Танжеринова Янтарина - Драконий маг Страница 20

Супруга капитана оказалась женщиной значительно моложе своего мужа, полноватой, симпатичной, с быстрыми жестами и речью. Она выглядела бодрой и весёлой – очевидно, ради дочери и своих родителей, но весёлость явно отдавала наигранностью.

Вежливо поздоровавшись с обитателями фермы, магесса попросила провести её к девочке. В светлой комнатке со стенами, обитыми тканью с какими-то весёленькими цветочками, всё выглядело мирным и радостным. В креслице у окна, обложенная пледами, подушками и игрушками, сидела девчушка, румяная и пухленькая, с тёмными волосами, завивающимися крупными кольцами. Картинка была настолько сладенько-умилительной, что у магессы немедленно запершило в горле и захотелось водички с лостренским лимоном. Бабушка девочки, шедшая впереди, уже начала что-то говорить внучке, когда внутри Айриэ взвыло её родовое чутьё. Под всеми масками и личинами всегда остаётся что-то, внутренняя суть, которая делает эльфа – эльфом, человека – человеком, а дракона – драконом.

Девчушка лепетала что-то в ответ и тянулась рукой к большой кукле, сидевшей перед ней на маленьком столике. Кукла была очень дорогой – пожалуй, даже слишком дорогой для людей среднего достатка, какими являлись родные девчонки. Хотя, безусловно, любящие родственники могли бы потратиться, если бы чадушко сильно возжелало игрушку. Кукла была добротной гномьей работы, с фарфоровыми личиком и гибкими конечностями, с роскошным персиковым платьем и причёской придворной дамы. Такие игрушки внешне выглядели хрупкими, но на самом деле были зачарованы так, что не ломались и не пачкались, что бы милые детки с ними ни творили. Естественно, подобные куклы были очень дорогими, дарили их обычно детям знатных и богатых родителей, кто мог позволить себе подобные траты.

И не было бы Айриэннис ни малейшего дела до игрушек девчонки, если бы не вышеупомянутое чутьё, уловившее опасность чуть раньше, чем проснулось подлое заклинание, впихнутое в куклу всё тем же з-затейником, чтоб его Равновесие на атомы распылило! Благодаря чутью заклинание сформировалось на кончиках пальцев едва ли не раньше, чем Айриэ успела сообразить, что происходит. Огненный шар, небольшой, но очень мощный, ударил в злосчастную куклу, от чего та на миг вспыхнула, посылая во все стороны волны жара, а потом медленно осыпалась хлопьями пепла на обуглившийся столик. Чёрное заклинание чуть-чуть не достроилось и бесславно развеялось, так и не успев дотянуться до намеченной жертвы. Девчонка затрясла своей пухлой рукой, обожжённой до красноты, и разразилась отчаянным рёвом, прямо-таки захлёбываясь от боли и обиды.

Магесса на всякий случай рявкнула: ?Стоять! Уже всё в порядке!" – чтобы обезопасить себя от действий встревоженных родственников, могущих подумать, будто она намеревалась причинить вред их драгоценному чадушку. Айриэ быстро метнулась к девчонке и залечила ожоги, вновь забрав назад зло, причинённое её собственным огнём. Увы, даже избавившись от боли в руке, девчонка реветь не перестала: надо думать, потеря любимой куклы была прямо-таки невосполнимой. Морщась от пронзительного рёва, магесса хмуро кивнула капитану, неизвестно каким чудом всё-таки удержавшемуся от нападения. Видимо, помнил об ?ответном проклятии?, уже хорошо. Вот что значит военная выучка, приятно иметь дело с таким человеком. Однако ярость Паурена выдавали стиснутые кулаки и напряжённый, рычащий голос, когда он процедил сквозь зубы:

– Жду объяснений, мэора.

– Дождётесь, не переживайте. В конце концов, я вам дочь спасла, – проворчала магесса устало. Ох, какие же мерзкие существа эти дети, особенно когда ревут!.. Пронзительный рёв вызывал головную боль. – Слушайте, чем бы её заткнуть, а?..

Чуть расслабившийся капитан кивнул жене, та кинулась с утешениями, вызвавшими, кажется, ещё больший поток слёз и противных завываний.

– Это её любимая кукла, у Бэлли никогда такой раньше не было, – хмуро пояснил Паурен, которому вопли дочери, кажется, тоже особого наслаждения не доставляли.

Недружелюбно покосившись на девчонку, магесса сдалась и распорядилась:

– Принесите какую-нибудь из её игрушек, лучше сломанную и старую. Не хватало ещё, чтобы она громче разоралась, потеряв что-то любимое, у меня и так уже голова раскалывается.

Требуемое моментально принесла любящая бабуля: нечто обтрёпанное, кудлатое – не то мишка, не то пёсик. Плевать, хоть крокодил. Прикрыв глаза, Айриэ сосредоточилась и создала иллюзию. Окружающие, включая наконец-то заткнувшуюся капитанскую доченьку, зачарованно уставились на дивное творение. Кукла получилась наподобие погибшей от файербола, только с золотыми волосами, нежным прекрасным личиком и глазами, как цветущий иссоп – густо-синими, большими, чуточку лукавыми. Платье было в тон глазам, нечто серебристо-синее, затейливое, с кружевами – подсмотренное на недавнем королевском балу в Юнгире, ибо сама Айриэ платьями не интересовалась и изобразить что-то оригинальное не смогла бы под страхом смертной казни. Последним штрихом стала собственная кровь: надрезав палец своим кинжальчиком, магесса позволила капле крови бесследно впитаться в куклу. Ну, вроде готово, заклинание достроилось. Пожалуй, вышло не хуже, чем у гномов. Удовлетворённо хмыкнув, Айриэ сунула куклу онемевшей от восторга девчонке:

– Держи, она твоя. Только не реви больше. – Не слушая благодарных и восхищённых визгов, какими решила одарить магессу девчонка, пояснила её изумлённым родственникам: – Это иллюзия, но очень качественная. Можете не бояться, она лет двадцать продержится. И можете быть уверены, на

эту

куклу никакое проклятие не наложишь. А теперь, капитан, я бы хотела побеседовать с вами о случившемся. Наедине.

Капитан Паурен вежливо пригласил магессу пройти в гостиную, прочие остались в комнате девчонки.

– Итак, что же случилось, мэора Айнура? – спросил капитан, едва они устроились в креслах, обитых бледно-жёлтой полосатой тканью. Гостиная была отделана в золотистых тонах, поэтому казалась залитой солнечным светом, хотя и находилась в тени, с северо-восточной стороны дома. – Прошу простить, если я был непозволительно груб, но пожалуйста, поймите меня, мэора, я очень люблю дочь и просто испугался за неё.

– Я всё понимаю, рингир, не беспокойтесь, – заверила его Айриэ. – А теперь скажите мне, в чём же заключалась болезнь девочки? Кстати, не переживайте, сейчас с ней всё в порядке. Повезло, что я успела вовремя.

– Некоторое время назад Бэлли стала выглядеть... больной. Нет, мэора, я понимаю, по ней не скажешь – щёчки румяные, не похудела, не побледнела. Но мы-то с женой видели: она стала быстро уставать, перестала бегать и прыгать, почти не смеялась, очень плохо спала – ей начали сниться кошмары. Выходит, я был прав, дочь сглазили...

Заклинание из арсенала Запретной магии, наложенное уже знакомой рукой. Оно медленно и неотвратимо убивало детёныша, по капле высасывая из него жизнь. Самое подлое заключалось в том, что заклинание работало очень медленно, но резко активировалось, как только рядом с девчонкой (и куклой) оказался бы маг. Что, собственно, и произошло недавно. Если бы к девчонке пригласили мага-целителя, он получил бы детский трупик, едва зайдя в комнату. К счастью для капитанского семейства, Айриэ была боевым магом с отменной реакцией и превосходным чутьём на опасность, поэтому успела раньше. Она поведала капитану, какой опасности избегла его дочь.

– Богини Лунные, да если бы мы только могли предположить, что дело в ней... – простонал капитан, побледнев. – Главное, Бэлли не расставалась с этой проклятой игрушкой! Кто же знал...

– Как давно кукла появилась у девочки? Мне нужно знать, каким образом было наложено проклятие, – пояснила магесса. – А главное, кто это сделал...

– Я не знаю, мэора. Не помню, откуда кукла... – сосредоточенно сдвинул брови капитан, якобы пытаясь припомнить, но тут уж Айриэ безошибочно почуяла ложь.

Он что-то скрывал и, скорее всего, это было связано с кем-то из Файханасов. Паурен, в конце концов, клялся герцогу в верности, и если кто-то из герцогской семьи поступил с дочерью капитана подобным образом, то капитан должен вначале обратиться за защитой к своему господину, как требует вассальная клятва, а не вмешивать посторонних. И только в том случае, если герцог откажется покарать обидчика, Паурен получает нечто вроде морального права мстить самостоятельно. Можно спорить на что угодно, герцог откажется наказывать виновника и даже просто искать его, если оный капитану неизвестен. Паурен может подозревать, но не знать точно. А Рольнир Файханас, скорее всего, просто откупится от капитана чем-нибудь, деньгами там или должностью.

– Капитан, возможно, ваша супруга помнит лучше? – приподняла брови магесса. – Или мы можем спросить у самой девочки.

– Хорошо, я сейчас позову жену, – сдался капитан, поскольку не мог же он отказываться отвечать на вопросы магессы и запрещать это своим домочадцам.