Владимир Выговский - Огонь юного сердца Страница 23

...После Нового года из штаба соединения нам передали радостное сообщение: Красная Армия под Сталинградом перешла в контрнаступление! Озлобленные неожиданным поражением, фашисты начали бросать на фронт все новые и новые дивизии. Значительная часть подкреплений шла по железнодорожным магистралям Брест — Киев, Львов — Киев. Обе железные дороги сходятся в Коростене. Чтобы блокировать этот

важный для гитлеровцев участок, нам необходимо было держать постоянную связь с Коростеньским подпольным райкомом партии.

Как-то ночью меня разбудил Углев и, отведя в сторону, взволнованно произнес:

—Вчера, Петя, мы получили из штаба приказ: пустить под откос военный эшелон номер 5286-1. Но мы, к сожалению, не знаем, когда он тут будет проходить. Эти сведения можно получить в Коростене у подпольщиков. Я послал туда Омельченко, но его почему-то до сих пор нет. Вероятно, не пробрался... Что-то случилось.

—Разрешите мне, товарищ командир! Углев внимательно посмотрел мне в глаза:

—И я думаю над этим: тебе легче, чем взрослому. Правда, это дело очень рискованное...

—Ничего, товарищ командир, разрешите.

Командир печально вздохнул. Знакомы мне эти вздохи... Так вздыхал Левашов, когда посылал меня на задание.

—Ну хорошо,— согласился Сергей Николаевич, положив мне на плечо руку.— Ступай. Задание таково. Нужно перейти болото, потом осторожно обойти дзоты, что возле железкой дороги, и пробраться в село Вехи. Ну, а там до Коростеня дорога прямая. Оружие или что-нибудь подозрительное не брать. В городе, почти у самого входа на рынок, ты разыщешь человека в черном берете и солдатской шинели без хлястика. Он будет ходить и все время выкрикивать: «Сигареты духота от болезни живота!» Подойдешь к нему, спросишь: «Какие у вас есть сигары?» -Он: «А тебе каких нужно?» — «Самых лучших и самых дешевых».— «У меня нет дешевых»,— ответит и отойдет в сторону. Но через некоторое время ты подойди опять и повтори то же самое. На этот раз он покажет тебе или назовет сорта, какие у него есть. Выслушай и потом скажи: «Это все для меня не подходит. Вот если бы венгерские сигареты были фирмы «Будапешт».— «А-а, такие,— скажет он,— такие есть. Семь марок штука». Ты возьмешь две и подашь вот эти деньги.— Командир протянул мне стомарковую бумажку, разорванную на три равные части и подклеенную узенькими полосочками из советского рубля.— Смотри не потеряй,— предупредил Углев,— так как без этих денег тебе не поверят. Когда он будет считать сдачу, скажи: «Мне, пожалуйста, украинскими». Он даст сдачу и скажет: «Не хватает пяти рублей, добавить марками?» Не соглашайся. Тогда он предложит немного обождать, пока он наторгует, но, спохватившись, скажет: «Хочешь, бери третью сигару». Спросишь: «За пять рублей?» Он ответит: «Да», Бери. В третьей сигаре будут нужные для нас сведения.

Здорово придумано!

Обожди, не перебивай, Петя, слушай дальше. Кроме того, если удастся, купи соли. Понимаешь, наше соединение находится в окружении, там есть раненые. Хоть бы им еду немного посолить. Соль нам до зарезу нужна, но, если это будет сопряжено для тебя с опасностью, не рискуй.— Командир дал мне еще денег.— Ну, а теперь, сынок, иди собирайся,— и, крепко обняв меня, поцеловал.

Когда я возвратился в палатку и начал потихоньку собираться, меня внезапно стали спрашивать партизаны:

- Идешь?

- Иду.

- В Коростень?

- Ага.

- Махорочки купишь?

- Куплю.

Со всех сторон стали совать деньги. Я их прятал за пазуху, в карманы, не подозревая даже, какое большое несчастье принесут они мне.

Перебраться через болото мне помогли, а дальше пришлось идти одному. Страшновато было: вокруг стояла стрельба, особенно когда я проползал мимо дзотов вблизи железной дороги. Там фашисты, боясь партизан, всю ночь бросали ракеты, стреляли.

Невдалеке от села Бези я забрался в копну сена, дождался утра.

Насобирав охапку дров, смело направился в деревню. На околице неожиданно натолкнулся на двух полицейских с повязками.

—Иди сюда! — позвали они.

«Попался!..» — мелькнуло у меня в голове, когда я осторожно приближался к ним.

- Рано встаешь, малый! Где живешь?

-Там, на конце,— показал я на противоположную сторону села.

-А ты не знаешь, у кого там есть самогон?

-Самогонка?.. Сейчас подумаю...— И, глянув на них, солгал: — У деда Мусия, наверное, есть, а если нет, то у Параски...

-А где они живут; покажешь?

-Пойдемте, покажу.,.

Вместе с полицейскими я благополучно прошел мимо патруля, который проверял документы. Но на душе становилось все тревожнее. «Как от них увильнуть? Как избавиться?» — напряженно думал я и не находил ответа.

На краю села остановились. Я растерянно оглянулся и, указав наобум на одну из хат, сказал:

—Фу! Немного прошли... Вот тут живет дед Мусий, а вон там, в садике, хата Параски.

Полицейские пошли к хате «деда Мусия», а я, свернув в ближайший двор, бросил дрова и что было духу пустился бежать.

В Коростень пришел в полдень. Базар был большой, шумный. Долго я разыскивал человека в черном берете. Даже перестал уже надеяться, что встречу, как вдруг услыхал:

—Сигареты духота от болезни живота!.. Оглянувшись, увидел небритого человека в черном берете

и мигом бросился к нему.

—Какие у вас есть сигары? — спросил я, пристально глядя на него.

-А тебе каких нужно? — как-то неприветливо ответил он.

-Самых лучших и самых дешевых.

—У меня таких нет,— ответил он сердито и как будто равнодушно отошел в сторону.

Однако в глазах его я уловил едва заметные искорки радости.

Через несколько минут я опять подошел к нему и повторил сказанное раньше. Теперь он стал называть все сорта сигарет и сигар, какие у него были.

Я купил две сигары и сдачи попросил украинскими деньгами.

—Это можно,—сказал он уже совсем другим тоном,— но у меня не хватает пяти рублей. Может, возьмешь марками?

Я не согласился.

—Ну, тогда обожди, парень, наторгую,- и тут добавил:  Хочешь, бери третью сигару?

-За пять рублей?

-Да,— ответил он и, достав сигару, подал мне.

Глаза его светились радостью, а лицо, как и прежде, было серьезным. Передав мне сигару, он сразу же отошел и исчез среди людей.

У меня даже руки задрожали, сильно забилось сердце. Осторожно спрятав драгоценную сигару в карман, я стал искать

соль. Вдруг неожиданно началась облава, и я очутился в кольце полицейских.

Облава...-

Начался обыск. Скоро черед будет и за мной... Что делать с сигарой? «Искурить!..» — сразу промелькнула мысль, и, чиркнув зажигалкой, я прикурил. Но деньги, деньги меня подвели,.. Я их швырнул в сторону, но полицейский заметил и подскочил ко мне. Градом посыпались тяжелые удары. Недокуренная сигара упала на землю. Я потянулся за ней, но кованый полицейский сапог втоптал ее в грязь. У меня немного отлегло от сердца: то, что могло оказаться для фашистов уликой, уничтожено... Меня обыскали и отправили в полицию.

—Откуда у тебя столько денег? — спросил полицейский офицер.— Ворованные?

-Что вы?..

-А где ты их взял?

-Как — где? Заработал...

-Где?

-Я молчал.

-Где, спрашиваю?!

-Как - где? Наторговал. За мыло и за соль...

-А где все это ты берешь? Воруешь?!

— Соль на базаре покупаю, несу в село, там меняю на масло, потом масло продаю и опять покупаю соль.

—Врешь! Крадешь! — И, размахнувшись, офицер ударил меня по лицу.

Я пошатнулся и упал.

—Встать! Встать! — кричал он, стуча кулаком по столу.

Я медленно поднялся и, чтобы снова не упасть, прислонился

к стенке.

-Так где ты взял деньги? — Я же сказал...

—Врешь! Отвечай! — И совсем неожиданно, спрятав в карман деньги, крикнул: — Марш отсюда! Попадись мне еще, я тебе голову оторву. Катись!

Я в душе был очень доволен, однако к двери пошел не сразу: боялся вызвать подозрение.

-А деньги?..— несмело спросил я.

-Я покажу тебе деньги! Пшел вон!

Радуясь, что так легко отделался, я поспешил к выходу, Но было поздно: открылась дверь, и внезапно на дороге появился... киевский гестаповец штурмшарфюрер СС Фридрих Магденбург,

тот самый офицер, которому я попался когда-то на подпольной квартире «Лексея»... Он тоже сразу узнал меня.

— А-а! Старый знакомый!..— воскликнул он и, выхватив из кобуры пистолет, больно сжал мою руку.

ДОПРОС

Камера-одиночка, куда меня бросили, была маленькая, сырая, сквозь крохотное оконце под потолком едва пробивался дневной свет. Испещренные надписями серые стены, кровь на полу свидетельствовали о том, что не один человек побывал здесь, не один стал жертвой фашистов. «Неужели и я погибну здесь?.. Неужели все кончено? Да-а... Штурмгаарфюрер приложит все усилия к тому... Он знает, кто я. В Киеве, наверное, разобрались уже, что к чему... Магденбург непременно захочет отличиться! Проклятые деньги! Если бы не они, я бы не попал сюда».