Михаил Михеев - Дальний рейд Страница 23

— Вот чем мне нравится феодализм — так это простотой суждений. — Айнштейн усмехнулся. — Ладно, пойдемте пошепчемся, а то на некоторых уже лица нет.

Виктор предпочел проигнорировать намек — с момента его ранения прошло уже почти четыре месяца, но он все еще не восстановился. Хотя, конечно, физически он был уже здоров — раны зажили, кости срослись, даже лом он, как в старые времена, мог узлом завязать. Вот только выносливости не было совершенно — уставал Виктор мгновенно и есть хотелось постоянно. Это было совершенно нормальной реакцией на процедуру экстренной регенерации, которой он подвергся, но легче от этого не становилось. Да еще Айнштейн, зараза, постоянно лез с нравоучениями о том, чем должен заниматься адмирал и куда ему лезть не следует. Спорить с ним на фоне постоянно накатывающейся слабости было занятием неблагодарным, поэтому Виктор предпочитал терпеть и ждать, пока полностью не выздоровеет для того, чтобы смыться куда-нибудь в космос, в очередной рейд. В этом смысле нравоучительные беседы Айнштейна давали результат, прямо противоположный ожидаемому.

Тяжело поднявшись, Виктор, опираясь не трость, вышел из конференц-зала в пристроенную к нему сзади небольшую, уютную комнату отдыха. Остальные, бодро перебрасываясь шутками, последовали за ним — сидеть и пить кофе удобнее на мягком диване, чем в офисном кресле, в котором от кресла только название да подлокотники, а так оно жесткое и неудобное, специально, наверное, так сделано, чтобы не расслаблялись. Периодически то у одного, то у другого Лорда-Адмирала возникала мысль повыкидывать эти кресла на помойку и установить что-нибудь поудобнее, но дальше разговоров дело пока не шло — всегда находились дела поважнее и мысль в очередной раз забывалась до лучших времен.

Виктор конференц-зал вообще не любил, но сегодня он был нужен — доклад ученых требовал хорошего панорамного экрана и некоторых дополнительных прибамбасов, а как раз в конференц-зале было для этого все необходимое. Хотя, если честно, докладом Виктор был недоволен — ученые мужи, как обычно, вместо того, чтобы изложить все коротко и ясно, развели муть на три часа, нагородили кучу формул и взаимоисключающих выводов. Хорошо хоть в главном они сходились, но сквозь их перегруженный паутиной витееватых оборотов и полупонятных терминов языковой барьер Виктор продирался с трудом. Его это откровенно бесило, Айнштейн внешне оставался совершенно спокоен, но что творилось у него внутри сказать было сложно. Остальные Лорды-Адмиралы, не имея такого мощного, как у них, базового образования, как обычно сбросили право разбираться в проблеме старшим товарищам. Такое доверие не могло не радовать, но чисто физически лишь добавляло хлопот. Виктор в очередной раз поймал себя на мысли, что либо следует всерьез взяться за повышение образовательного уровня своих товарищей (а то некоторые, не будем тыкать пальцами, освоили чисто военные аспекты и успокоились, забыв, что любая остановка — первый шаг к деградации), или особым приказом ограничить ученым время доклада, скажем, пятнадцатью минутами — тогда они просто вынуждены будут делать выжимку, удобную для восприятия непрофессионалов. А лучше всего сделать и то, и другое, только вот время, время…

В комнате отдыха Виктор бухнулся в объятия мягкого дивана и с интересом начал наблюдать за Калой. Принцесса, как всегда, начала готовить кофе, он у нее получался изумительный, и Виктор, с интересом наблюдая за точными движениями ее тонких, не по женски сильных рук, подумал, что у каждого есть свой талант. Все мы можем достигнуть в чем-то совершенства, оставаясь во всем остальном лишь ремесленниками. Да, грамотными, профессиональными, но ремесленниками. Не всегда это плохо — порой ремесленники нужнее, чем гении, и история дает тому немало примеров. Вот например генерал Родимцев, отстоявший Сталинград… Никто и никогда не считал его великим полководцем, но знаменитого Паульса он остановил, остановил просто потому, что имел приказ удержаться — и удержался, уперся рогом там, где большинство куда более талантливых спасовали бы, не видя возможности победить. Подобные примеры не так и редки, но все же насколько приятно смотреть на то, как человек делает действительно любимое дело, даже если это просто варка кофе.

— Ваш кофе, командир, — принцесса протянула ему изящную фарфоровую чашечку. Виктор благодарно кивнул, аромат кофе приятно щекотал ноздри. Сцапав с большого круглого блюда, стоящего на столе, небольшую сладкую плюшку, он откусил от нее сразу почти половину и с аппетитом принялся жевать. Остальные не отставали.

— Все же есть в этом мире вечные ценности, — с напускным пафосом заявил Анрэ. Любил он ввернуть что-нибудь такое, что не поймешь, шутит он или говорит серьезно.

— Именно. Взять хотя бы эти плюшки, — хохотнул в ответ Медведь. — От них, мне кажется, куда больше пользы, чем от всех ученых вместе взятых.

— Не могу с тобой согласиться, — Кэвин со вздохом откинулся на спинку дивана и вытянул ноги. С утра он по просьбе Виктора мотался с инспекцией по заводам, производящим оружие, и порядком устал, а тут еще это сидение и слушание малоинтересного ему доклада. — Вечной, и то относительно вечной, ценностью могут быть только люди. Скажешь, нет?

— И что? — не понял Анрэ.

— Люди — не вещь.

Медведь согласно кивнул. Анрэ насупился:

— Если вы шуток не понимаете…

— Стоп! — хлопнул ладонью по подлокотнику Айнштейн. — Вы мне тут еще подеритесь. У нас проблем вагон, а вы тут ерундой занимаетесь.

— Да какие проблемы? — удивился Медведь. — Разнесем там все вдребезги и пополам, вот и все проблемы.

— Чем? Кувалдой? А нас тем временем с другой стороны шмяк — и все.

— Кто? Нас все боятся, как…

— Никто нас не боится, — прервал его Виктор. — С нами не связываются, потому что это себе дороже выйдет, но, будем смотреть правде в глаза, как только мы дадим слабину хоть в чем-то, нас раздавят. И, поверь мне, на слово, никого не будет волновать, что мы только что защищали интересы их всех, грудью встречая агрессора. Оказанная услуга — уже не услуга.

В его словах было столько горечи, что никто не посмел возразить. Да и то сказать, Виктор был прав и в этом сложно было сомневаться, все присутствующие не раз стояли на краю и прекрасно понимали, что людской подлости предела нет. Хотя бывает и наоборот — нет предела и человеческой щедрости, самопожертвованию и много чему еще. Человек вообще существо противоречивое и непредсказуемое. Тем человек и ценен, тем он и страшен.

Палач три дня без отдыха,

Но все же, черт возьми,

Работа-то на воздухе,

Работа-то с людьми.

Непонятно к чему всплывшие в памяти садистские стишки неожиданно подняли ему настроение. Ну и что, что проблема? Прорвемся, всегда прорывались. Ну, выцарапали из компьютеров трофейных кораблей информацию — отлично, смогли расшифровать чужой язык — замечательно! Страшненькая информация? Ну и что с того? Живем-то в реальном мире, а он опасен по определению. Главное, суметь использовать полученные сведения на благо себя, любимых, а там уж разберемся: кто, кого, когда, за что и в какой позе… Итак, попробуем свести длинные слава чиновника от науки к реально воспринимаемой форме. Первое: с кем столкнулись на этот раз?

С людьми, чего уж там. Только не совсем с людьми. Или, возможно, совсем не с людьми — смотря что под людьми понимать.

Цивилизация, вышедшая в космос и воюющая не слишком умело, но яростно, развилась из цивилизации ацтеков. Точнее, из аналогов ацтеков того мира, до которого импрские разведчики еще даже не добрались. Если отбросить нужные подробности, то в том мире, развивавшемся первоначально почти аналогично Земле, конкистодоры потерпели сокрушительное поражение — не столько из-за того, что имели недостаточные воинские таланты, сколько из-за лучшей организованности аборигенов Нового Света. Больше того, получив такой пинок, европейцы отступили и от активных действий отошли, а вот ацтеки, позаимствовав у них новое оружие, морские корабли и передовые принципы ведения войны, в рекордно короткие сроки покорили обе Америки. Однако на достигнутом они не остановились и вскоре их потомки хлынули за океан. Презирающие смерть и боль, поклоняющиеся жестоким божествам, отлично вооруженные и подготовленные, их воины буквально смели тех, кто пытался им противостоять. Менее чем за двести лет они завоевали всю планету, составив нацию господ и низведя всех остальных до статуса рабов. Где-то в африканских джунглях еще долго сопротивлялись отдельные поселения белых и негров, сплотившихся в трогательном единении перед лицом общего врага, да на бескрайних просторах Сибири иногда попадались отдельные поселения, жители которых, в силу удаленности от остального мира, знать не знали и ведать не ведали о сотрясающих планету событиях, но это все были мелочи, никак не влияющие на общую картину происходящего.