Житие гриффиндорки - Владарг Дельсат Страница 22

* * *

Дел значительно прибавилось, потому что нужно было назначить командиров отделений старших курсов, выдрессировать их, точнее, правильно замотивировать, научить ходить строем, вести себя как единый организм, ну и так далее… С тоской вспомнив об уставе гарнизонной службы, юные старосты выбивались из сил, но к рождеству факультет перестал напоминать стадо, по мнению Вронского. Мнение школьников никто не спрашивал, да и опасались они высказывать свое мнение без разрешения, взамен точно знали, что в случае «традиционного воспитания» в гости к желающим оного придет весь факультет. Осознавали это и родители, хорошо запомнившие День Гриффиндора.

Именно поэтому на рождественских каникулах старосты наслаждались предвкушением возможности хоть сколько-нибудь отдохнуть, но это им так и не удалось. Сначала Сашка и Вера купили ящик водки и два галлона антипохмельного, чтобы дома провести «ритуал». Ну, как ритуал…

— Сестричка, это вам, — показала Вера Митрофановна на купленное, которое моментально исчезло. — Вот, подарок отправили, можно и отдохнуть.

— Ну, понадеемся, что дадут, — ответил ей Сашка и как в воду глядел.

Скелет совы, ссыпавшийся на стол следующим утром, доказал правоту товарища прапорщика. В послании от Смерти содержалась благодарность за подарок, ну и укоризненное замечание на тему того, что долго ищут родителей «жениха». Прямо так и написала: «долго возитесь». На что Вера Митрофановна, не подумав, громко заявила:

— Ну и помогла бы, раз долго возимся! — то, что зря она так, девочка поняла через минуту. Во входную дверь постучали. На пороге обнаружилась статная женщина, ну та, которая во время дружеского визита последней упала. За ее руки цеплялись двое детей лет пяти на вид.

— Здрасте, — ошарашенно произнес Сашка. — Какими судьбами?

— Лонгботтомов вам привела, — сообщила женщина. — Ищете вы их долго, а у них же после пыток разум пятилетних.

— Разум да, а тело? — Вера пригласила Судьбу к столу, где сразу же организовалось все необходимое.

— А тело Магия решила в соответствие с разумом привести, — объяснила женщина, лихо опрокидывая рюмку. — Чтобы вам не скучно было.

— Джинни, это кто? — заинтересованно спросил Невилл, после ответа показав, как его закалил факультет.

— Это твои родители, — честно ответила девочка, отчего мальчик покачнулся, поступив затем как истинный гриффиндорец — налил себе вина и немедленно выпил. Только после этого упал в обморок. — Значит, будем воспитывать, куда деваться, — пожала плечами Вера Митрофановна.

Больше всего детям обрадовалась мама Молли, немедленно введя их в род по всем правилам. Теперь и женщине было совсем не скучно. Сообразив, что «родители» вряд ли что-то смогут ему сказать, Невилл принялся ухаживать за избранной им девочкой с утроенной силой. Девочка пока не сдавалась, мальчик, кстати, тоже. Успокоенный тем, что родители ему вряд ли что-то скажут на эту тему, потому что маленькие, но радостный оттого, что они живы и здоровы, Невилл уперся.

Эпилог

Третий Традиционный День Гриффиндора проходил по плану: поздравительная речь Гриффиндоров, предвкушение бойцов, тяжелый вздох приготовившегося к эвакуации аврората… Так как в британской строевой подготовке ни Вера, ни Сашка не разбирались, то брусчатку сотрясала поступь «непобедимой Красной Армии»,[35] намекая всем любопытствующим трезвенникам, что уже пора убегать, поэтому Косая Аллея быстро опустела. Прямо перед командой «Разойдись!». Эту команду знали все, понимая, что после нее произойдет. Вера Митрофановна уже было решила ограничиться пивом, но тут с криком: «Привет, сестричка!» на нее свалилась девушка в черном, поэтому, что было дальше, староста девочек факультета запомнила только урывками. Вроде бы они кого-то били, вроде бы кого-то макали в фонтан, потом… Потом все накрыла тьма.

Коварная Тьма алкогольного отравления подкосила самых упорных в третьем часу ночи, когда они со всем упорством доказывали фонарному столбу, что он должен с ними выпить. Столб невежливо молчал, поэтому был завязан в узел. Как это было сделано — не смогли наутро определить даже специалисты Отдела Тайн. Впрочем, уставших гриффиндорцев родители и домовики растащили по домам, а их командиров с невестами (у кого были) аккуратно традиционно сложили в гостиной «Норы». Поленница тел радовала счастливый взгляд недавно купленного домовика, из одежды на котором была тельняшка, голубой берет, при этом эльф был украшен шикарным бланшем на все лицо.

Как Невилл умудрился подняться первым, Вера так и не поняла. Но приникнув к бутыли, содержавшей драгоценное Антипохмельное, девушка поняла, что мистера Лонгботтома она любит. Органы мышления пытались выйти из режима «ты меня уважаешь?», вызванного алкогольным отравлением, поэтому в работе органов речи участия не принимали.

— Невилл, я тебя люблю! — сообщила юноше Вера Митрофановна, попытавшись уплыть в блаженный сон, но Невилл уже был закаленным гриффиндорцем, видевшим многое, включая празднование Нового Года, поэтому ковал железо, пока горячо.

— Ты выйдешь за меня замуж? — поинтересовался юноша, доставая кольцо, носимое с собой даже в душевую. Надеялся ли Невилл в душевой встретить девушку, так и осталось тайной для всех.

— А вот выйду! — бесшабашно заявила симпатизировавшая юноше товарищ капитан. «А почему бы и нет?» — подумала девушка, наблюдая за тем, как колечко занимает место на пальце и Магия подтверждает помолвку. В ответ на эту мысль голова ответила звонким гулом. Через минуту Вера Митрофановна спала крепким сном военного, а Невилл, от счастья всосавший заныканную бутылку водки, разместился рядом с невестой.

Только проснувшись, Вера вспомнила о нюансах пантеона Великих Сил этого мира, но было уже поздно. Впрочем, положа руку на сердце, юноша ей нравился, даже очень, но отпустить себя девушка опасалась. «Теперь уже можно», — сообразила товарищ капитан, разглядывая колечко, после чего вздохнула и разбудила Невилла гриффиндорским способом. Так пала крепость Гриффиндор…

Через три часа Вера Митрофановна узнала о существовавшем тотализаторе. И о том, кто это придумал. Фред и Джордж возблагодарили командира за ежедневные пробежки, потому что их сестра была неутомима, глаза ее горели, волосы встали дыбом, а руки изображали, что она с ними сделает, когда поймает. Отлично умевшие пользоваться первым приемом заморской борьбы «каратэ», рыжики бежали что есть духу, поэтому через пяток километров Вера отстала. Запал прошел, а бежать дальше стало просто лень, поэтому девушка решила, что отомстит иначе, вернувшись к… уже жениху.

Больше всего этой новости радовалась мама Молли и младшие Гриффиндоры — Фрэнк и Алисия. Сначала Молли хотела оставить их в прежней семье, но после очередного Дня Гриффиндора оба младшеньких вдруг стали родными им всем, кроме Невилла, потому что тот очень просил оставить его Лонгботтомом, чтобы жениться на Джинни. Кого и как юноша просил, история не сохранила, но ему это было высочайше, судя по всему, позволено.

— Ладно, не буду я тебя убивать, — взглянув в глаза стоявшему по стойке «смирно» жениху, вздохнула Вера. — Может, я тебя действительно люблю… — не очень уверенно произнесла девушка, органы мышления которой включаться отказались.

— Спасибо, милая, — искренне сообщил уже написавший завещание Невилл. Завещание, в котором присутствовала только одна строка: «Все для Джинни, все для Победы», стало потом семейной реликвией.

— Значит, будем праздновать! — заявила Луна, Сашка согласно кивнул, поэтому в следующий раз глаза Веры открылись тридцать первого августа.

— Надо завязывать… — почти прошептала товарищ капитан медслужбы традиционную фразу, венчающую любой праздник.

Ну а потом был Хогвартс и нормальная командирская работа. Ежедневный труд старост факультета, ходящие строем бойцы Гриффиндора. Вынужденно ходившие в плотном построении слизеринцы, потому что жить хотелось, а проверять уровень дисциплины в давно уже не враждебном факультете никто не хотел. Так и повелось…

* * *

— Сашка, твою!.. Почему твои по стенам лазают? — тактично поинтересовалась Вера Митрофановна, узрев в свое окно любопытную мордашку школьника-второкурсника. Учитывая, что кабинет заместителя директора располагался на третьем этаже — это было необычно.

— Так стены моют… И красят потом… — оправдывался декан одноименного