Автор неизвестен - Торикаэбая моногатари, или Путаница Страница 22

— Вот это да! Да это, должно быть, тот самый Советник, про которого говорят, что он пропал и никак не сыщется.

— Ну и ну! Никто, верно, не знает, что он здесь.

— Его отец так печалится, вот бы дать знать, что он здесь.

Химэгими слушала их пересуды с печалью и удивлением, у нее полились слезы, и она скрылась в глубине дома.

Вакагими еще некоторое время постоял у изгороди, но поскольку Химэгими велела, чтобы никто не показывал вида, что она здесь, то в доме стояла тишина, подойти поближе и расспросить было неловко. Так что Вакагими ничего не узнал и только вздыхал.

— Чья здесь земля? — спросил он кого-то, отойдя от ограды.

— Принца Сикибукё, Министра церемоний.

Отца Сайсё! Услышав этот ответ, еще более затрудняющий дело, Вакагими решил никому не рассказывать о том, что он видел. Даже если это не Химэгими, все равно ее образ трогает сердце, так хочется любоваться ею. Ему хотелось бы быть рядом с ней, покинуть место, где она обитала, было трудно. Уже подул вечерний ветерок, а ему все не хотелось уходить, ее образ запечатлелся в его сердце. Если он не оставит этот мир, он хотел бы видеть такую женщину рядом с собой. «Я всегда думал, что Принцесса бесконечно хороша, но эта женщина не уступит ей», — подумал он — настолько он был пленен незнакомкой.

Сайсё беспокоился из-за нездоровья Ённокими, своей тайной возлюбленной. Сейчас он снова был с ней. Шли месяцы, здесь, в Удзи, Химэгими почти перестала подниматься с постели и все время лежала, взгляд ее был скучен. «Что ж, так и должно было случиться. Это невозможно выносить и невозможно смириться, но что делать! — размышляла Химэгими. — Сайсё любит Ённокими не меньше, чем меня, он делит между нами свое сердце. Он проводит пять-шесть дней здесь и потом на столько же скрывается у нее, и это время я вынуждена проводить в ожидании и тревоге, я к этому не привыкла, и, сколь это ни прискорбно, мое терпение на исходе, но снова стать мужчиной я уже не могу. Если роды пройдут благополучно, я уйду в Ёсино и стану монахиней». Эта мысль успокоила ее.

Сайсё же ничего не подозревал, теперь он успокоился, полагая, что все идет по его желанию. Поскольку Ённокими все еще нуждалась в помощи, Сайсё очень жалел ее, и отдавал ей большую часть своей любви. Он все еще стеснялся бывать в обществе, но с легким сердцем посещал и любил обеих женщин.

Долгие годы Сайсё считал, что его сердечные желания не исполняются — не то, что у других, а потому вздыхал и грустил, но теперь он решил, что его чаяния осуществились, и его сердце наполнилось покоем и радостью. Но все же и теперь его постоянно посещали тревожные мысли, он возвратился к Химэгими со смятенным сердцем, и увидел, что она тоже чем-то обеспокоена и страдает. Сайсё недоумевал, что могло случиться — тревога одолевала его. Он прилег к Химэгими, чтобы поговорить. Прислуживавшая им девушка сказала:

— Вы слышали? В полдень сюда приходил господин Советник, о котором все говорят, что он исчез.

Сайсё выслушал ее с удивлением и усмехнулся:

— Как же это было?

— В охотничьем костюме, он стоял возле ограды, но в доме было так тихо, что постеснялся войти — постоял-постоял, да и ушел.

Сайсё изумленно спросил Химэгими:

— Это правда? Ты видела этого человека?

— Я его раньше не встречала, но раз все они так о нем говорят, может быть, это мое тело отделилось от меня, — она улыбнулась, но тут же залилась слезами.

— Ты все еще хочешь быть мужчиной, — Сайсё сказал это с привычным упреком и горечью. — Опиши мне его.

— Считай, что он был вылитый я. Вряд ли это тебя успокоит, — оборвала она разговор.

Вакагими прибыл к принцу Ёсино. Один из его сопровождающих объявил:

— Здесь человек от господина Советника.

Химэгими бесследно исчез и его искали повсюду. После его последнего посещения прошло немало времени, и принц был удручен его отсутствием. Поэтому сейчас он с волнением подумал, не тот ли это посланец, которого обычно присылал к нему Химэгими.

— Пусть войдет.

Вошедший был вылитый Советник — так же обворожителен. Принц воскликнул:

— Кто вы?

— С тех пор, как Советник исчез, прошло два месяца. Люди сказали мне: «Время от времени он бывал у принца и говорил, что здесь будет его последнее пристанище». Вот я и подумал: а вдруг вам что-то известно. Я его брат.

— Осенью позапрошлого года он принес клятву верности и стал бывать здесь, но когда он приехал сюда в последний раз, а это было в первых числах четвертой луны, он досадовал на весь мир, и он не сказал, когда появится снова. «Пережить конец шестой-начало седьмой луны будет для меня очень трудно, но если мне суждено остаться в живых, то до конца седьмой луны обязательно пришлю — пусть хоть с дуновением ветра — весточку», — вот что он пообещал. Думаю, что в это время должно произойти нечто такое, чего ему следует опасаться, я молюсь за него утром и вечером, по любому поводу вспоминаю о нем, он должен быть еще на этом свете. Но я понимаю, что ваши нынешние думы должны быть и вправду печальными.

Несколько приободренный, Вакагими проговорил сквозь слезы:

— Нас, братьев, всего двое, поэтому мне так грустно и печально, я не знаю, куда он делся, он ничего не сказал мне, наши престарелые родители жестоко страдают, это так горько.

Отшельник тоже был расстроен и проливал слезы:

— Вот и меня немного печалит, что дочери стали моими путами. Но стоит подумать о том, что такое семейные узы и родительская любовь. Ведь сам Будда учит нас, как сильна эта любовь. А когда речь о таком человеке, как Советник, и вправду есть, о чем печалиться. И все же я верю: он обязательно появится здесь. Не сомневайтесь.

Вакагими слушал его с нескрываемой надеждой.

Наблюдая за лицом своего обворожительного гостя, принц подумал: «Между ним и моими дочерьми наверняка обнаружится какая-нибудь тайная связь». Принц был обрадован и обнадежен. Он принял пришельца со всем гостеприимством, рассказывал о многом — начиная от времен давно прошедших. Под воздействием его рассказа Вакагими успокоился, волнение его улеглось. «Вот так вдруг стать мужчиной… Мы ведь с Химэгими — на одно лицо, это так странно. Теперь я не должен сидеть взаперти. До того времени, как Химэгими обещал дать о себе знать, осталось уже не так много. Надеюсь, в столице не узнают, что я нахожусь здесь, так что лучше мне остаться у принца и дождаться вестей о нем».

Вакагими сказал: «Я хотел бы погостить у вас».

Принц ответил: «Очень хорошо. Оставайтесь, а уж Советник наверняка даст о себе знать, как он и пообещал».

Вакагими обрадовался, но в то же самое время беспокоился, что мать будет волноваться, куда он запропастился, а потому он написал ей подробное письмо:

«Я пришел туда, куда Химэгими пообещал обязательно дать о себе знать в первые дни седьмой луны, за оставшееся время я смогу немного привыкнуть к моему новому облику. Как я и говорил вам, не поднимайте шума и делайте вид, что я нахожусь у вас. Если будут письма от Принцессы, отвечайте, что мне нездоровится».

У матери Вакагими болело в груди, и сердце было не на месте, и хотя она очень обрадовалась письму, все равно беспокоилась, что Вакагими надолго остается в такой глуши.

— Они оба такие необычные! — плакала она.

«Пока я жива, и не думай отречься от мира. Мне не на кого положиться, и если ты меня оставишь, это будет большим грехом», — так она ему написала и отправила вместе с письмом одежду и множество другого.

Вместе с Вакагими остались только сын кормилицы и один слуга. До сих пор он жил так, как подобает женщине, и теперь ему предстояло многому научиться. Он подумал, что принц Ёсино — отменный наставник в науках, поэтому и открыл ему свою тайну.

— Теперь мне понятно. Сдается мне, что и печаль Советника происходит от того же. Но это пройдет, через какое-то время все встанет на свои места. Для Советника тоже будет лучше принять свой природный облик. Я прочел по чертам ее лица, что она достигнет положения высочайшего и станет матерью следующего государя, — сказал принц.

Вакагими в своем сердце хранил образ той женщины, которую он лишь мельком видел в Удзи. Чтобы увидеть ее еще раз, стоило жить в этом мире… Так он думал и грустил.

Не ведая ни о чем,На гору СестраЯ вступил.И думаю теперьО женщине, похожей на сестру.

Вакагими привык находиться за занавесями, а теперь он вдруг оказался в горах и не знал, что будет дальше. На сердце у него было странное чувство: ночь за ночью проводить вдали от Принцессы было так горько, что сон его был неспокоен, но стоило ему задремать, он чувствовал внезапные — словно волны на реке Удзи — приливы любви к той женщине, которую он видел всего один раз.

Лишь раз тебя я видел.Дует ветер,Быстры воды Удзи.Отдамся течению,Приплыву ли к тебе?

Так прочел он и заплакал.