Приключения попугая Кеши - Александр Ефимович Курляндский Страница 22

– Ты чего не ешь, сыночек?

– Не хочется, мама.

– Ешь, сыночек, ешь. А то совсем отощаешь.

Но особенно Василию не нравились здешние вечера. Вечером он особенно ощущал, как оторван от культурной жизни.

Телевизор показывал всего одну программу. И то в чёрно-белом изображении. Экран был маленький, как чайное блюдце. И на этом блюдце, вместо людей, бегали и прыгали чаинки. И ещё телевизор хрипел, свистел, не произносил половину звуков. Получалось, что чаинки разговаривают на каком-то непонятном телевизионном языке. Вроде китайского.

Например:

«Ххойой хоччи хахыххы!»

В переводе с телевизионного языка на обычный это означало:

«Спокойной ночи, малыши!»

Вере Денисовне было без разницы, что в телевизоре говорят. На каком языке. Она почти ничего не слышала. Она следила только за изображением. Что чаинки там делают. И, к удивлению Василия, она всё хорошо понимала.

– Смотрите, смотрите! – говорила она. – Сейчас этого жулика схватят.

Василий смотрел, но ничего, кроме трёх больших чаинок и одной маленькой, не видел.

– Ушёл! Ушёл! – негодовала Вера Денисовна. – Ах, ворюга!

И опять Василий ничего не видел, кроме того, что чаинок стало на одну меньше.

А Мура Алексеевна и этого не видела. Она телевизор не смотрела, а слушала. Она ничего не видела. Даже в самых сильных очках.

Однажды Кот взял её очки, взглянул сквозь толстые стёкла. И увидел всё, как в микроскопе. Как бегают микробы по его руке. Как носят они пищу. Большие, похожие на муравьёв. Потом он догадался, что это и правда были муравьи. Оказывается, он смотрел мимо своей руки, на землю.

Но в тот момент он очень испугался и пошёл мыть руки без всякой экономии воды!

Но больше всего не нравилось Василию, что мать не отходила от него ни на секунду. Держала его за ручку, как маленького. И всё время плакала.

– Ты чего, ма?

– Ты скоро уедешь.

– Не уеду. Мне здесь нравится.

– Уедешь. Материнское сердце чувствует.

– Ну, отпусти. Дай хоть в туалет сходить.

– И я с тобой.

«Нет. Так жить нельзя, – думал Василий. – Уеду! Обязательно уеду. День-два, и всё. С меня хватит!»

Глава пятая

Мышка Машка

Но он не уехал. Случилось непредвиденное.

Как-то, после сытного обеда, Василий возлежал, вернее, восседал в кресле-качалке, на своём любимом балкончике и думал обо всём на свете. О бабушках, о старости, о том, что он сейчас молодой, а пройдёт лет десять и что? Станет таким, как бабушки сейчас. Такова жизнь.

Сегодня на обед были пирожки с печёнкой и рыбой. И ещё с творогом.

Василий не мог понять, какие пирожки ему больше нравятся. Сначала ему показалось, что с творогом. Он съел их штук десять. И тут понял, что ошибался. Всё-таки вкуснее были пирожки с печёнкой. Он съел семь таких пирожков. И опять усомнился. Нет. Всё же вкуснее пирожки с рыбой.

И теперь его живот напоминал баскетбольный мяч. Не какой-то там маленький футбольный или волейбольный. А именно баскетбольный.

Из-за этого мяча и произошла дальнейшая история. Если бы не он, этот мяч, Василий бы уехал, и книжка кончилась страниц через десять.

А так, смотрите, какая она толстая. Её ещё читать и читать.

Итак, Василий возлежал в кресле-качалке, смотрел на плавное течение реки и думал о старости, о пирожках, обо всём на свете.

Сидеть было тяжело, и он решил прилечь. Если повезёт, и вздремнуть.

Он прошёл в свою комнату, задёрнул шторы, взобрался на высокую кровать, на мягкую перину под прохладное белоснежное одеяло.

«Вот сейчас, кажется, я по-настоящему высплюсь».

Но заснуть он не смог, мешали пирожки, которые находились в его «баскетбольном мяче».

И вдруг он услышал шорох.

Василий склонил голову набок и увидел мышку.

Мышка только высунула голову из щели под плинтусом и насторожённо смотрела на него.

Но она не могла его видеть, а видела только «баскетбольный мяч». И она решила, что Василий спит. На самом деле, он не спал, а внимательно за ней подглядывал. Из-за своего «баскетбольного мяча». Если б не мяч, мышка бы заметила, что за ней подглядывают, спряталась бы обратно в норку, и всё. Дальше бы ничего не случилось. Но мяч.