П.А.Сарапульцев - Homo Страница 21

- Паршивый надутый пузырь, ты должен меня любить и подчиняться! - кричала Джейн на Атоса.

- Я был бы рад подчиниться Вашим страстным призывам, сударыня, - вежливо, не повышая голоса, отвечал ей граф де Ла Фер, - но моё врождённое чувство чести не позволяет мне обманывать человека, с оружием в руках защищающего, как я понял, жизнь и имущество всех жителей Вашего необычного города.

- Какое тебе дело до чести и совести, если это я подарила тебе жизнь и хочу от тебя того, чего я хочу, - всё больше выходила из себя моя жена.

- Видите ли, миледи, Вы действительно смогли перенести меня из моего Парижа в Ваше жилище, но именно меня — графа де Ла Фера, а не безмозглую игрушечную куклу, с которой забавляются королевские шуты и балаганные фокусники, а потому и вести себя я буду так, как должен вести себя благородный дворянин, а не слуга или мошенник.

Мне оставалось только расхохотаться и потратить большую часть оставшегося до нового дежурства времени на то, чтобы как можно проще и деликатнее объяснить несчастному Атосу, кто он такой и куда он попал. С этого самого дня мы стали практически неразлучными. Вот почему, имея рядом с собой такого верного друга, я мог позволить Иржи не выходить на обходы и играть во время наших дежурств роль скорее мальчика на побегушках, чем полноценного коллеги-охранника.

Была, правда, в моём быстром сближении с Атосом и своя, не известная никому, кроме моего спящего отца, особая тайна. Я и сам-то узнал о ней совсем незадолго до своего последнего свидания с отцом. Мне тогда было лет 7-8 — возраст, в котором любимой игрой всех детишек, где и когда бы они не проживали, являются те или иные варианты поисков и погонь. В нашем телепатическом мире эта забава напоминала старую радиоигру “охоту на лис”, когда охотники пытались запеленговать мысли убегающего. Едва я дорос до того, чтобы меня приняли в мальчишескую компанию нашей улицы, как стал признанным королём не только улицы, но и всего квартала. Пытаясь понять причину своих игровых успехов, я довольно скоро обратил внимание на то, что могу свободно думать о чём угодно, находясь в двух шагах от преследователей, а они мои мысли не ощущали.

- Всё очень просто, мой Джонни, - ответил мне отец, когда я поделился с ним своими наблюдениями. - Ты просто не совсем обычный ребёнок, потому что твоя мать была не женщиной, а фантомом. Она первой и последней из всех нереальных существ сумела родить настоящего человека. А как ты прекрасно знаешь: фантомы не обладают способностью к телепатии. В тебе же слились и мои и материнские свойства. Ты можешь делать то, что не могут обычные дети: воспринимать мысли окружающих, но скрывать от них свои собственные. Поверь мне: это очень хорошее свойство, но лучше, если ты не будешь рассказывать ни о нём, ни нашем разговоре даже самым близким тебе людям. Я поверил ему и свято выполнял его просьбу всю жизнь.

Может быть, это покажется странным, но мысли о повседневной, пусть и опасной работе, сами собой навеяли на меня долгожданный сон. Почти засыпая, я успел всё-таки подумать о том, что и раньше на войне солдаты могли спокойно спать под грохот постоянной канонады, но просыпались при внезапном наступлении тишины, которая могла принести неведомую ещё опасность.

- Тишина—опасность, тишина—опасность, — это была первая мысль, которая вспыхнула у меня в голове в момент пробуждения. Ещё не понимая, в чём дело, я резко вскочил, отбросив при этом в сторону маленького ребенка с кроваво-красным оскалом злобного рта.

- Вампир! — брезгливо вскрикнул я, хватаясь за кобуру револьвера. Но гадкое существо оказалось чуточку проворнее меня и, вихрем взлетев на окно, выкатилось в проём вынутого кондиционера. В ту же секунду с улицы раздался дикий вопль. Подбежав к окну, я увидел омерзительную сцену злости и голода: несколько взрослых вампиров, не сумевших пробраться в дежурную комнату, разрывали на части лопнувшее тельце маленького вампирчика. Не в силах сдержать свою ненависть к ним, я распахнул пуленепробиваемое окно и разрядил пистолет в сборище мерзкой нечисти. Уже закрывая раму и раздумывая, чем бы прикрыть отверстие от вынутого кондиционера, я вдруг совершенно ясно понял, что остался жив лишь благодаря счастливой случайности, а вернее, ненасытной жадности маленького вампира, решившего сначала насытить самого себя, и уж потом открыть окно для своих более взрослых собратьев, которые успели бы высосать из меня кровь ещё до того, как я успел бы проснуться. Оглянувшись, я увидел встревоженные глаза друзей, бросившихся на револьверные выстрелы.

- Всё в порядке, ребята, - успокаивающе улыбнулся я им, - просто надо забить чем-нибудь отверстие от кондиционера. И, ещё не успев докончить фразу до конца, почувствовал сильную боль, пронзившую меня как разряд электрического тока: так обычно воспринимается призыв о помощи близкого человека. Я испытал эту боль только один раз, когда засыпавший от газа отец на секунду сумел справиться с навалившейся на него смертельной дремотой, но забыть эту боль не смог бы, пожалуй, и через добрую сотню лет.

- Что с тобой!? - одновременно воскликнули Иржи и Атос, увидевшие превращение улыбки в болезненную гримасу.

- Дома беда с сыном! - бросил я им, помня, что Атос не воспринимает телепатические волны. - Идите к экранам, я сейчас заведу вертолёт и слетаю узнать, что с мальчиком.

Прыгая через три ступеньки, я подбежал к двери, ведущей на вертолётную площадку. Еще секунда и моя история на этом бы и закончилась, но воспитанное и натренированное нашей работой чувство опасности оказалось хоть и на капельку, но сильнее моей торопливости: распахивая дверь, я на секунду задержался на пороге, чтобы оценить окружающее. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы увидеть, что дверь была затянута почти незаметной паутиной. Я резко отпрянул назад и только слегка задел нижний край сети своим сапогом. Этого было достаточно, что бы огромный полуметровый паук молнией выскочил из засады. Разрывная пуля из моего револьвера взорвала раздувшееся тело чудовища, и только оторванные лапы ещё продолжали сами по себе сокращаться, пытаясь что-либо ухватить. Выхватив нож, я несколькими взмахами перерубил паутину, но вынужден был вернуться, чтобы предупредить своих товарищей: если вампиры были естественными жителями наших городских трущоб, то гигантских пауков выслать наверх могли только жители подземелья. Случайное одиночное проникновение или прорыв всей защиты — вот в чём был вопрос, требовавший немедленного решения.

- Слушай Джон, ты не мог бы сделать обход вместе с Атосом, а я бы тем временем разогрел двигатель твоего вертолёта, так что ты, в принципе, не потерял бы ни единой секунды, - умоляюще попросил у меня Иржи, услышав о моей встрече с пауком.

- Чёрт с тобой, Иржи! - через силу улыбнулся я ему, перезаряжая на ходу револьвер.

Довести обход до конца я в этот раз не успел: сильный взрыв наверху донёсся до меня и через бетонные перекрытия.

- Иржи убит! Его разнесло вместе с вертолётом! — крикнул мне Атос в медленно раскрывающиеся двери межэтажного лифта.

- Дай сигнал обшей тревоги, Атос! И никуда не отходи от пульта защиты. Чтобы не случилось, но до подхода помощи броня операторской выдержит любой штурм, - попросил я его. — Мне же придётся леветировать.

- Возьми её с собой, Джон! Может быть, она тебе и пригодится, - протянул мне Атос свою неразлучную шпагу.

- Спасибо друг! - крикнул я уже на бегу, пытаясь засунуть за пояс длинный толедский клинок: я знал, что эта шпага была единственной памятью графа де Ла Фера о безвозвратно потерянном для него мире, и поэтому понимал, на какую жертву он пошел, отдавая её мне.

Я не успел пролететь и половины пути до своего дома, когда надо мной в сторону колумбария пронеслась, оставив дымный ракетный след, чёрная фигура суперэрга.

- Марш на землю, жалкий червяк! — пророкотал он мне сверху.

В другое время мне не пришло бы и в голову возражать подобному представителю власти, но слишком необычным оказался для меня сегодняшний день и мои нервы не выдержали: я повернулся на лету, чтобы выкрикнуть ему в след проклятие и только поэтому успел рассмотреть то, что он держал перед собой - это было безвольно повисшее тело моего сына Джонни.

- Негодяй! — закричал я, наверное, громче, чем суперэрг, и понёсся за ним в погоню.

Не знаю, было ли это заранее запланировано, или ему просто повезло, но почти тут же наперерез мне из развалин вихрем вырвался добрый десяток ведьм, вооруженных метёлками. Натиск был настолько неожиданным и решительным, что я чуть не рухнул вниз в образовавшейся свалке. К довершению всех бед одной из злобных фурий удалось сорвать с меня кобуру с револьвером. Почти не задумываясь, действуя скорее всего инстинктивно, я выхватил своё единственное, хотя и слабое против такой оравы, оружие — шпагу Атоса. К моему удивлению, это вызвало дикую панику в рядах наступавших, и только тогда я понял, что всё дело в крестообразной форме моего клинка. В течение многих веков все представления о нечистой силе всегда базировались на её слабости перед символами христианской веры, и это не могло не отразиться и в особенностях фантомов ведьм, созданных как раз фантазией верующих людей.