесить там полку, которую ты прибил слишком высоко, попроси это сделать консьержа. В этом же ридикюле - косметика. Тебе показать, как ею пользоваться?

Он молчал. Вот вам и равенство мужчины и женщины. Мне ничего, а он в трансе. Можно подумать, что женщиной быть неприлично. Все прилично. Можно научиться быть кем угодно. Это так же, как учить новый язык. Надо только не бояться ошибаться и произнести первое слово.

- Ну ладно, не молчи, - сказала я уже мягче и более миролюбиво, лифчик я застегиваю не поверх груди, как ты это пытался когда-то сделать, а под ней, а потом надо осторожно его придерживать и затягивать туда грудь, сначала одну, потом вторую. Есть лифчики на залипушках, но они неудобны, если будет толкотня в метро, он может расстегнуться, и тебе будет неприятно. Есть лифчики на крючках, но они сильно натирают вот здесь, - я показала ему где. - Все размеры моей одежды указанны на ней. Они в квартире на Пляс д,Итали. Там же в ванной разберешься с парфюмами и дезодорантами. Я предпочитала хвойную ванну, она долго держит молодость тела. Туфли на высоких каблуках старайся не носить, это неудобно, да и не полезно. Ну-ка спусти с кровати ноги.

И когда он безропотно повиновался, я показала ему, как надевать колготки, чтобы не разорвать их.

- Как рожать, - сказала я ему напоследок, - я еще сама не знаю, научишься, но пить тебе нельзя.

С этими словами я поцеловала его еще раз и тут же вышла из палаты. За мной погналась медсестра:

- Мсье, мсье, куда вы, ведь у вас только вчера была остановка сердца?!

Хотя я прекрасно знала, что обращаются ко мне, не оглянулась.

В номер гостиницы, который был мне теперь ни к чему, я не заходила, а сразу же отправилась на вокзал, чтобы в тот же день уехать в Париж. Примерно за час прогулки я уже сносно управляла своим телом, а вечером была в Париже.

На Гар де Лион я взяла такси и отправилась на Пляс д`Итали. Около своего дома я хлопнула дверцей и попала под насмешливый взгляд гарсона, который, на этот раз не был со мной столь любезен и галантен.

“Черт побери,- подумала я, - естественно, что он меня не узнает”.

Я приветливо с ним поздоровалась, и, окрыленный моим вниманием и стофранковой бумажкой, он мне поведал о том, что три дня тому назад приезжала мадам Мелони (я слушала это имя с усмешкой), не смогла попасть в дом, даже поднималась по наружной лестнице, и что больше он ее не видел. Я кивнула.

- Вам что-нибудь угодно, мсье? - спросил он меня, но я уже ехала в лифте и думала о том, что то, что я сейчас вижу, я, вероятно, вижу в последний раз. Я открыла квартиру. В ней было неубрано, пахло все теми же китайскими духами, но на этот раз они не были неприятны.

Я проветрила комнаты и стала думать о том, что еще в этой жизни мне пригодиться из моего бывшего барахла. Я легла на кровать и прикинула, что по всей вероятности - ничего. Я лежала так, может быть, больше часа, потом вдруг поднялась и отправилась в ванную. Сколько тут стояло всевозможной косметики! Боже ты мой, для чего это все только нужно?

Я усмехнулась, наполнила ванну, на этот раз без хвойных приправ и бальзамов, и улеглась в нее. Я не только потому не положила в ванну пены, что шампунь был исключительно дамским, а потому, что мне хотелось, наконец, подробно рассмотреть мое новое тело. Я уже разглядывала его, но, конечно, сейчас это надо было делать более основательно.

Через час примерно я закончила ревизию и осталась собой довольна, отметив только некоторые мелочи, которые можно легко поправить.

Хотелось еще немного поваляться, я по привычке включила душ и сделала с ним то же, что делала обыкновенно всегда, но на этот раз я, во-первых, не знала, как и что делать, а во-вторых, причинила себе доселе никогда не ощущаемую очень острую боль. Долго я не могла от нее избавиться. В конце концов, она утихла сама, а я отправилась в свою постель, чтобы уснуть в ней в первый раз в своем новом качестве. Завтра я поеду искать себе новую квартиру.

Внезапно я поняла, что все-таки не умею управлять своим новым телом и, наверное, на улице выгляжу очень смешно.

Я снова пошла в ванную и здесь до изнеможения упражнялась, выделывая самые невероятные па. Потом мне это наскучило, и к тому же я довольно сильно возбудилась от лицезрения мужского тела. Я усмехнулась. Я вспомнила про Сюзанну. Вот кто поможет мне.

Я подошла к антресолям, теперь мне не нужен был стул, чтобы дотянуться. Я легко достала пакет, развернула его и через пять минут, наполнив его горячей водой, легко перенесла в свою постель. Сюзанна к этому готова была всегда.

Я соединила ее с электрической розеткой, и она немедленно улыбнулась. Потом она закрыла глаза и стала тихонько бить ногами по кровати и резко поворачивать голову из стороны в сторону, как делает это неудовлетворенная женщина. Я положила ей руку на грудь, тотчас же ее голова перестала болтаться, губы вытянулись для поцелуя, а ноги, теперь согнутые в коленях, приняли застывшее состояние.

- Сюзанна, - сказала я серьезно, - мне надо с тобой поговорить.

Кукла молчала.

- Сюзанна, - снова сказала я, - мы с тобой хорошо жили вместе, но приходит пора расставания, сегодня наша последняя ночь.

Я почти верила в то, что я говорю. Я подошла к бару, достала оттуда бокал с виски и выпила его немедленно.

- Ты должна научить меня этому, Сюзанна.

Кукла смотрела на меня безучастно.

Десятый раз я пошла сегодня в ванную, но на этот раз для того, чтобы побриться. Я хотела, и вы наверняка сможете меня понять, начать свою новую жизнь с галантности по отношению к женщине, пусть не настоящей, но пока единственной у меня.

- Спасибо тебе, Сюзанна, - сказала я через два часа, я смертельно хочу спать, надеюсь, ты не будешь возражать, если мы простимся. - И я спихнула ее с кровати.

Я заснула и, как мне показалось, тотчас же же проснулась. Невероятно, непередаваемо сильно болела голова. Я попыталась встать, но меня мутило, перед глазами крутились какие-то зеленые точки, я включила свет и обомлела. В комнате стоял сизый смог, и ничего не было видно. Что-то горело. Я взглянула туда, куда я сбросила свою куклу, и увидела там только бесформенные куски пластика.

Я, вероятно, сбросила ее неудачно, - подумала я. - Вылетела пробка, вода вытекла, а нагреватель продолжал работать, мотор раскалился. Все понятно.

Я выдернула штепсель из розетки, выпила еще бокал виски, проветрила квартиру и вынесла в коридор то, что недавно было моей первой женщиной.

Утором я проснулась довольно бодрой, голова моя не болела, я написала записку Вадиму на тот случай, если он сюда пожалует ( а куда же еще!), положила ее вместе с могущими пригодиться ему документами и ключами от машины на полку, нимало не задумываясь над тем, что до нее теперь ему будет трудно дотянуться, последний раз оглядела свою квартиру, увидела на стене отцовское ружье, хотела было взять его с собой, но раздумала, упаковала бесформенный пластик в коридоре в большой бумажный пакет, отдала внизу консьержу ключи от квартиры, сунула ему, подумав, еще одну бумажку в сто франков и, наказав заботиться о мадам Мелони, вышла на улицу и тотчас же у подъезда дома выбросила неудобную ношу в близ лежащий пубель.

- Да, мсье, - гарсон де порт выскочил к двери, - я совсем забыл: на ваше имя пришла записка, - и он протянул мне пахнувший все теми же духами крошечный конвертик. На конвертике стоял жирный иероглиф, который снова напомнил мне фруктовые часы из детской сказки.

Я впервые шла по Парижу, поменяв свое тело. На мне был только что с дамской придирчивостью и щепетильностью купленный костюм, и он был удобен и элегантен. Я никогда раньше не замечала, расстегнут у мужчин пиджак или застегнут, решила, что в расстегнутом чувствуешь себя свободней.

Мое новое тело нравилось мне, я чувствовала себя хозяином улицы и с высоты двухметрового роста видела все прекрасным. Я впервые, может быть, в жизни могла позволить себе не спешить. Какие-то девицы, проходя мимо, улыбнулись мне.