Феликс Максимов - Все, кроме смерти Страница 20

В окошко за отодвинутым плюшем гардины виднеется вывеска “Фотографическая мастерская Кардамонов и сын”.

Табличка на стеклянной двери - изнутри видна надпись “закрыто” .

Рука в белейшей шулерской перчатке бережно переворачивает ее.

Теперь слово “открыто” глядит в комнату.

Крупный план.

В кресле, как чучело человека, торчит Поланский. Шныряет глазами. Кулаки на подлокотниках сведены.

Крупный план.

Альберт оборачивается от двери, разводит руками, прекрасно артикулирует белозубой улыбкой:

- Мосье Поланский! Я несказанно счастлив Вашему визиту. Увы, обстановка ничтожная, мой друг Кардамонов сегодня именинник, вот и предоставил для нашей беседы эту скромную студию. Чувствуйте себя, как дома. Хотите конфету? Здесь где- то была початая жестянка монпансье.

Князь четко прошелся из угла в угол, глянул в жестянку, и скривился:

- Прошу прощения… Засахарились… И мышки напачкали.

Он по-дамски боком присел на ручку кресла.

Стряхнул щелчком пальца пепел с папиросы на лацкан Поланского.

- Зачем это все? - всхлипнув носом, спросил репортер.

- Я хочу Вас, Поланский.

- Что? - репортер собрал лоб в гармошку и обмяк.

- А что вам непонятно? Я обожаю искусство. Во всех его проявлениях. У вас бойкое перо, хватка, чувство момента. Время многотомных эпопей и энциклопедий прошло. Будущее за прессой. Десятая муза в грязных панталонах. Лента новостей. Быстрые мысли. Одноклеточные фельетоны. Раскаленный, как арахисовое масло - скандал. Впрочем, и потухший, с душком, товар публика тоже раскупает споро. Согласитесь, мог ли я спокойно пройти мимо вашего таланта?

- А, так вот к чему вы клоните, князь, я бы выразился… - Поланский раздраженно отмахнулся ладонью - Альберт пускал ему дым в лицо. - Мои статьи?

- Совершенно верно. Они великолепны. Рельефные характеры, банкетная сервировка фактов, поэтом можешь ты не быть, но “гражданиномъ” быть обязан… Я скупил все выпуски, читал неотрывно. Потом решился извлечь вас. И лично выразить свое восхищение.

- Вы требуете прекратить? Но похищение, рукоприкладство, ерничество, все это, я бы, выразился - мальчишеские игры! Извольте немедленно выпустить меня!

- Вы не романтик, Поланский. Своим кудахтаньем, вы вносите досадный диссонас в короткое свидание. - Альберт, скорбно стянул перчатку по пальцу и рассмотрел перламутровый маникюр на правой ладони. Скусил заусенец с безымянного.

- Итак. Господин репортер. Я не цензор и не моралист. Если бросить дело на полдороге будет хуже. Все равно, что вуайера оттащить от замочной скважины в женской бане. Он начнет грызть ногти, потеть и фантазировать. Есть иной способ: отвлечь.

- Извольте отпереть дверь!

Лицо Альберта стало пергаментно и мертво.

- Хорошо. Я отопру дверь, позову моих друзей и оставлю вас наедине. Милейшие люди - один из них цирковой борец, чемпион между прочим, второй - бывший налетчик из Харькова. Вы будете довольны.

Он поцокал в стекло перстеньком на мизинце.

С улицы заглянули в окно два одинаковых плоских бойцовских лица, черные шляпы, сонные маслины глаз.

- Не надо! - заколыхался Поланский - я готов выслушать!

- Вы профессионал, и лучше меня знаете, из каких последних событий можно состряпать сенсацию. Читатель должен переключиться. Ну не собирались же вы до конца света потчевать подписчиков … бреднями половых органов моих интимных друзей.

- А… Так вам потребна “тэма”.

Альберт удивился:

- Позвольте?

- Ну, городской случай, событие, курьез. На “арго” газетчиков: тэма или мясо.

- Да. Я хочу мяса.

- Хмм… - Поланский вытянул губы трубкой, освоился в кресле и порозовел.

- Минуточку-минуточку, я бы выразился. Простите, где мой портфель?

Альберт подал ему пухлый видавший виды портфельчик, Поланский зарылся в его утробу, быстро пролистал вырезки, заметки, листочки из кляпспапира исчерканные стенографическими закорючками

- Весной хорошо идет криминальное, любовное и психиатрическое.

- Не надо любовного. Давайте сразу криминал.

- Вот, прошу: В цирке Туберози во время бенефиса укротителя Бояни произошел ужасный случай. Дрессированный лев ходил по канату, оступился и упал. Придя от этого в ярость, зверь бросился на укротителя, смял его и стал грызть. Начался страшный переполох с обмороками и истериками. В льва выпустили около 40 пуль из “браунингов”. У Бояни в различных частях тела вырваны клочья мяса. Через несколько часов он скончался, лев издох через полчаса.

- Невкусно - поморщился Альберт - валяйте дальше.

- В Пензе сын профессора студент Кипарисов убил своего больного брата. Мотивы - в психологии современной молодежи. Под постелью убитого обнаружен склад ручных бомб. Или, вот еще: в городе эпидемия самоубийств. Повесился домовладелец Крыжановский, выстрелил себе в грудь лесопромышленник Зельдин, отравилась опиумом ученица музыкальной школы Янчецкая, девица Шмидт от несчастной любви проглотила толченое стекло, полфунта обойных гвоздей и вязальный крючок.

- Брр, страусиха… Не пойдет.

- В магазин обуви Найдича вошли неизвестные мужчина и женщина и подали владельцу письмо с требованием от имени анархистов трех пар ботинок. Женщина направила на хозяина “браунинг”. Последний выдал требуемое и неизвестные скрылись.

- Мелко! - капризно прикрикнул Альберт - Нужен макабр, масштабная трагедия!

- Пожалте. - Поланский выкопал самый протертый листок:

- В ретирадной яме найден труп убитой 4-летней девочки Агафьи Беловой, над которой было совершено гнусное насилие. Двое подозреваемых арестованы.

И вот еще: колорит русской глубинки: В деревне Новоандреевке, Александрийского уезда, девять злоумышленников ночью проникли в хату крестьянина Смикодуба и распяли его, прибив гвоздями его руки к дверям, а ноги - к полу. Затем злодеи зажгли свечу и, сжегши несчастному бороду, скрылись. Причина дикого преступления пока не выяснена

- Вы издеваетесь надо мной, Поланский?

- Но вы же просили макабр. Землетрясение в Ялте, еврейский погром в Нежине, рабочая стачка в Новочеркасске? Ограбление артистки театра “Буфф” Зои Уистити - на двадцать тысяч бриллиантов вынесли и манто из синей сибирской лисы…

- Не тараторьте, дайте подумать. - Альберт устало вытянул ноги на шаткий журнальный столик, уставился в потолок. - Нужен добротный местный материал. Но, с изюминкой. У вас есть выходы на полицию?

- Обижаете, князь. На том стоим. Есть у нашего редактора свои человечки, стенографисты, курьеры, да мало ли. Иной раз на место преступления раньше околоточного прибываем!

- Было что нибудь новенькое за последнюю неделю, чтобы нигде не пропечатывали?

- Да все глухо, как в валенке. Поджог застрахованного склада, квартирные кражи, в Рогозинском низке ломовых извозчиков поножовщина, в заведении мадам Сижу драка, девки студентов стульями побили, два филера на Тестовке без вести пропали… Ищут.

- Так, - встрепенулся Альберт, - Подробнее.

- Старший филер восьмого отделения, Масленников кажется… Нет - Маслов. И стажер, кинолог, совсем еще зеленый, двадцать лет. Отправили их на задание и тю-тю, с концами. Свидетелей нет, никто ничего не знает. Понятное дело - нелегальные отомстили. Это уже не первый случай…

- Браво. Это “тэма”.

- Что Вы, мертвый номер. Если по каждому агенту панихиду в газетах…

- Именно панихиду! В городском масштабе. Представляете, заголовки : Беззаветный рыцарь правосудия. Зверски убит при исполнении служебных обязанностей. Можно найти родственников… Друзей, сослуживцев. Обнажить целый социальный срез.

Ночь. Трущобы. Колоссы заводских труб. Голодная пугачевская луна. Неравный бой с инсургентами, рабочими вожаками и анархистами. Молодой неопытный напарник… Хотя… можно подсыпать перцу. Что если напарник… казачок засланный. И сам убил этого… Маслова. Предательски. Коварно. Вероломно. В спину. И ты Брут… У этого второго родня в городе есть?

- Нет. Он виленский поляк.

- Тем лучше, голубчик! Поляки вечно то да се… Ну тут уж вам простор для воображения. Я вашей Музе кляп не вставлю. Будем из Яшки Маслова ваять идола. Хорошо бы фотокарточки из личных дел обоих получить…

- А если тела найдут. Погорим.

- Неаппетитные анатомические подробности, мой дорогой мосье литератор, оставьте мне. А гонорары и проценты за экстренные выпуски уступаю вам полностью. Я в средствах не стеснен. По рукам?

- Ну что ж поделать… - Поланский привстал и азартно потряс руку Альберта - тот скорчил гримаску и отдернул ладонь первым - будто его элегантную лапку обернули не пропеченным блином. - Вы мне симпатичны.

В дверях Альберт пропустил Поланского - исчезла и пролетка и мордовороты в шляпах.

Мирно тянулся городской будний день.

- Сегодня вечером жду вас в левом крыле Арсенального, не пугайтесь, там же будет полицмейстер. С обслугой в разговоры не вступайте, говорите: назначено и смело поднимайтесь ко мне в гарсоньерку.