Казьмин Михаил - Через семь гробов Страница 22

  Корнев посмотрел на девушку уже по-другому. Ну ладно он, когда был военным летчиком, видел смерть вблизи. И не только чужую, свою тоже. К счастью, с этой малоприятной особой ему удалось разминуться, но свои тогдашние ощущения Роман помнил очень хорошо. И вряд ли смог бы рассказывать о них так, как это выходило у Хайди - просто, с легкой улыбкой и как-то совсем уж не пугая и тем более не пытаясь напугать собеседника. Сильная девочка.

  Роман угостил девушку чаем. Как он слышал, немцы не особенно любят пить чай, но к любимому ими кофе Корнев не привык, так что этого добра на 'Чеглоке' и не было. Однако же Хайди пила чай с удовольствием, хотя, конечно, в объемах его употребления тягаться с Корневым не могла. За чаем опять пошел разговор, на этот раз обо всякой житейской ерунде. С интересом, а иной раз и с удивлением Роман узнавал подробности повседневной жизни в Райхе, Хайди с таким же интересом расспрашивала о жизни в России. Кстати, интерес Хайди был куда более цепким. Девушка не только расспрашивала о том, как живут русские, но и старательно вникала в соответствующие слова и выражения, даже блокнотик у Корнева попросила и записывала. Немецкая обстоятельность, что поделать. Правда, Роман не всегда мог удовлетворить любопытство своей собеседницы в том, что касалось чисто женских интересов - тех же шмоток, например.

  Так вот и прошел этот день. Длинный, тяжелый и так мирно, почти по-домашнему закончившийся. Когда глаза у обоих начали слипаться, пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по каютам.

  Следующие три дня мало чем отличались один от другого. Разговаривали, смотрели фильмы и концерты, благо того и другого на корабле хватало. Корнев наконец посмотрел 'Распахнутые крылья' - нашумевший недавно германский фильм. Когда его показывали в России, у Романа руки не дошли посмотреть, а тут вот купил на Райнланде. Рассказывалось в фильме о становлении того, прежнего Райха, с которым Россия четыреста лет назад воевала не на жизнь, а на смерть. Но фильм удался, тут сказать было нечего. По крайней мере, Корнев начал понимать, почему Германия, которую на карте и сравнить-то с Россией было стыдно, смогла поставить под угрозу само существование его родины и держать за горло всю Европу. А еще Корнев понял, почему Россия и Райх стали союзниками - чтобы ни у кого больше не было не то что возможности, а даже и мысли их стравить.

  Как-то само собой получилось, что Хайди взяла в свои руки хозяйство на 'Чеглоке'. Хозяйства, правда, и было всего ничего, но Корнев так и не понял, почему в исполнении Хайди накрытый стол, например, выглядит куда как приятнее и привлекательнее. Поднадоевшие батончики с минералкой одни и те же, стол тот же, но вот... Корнев был вынужден признать совершенно мистическую природу того, что творило сочетание женской хозяйственности с немецкой организованностью. Никакого разумного объяснения происходящему все равно не было.

  Однако же очередной день на борту 'Чеглока' начался необычно. За завтраком Хайди вдруг спросила, какое сегодня число. Корнев оторопел. И это спрашивает носительница немецкого порядка? Откровенно говоря, Роману захотелось беззлобно, но от всей души поиздеваться над таким чудовищным покушением на основы, но, глядя на серьезное лицо девушки, он передумал. В конце концов, проведя неделю с лишним в камере-одиночке, можно и потеряться во времени. Поэтому Корнев просто глянул на календарное окошко в компьютере и ответил:

  - Двенадцатое марта.

  - Но нет! - возмутилась Хайди. - Двенадцатое марта уже давно было! Двенадцатого марта прибыла я на Альфию!

  - Двенадцатое по нашему календарю, - уточнил Корнев. - По вашему - двадцать пятое.

  - У меня сегодня день рождения, - вздохнула Хайди. - Мне теперь восемнадцать лет.

  Корнев тоже вздохнул. Да уж, не повезло девочке... Пираты эти, а теперь еще и день рождения на корабле, затерянном в космической пустыне... Ну уж нет! От пиратского плена он ее избавил, значит и праздник устроит. Хоть какой, а все равно праздник.

  - Хайди, подожди немного, я сейчас, - Роман метнулся в каюту. Ага, вот она, не покусились пираты. Маленькая, на двести пятьдесят грамм, бутылочка вишни на коньяке. А много и не надо. Так, поищем еще... Вот и сладкое - вовремя забытая пара пряников. Корнев недоверчиво постучал одним из этих пряников по углу кровати. М-да, броня, как говорится, крепка... Ну да ничего, с чаем пойдет. Теперь бы еще подарок найти... Вот с этим оказалось труднее всего. Ничего такого, что можно было бы подарить юной девушке, у Корнева не было. Хотя... Вот это пойдет. Точно!

  - Вообще-то, это ты должна проставляться, - Роман выставил на стол выпивку и пряники, - но раз уж ты на моем корабле, то я и угощаю!

  - Что значит проставляться? - Хайди хотя и несколько даже оторопела от неслыханного изобилия, но к незнакомому слову прицепилась.

  - Выставлять угощение. Но это просторечное выражение.

  Хайди понимающе кивнула.

  - И вот, - Корнев протянул руку. На его ладони лежал маленький золотой кружочек - русский червонец. - Я эту монетку на счастье возил с собой, помогало. Мне больше нечего тебе подарить, но... Она правда приносит счастье.

  Хайди осторожно взяла монету из руки Корнева. Поднесла поближе к глазам, медленно повертела. Задержалась на секунду на русском гербе, чуть дольше всматривалась в профиль императора Владимира Пятого.

  - Рома... Спасибо... - Хайди встала и подняла лицо, на котором светилась хитренькая улыбка. Быстрое, почти неуловимое движение - и Корнев получил поцелуй в щеку. Именно поцелуй, а не просто касание губами, как в прошлый раз. Инстинктивно Роман попытался обхватить девушку руками, но каким-то необъяснимым образом она увернулась и села за стол с таким видом, как будто бы ничего такого и не было. Корнев вспомнил, как ловко Хайди вывернулась из рук пиратки, которую он затем застрелил. Ну вот, сравнил тоже... Однако же девушка ловкая и крепкая, ничего не скажешь.

  Потом они смотрели кино и концерты, разговаривали и смеялись, потом Корнев взялся научить Хайди играть в подкидного дурака и был немало озадачен, проиграв четыре кона подряд, потом просто слушали музыку и даже немного танцевали, потом опять кино и разговоры. Что самое интересное - к концу дня от несчастных двухсот пятидесяти граммов вишни на коньяке еще что-то осталось. Хайди почти что не пила, лишь изредка поднося рюмку к губам, Роман, глядя на нее, тоже прикладывался к рюмочке редко и по чуть-чуть.

  Когда разошлись по каютам, Корнев долго не мог заснуть. Он лежал, прикрыв глаза, и вспоминал, как они с Хайди танцевали, как его руки бережно держали девушку за талию, как она аккуратно и осторожно не прижималась даже, а только касалась его своим телом, как ему сильно хотелось прижать ее к себе... Теперь Роман совершенно точно понимал, почему он так до сих пор и не женился, несмотря на все старания и уговоры матери. Потому что раньше он просто не встречал Хайди.

  Не спалось поначалу и Хайди. Она прислушивалась к новым для себя ощущениям в душе и теле. Рома... Ее спаситель, ее рыцарь. И ее мужчина. Нет, не сегодня, конечно, и не завтра. Ну, может быть, не завтра... А может быть и завтра... В одном Хайди была уверена полностью - это ее мужчина, и она сделает все, чтобы он таковым стал. Ну то есть он сам сделает, конечно, а она... Раз уж судьба сделала ей такой королевский подарок, то она его не упустит. Даже не надейтесь! Вот с таким победным настроем Хайди и уснула.

  Ну если двое так тянутся друг к другу... Случилось все уже в конце следующего дня. Они снова танцевали под какую-то старинную мелодию, очень нежную и в то же время такую волнующую, будто зовущую куда-то далеко-далеко, в мир волшебства и радости. А когда мелодия закончилась, Роман не захотел отпустить Хайди, а она не захотела, чтобы он ее отпускал. Так и стояли, потеряв счет времени, и лишь спустя то ли целую вечность, то ли один миг, Роман осторожно поднял голову девушки и успел сказать вечные три слова и услышать те же слова в ответ, а потом полностью утонул в распахнутых синих глазах, а потом глаза Хайди медленно закрылись, и... Но здесь мы оставим наших влюбленных друг другу, одних на миллионы километров вокруг, и не будем подглядывать туда, где место только двоим.

  Они не считали дней и ночей. Нет, Корнев считал, чтобы не пропустить время, когда нужно будет начать отчаянно экономить еду, но странным образом это никак не отражалось на счете времени, сколько они уже были вместе с Хайди. Это были как будто два разных времени, и в одном, где была его Хайди, он жил, а в другом, где надо было считать дни и запасы, лишь ненадолго появлялся.

  Поэтому Роман и не мог точно сказать, на какой день Хайди, прижавшись к нему всем телом, еще минуту назад упругим и крепким, а теперь мягким и расслабленным, спросила:

  - Рома... А если нас не найдут, мы умрем?

  Вместо ответа Корнев просто прижал свою женщину к себе. Что тут отвечать-то, если и так все понятно?