Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос Страница 20

Оказалось, что княгиня Белозерская ещё рано утром покинула имение, и никто не знал, когда она вернётся. Ждать её я не стал, хотя обещал кесарю, сначала узнать у бабушки, готова ли она принять у себя переговорщиков, а уже потом с отцом разговаривать. Но что-то мне подсказывало, что с бабушкой проблем в этом плане не будет, поэтому я не стал терять время и позвонил отцу. Он отнёсся к моей просьбе о встрече с пониманием, но заявил, что у него совершенно нет времени, и мы можем поговорить лишь за обедом.

Меня это более чем устроило, и тогда отец сказал, что ровно в два часа дня ждёт меня в бывшем дедушкином особняке. Я пообещал не опаздывать и отправился на поиски Тойво — без него добраться к двум до отца было бы проблематично. Но бабушка велела этому эльфу во всём мне помогать и охранять меня, поэтому я решил попросить его помочь мне с транспортом.

Выслушав мою просьбу, спросив адрес отца и время встречи, Тойво ненадолго призадумался, после чего сообщил, что мы выезжаем через двенадцать минут. Ни к источнику, ни к себе в комнату зайти я не успевал, поэтому решил потратить эти десять минут на прогулку по саду.

В назначенное время я подошёл к воротам и сильно удивился, увидев возле них большой автомобиль представительского класса неизвестной мне марки. Я решил, что это вернулась бабушка, но приглядевшись, заметил за рулём Тойво. Тогда я удивился второй раз и спросил у эльфа, не будет ли бабушка ругаться, когда узнает, что мы взяли такую роскошную машину. И тут же пришлось удивляться в третий раз — Тойво сказал, что это моя машина, бабушка выделила её мне ещё во время моего прошлого визита, но так как я никуда не ездил, мне забыли про неё рассказать. Мысленно поблагодарив бабушку Катю, я запрыгнул в салон, и мы поехали к отцу.

Особняк деда со стороны выглядел мрачно, но меня это не удивило, так как я теперь знал, что на его территории располагался тёмный источник. Перед въездом во двор охрана тщательно проверила и машину, и нас с Тойво и лишь после этого открыла ворота. Мы въехали во двор. Внутри всё оказалось ещё мрачнее, чем снаружи. Всё выглядело каким-то неживым, даже растительности во дворе почти не было.

Тойво остался в машине, а меня встретил пожилой дворецкий и повёл к отцу. Мы вошли в дом, и я заметил, что внутри особняк намного симпатичнее, чем снаружи. На стенах висело много картин, кое-где в кадках стояли фикусы и какие-то кусты с цветами. Смотрелось это странно, но дом, в отличие от двора, казался живым.

Отец ждал меня в обеденном зале. Едва я вошёл, он встал из-за стола и направился мне навстречу. Обнял меня, спросил, без приключений ли мы доехали. Всё это выглядело так, будто сын просто приехал к любящему отцу на обед. А ведь я приехал ни много ни мало на переговоры, и от их результата, возможно, зависело, быть гражданской войне в России или не быть.

По сути, жизни огромного количества людей и эльфов зависели от моих способностей к убеждению. От этой мысли у меня мурашки пробежали по коже. Было в этом что-то ненормальное. Не должно было так быть. Но, к сожалению, было.

Мы сели за стол и, прежде чем я успел что-либо произнести, отец сказал:

— Сначала обед, потом разговоры!

Я не стал спорить, но всё же, пока мы обедали, расспросил отца про Андрея и Машу. По тому, как он с удовольствием ответил на мои вопросы, я понял, что на окончание обеда были перенесены лишь серьёзные и неприятные разговоры.

В итоге обед прошёл за довольно милой беседой: мы поговорили о Машиных успехах в рисовании, о том, в какую магическую академию лучше поступать Андрею по окончании школы, я рассказал, какое впечатление на меня произвёл Потсдам и Вильгельм Пятый, а отец похвастался, что нанял нового повара, который до этого работал в очень дорогом ресторане.

Повар действительно оказался мастером своего дела — обед был выше всяких похвал. Все блюда были хороши, но самое сильное впечатление на меня произвела ножка ягнёнка с апельсином и клюквой — она просто таяла во рту. Когда я доел последний кусочек миндального десерта, запив его имбирным чаем, отец осушил бокал красного вина и произнёс:

— А теперь я тебя слушаю.

— Я приехал по просьбе Александра Петровича, — сказал я.

— Это понятно. Я внимательно тебя слушаю.

— Александр Петрович просит передать, что он готов обсудить варианты широкой автономии Петербурга вплоть до конфедерации, лишь бы избежать ненужной войны.

— И он решил это всё передать через тебя на словах, чтобы потом легко можно было отказаться от этих слов. Молодец.

— Он не откажется, если ты согласишься с ним встретиться и обсудить это всё. Он даже готов приехать в Петербург ради этого. То есть, не совсем в Петербург, а к бабушке, если она гарантирует его безопасность.

— И что бабушка на это сказала? Гарантирует?

— Я с ней ещё не говорил. Мне кажется, сначала надо получить твоё согласие.

— Логично.

— И что ты скажешь?

— Сынок, я уж не раз говорил, что моя встреча с Романовым возможна лишь в двух случаях: или когда я его буду вешать, или когда он меня. Третьего варианта нет!

— Но ведь война — это гибель тысяч эльфов и людей! Это сломанные судьбы, разрушенная экономика! Это очень плохо! Почему ты не хочешь её избежать?

— С чего ты взял, что не хочу? Очень хочу, сынок. Но к войне нас толкает Романов.

— Но ведь это ты выдвинул ультиматум!

— Но ведь это он отказывается признать независимость Петербурга.

— Конфедеративный договор, насколько я понимаю, это и есть признание независимости!

— Возможно, — согласился отец. — Но мой ответ: нет!

Он сказал это так, что я понял: уговаривать бесполезно, отец желал этой войны, он не хотел мира.

— Можно задать тебе один вопрос? — спросил я. — От меня. Я никому не расскажу, что ты мне на него ответишь.

— Задавай.

— Если бы Романов вдруг принял твой ультиматум, ты ведь всё равно начал бы эту войну, да? Ты ведь нашёл бы какой-нибудь другой повод? Скажи, чего ты, вообще, хочешь: независимости или войны?

Отец нахмурился, видно было, что мой вопрос ударил в его слабое место. Мы оба понимали, что он начал бы войну в любом случае, но отец почему-то не хотел в этом