передний - o 496d70464d44c373 Страница 23

возвращать квартиру, если договор подписан на очень выгодных для вас

условиях.

– Что вы, интересно, называете выгодными для меня условиями?

– А вы внимательно читали договор?

Валентин объяснил, что у меня есть только одна страница документа, в

остальных обговаривались условия о передаче, по которым я, кстати, и

отказывался от дальнейших претензий на эту жилплощадь. По договору я

также получал сумму в двести семьдесят тысяч зелененьких – даже

слишком много за трехкомнатную квартиру в центре. Где деньги,

спрашивается?

– Ну, и где они? – спросил я нетерпеливо, почти изголодавшись.

Валентин посмотрел на меня с предубеждением.

– Обнаружив себя голышом в лесу, вы так и не поняли, что ввязались в

плохую историю? Видимо, ваши деньги там же, где ваша квартира…

– Так поехали и заберем их!

– … принадлежат не вам.

– Вы хотите сказать «в жопе»?

– Боюсь, что да.

– Но ведь по этому договору я могу потребовать деньги через суд.

Просто мои обидчики никак не предполагали, что я выживу.

– Хотите мой совет?

– Весь изнемогаю.

91

– Собирайте свою коллекцию дамского белья и бегите из страны.

– ?..

– Я вспомнил вашу фамилию, когда впервые увидел договор. Вспомнил,

что мои партнеры убили вашего отца. Я наивно уверился, что они решили

загладить свою вину и предложили вам выгодный контракт, как некогда

приставили к вам телохранителей, только на этот раз – от чистого сердца.

И я ошибся. Видимо, все-таки некоторые люди неисправимы. А эти к тому

же крайне опасны и уничтожить вас окончательно не составит для них

труда.

– Не запугивайте меня, пожалуйста.

– Только не говорите, что вам нечего терять. У вас осталось всего ничего

– ваша жизнь. И вы в опасности, в очень большой опасности.

– Видимо, мне все-таки придется начинать с нуля. Меня в любом случае

уничтожат или только при условии, что я перебегу им дорогу?

– Черт, если бы я мог в этом покопаться… У меня нет доступа к их

документам, мы как бы по разные стороны баррикад. Но у меня есть

четкое ощущение, что ваш отец даже мертвый представляет им какую-то

выгоду.

– Они убили его потому, что папочка имел глупость потребовать назад

какой-то долг. Это с нефтью было связано.

– И кто выдвинул данную версию?

– Ага. Вы правы. Они меня в этом и убедили. А официальные версии, как

известно, не в счет.

– Вот именно. Послушайте, я попытаюсь что-нибудь разузнать.

– Узнайте лучше, куда делись мои деньги.

– Хорошо, хорошо. А вы пока не высовывайтесь.

Опять? Опять сидеть в квартире №44, как будто это мое самое любимое

на свете место и мне с ним даже расстаться страшно?

Валентин обещал позвонить в скором времени.

На Маяковскую я вернулся в хорошем расположении духа. Меня

подбадривала мысль, что, может быть, скоро я найду объяснение своим

злоключениям и что союзником мне в этом служит любимый человек. Тот

факт, что Валентин фактически отказался отвечать на мое чувство

92

взаимностью, нисколечко не печалил – я изначально считал свое

положение невыгодным, знал, куда это приведет, и еще давно намерился

довольствоваться малым. То есть ролью ученика, а не любовника и не

любимого.

Видимо, все в тот день складывалось удачно. Кошка в мое отсутствие

научилась гадить на постеленные газеты, и я окончательно решил ее

оставить. Вернее, я бы и так и так ее оставил, но теперь без лишних

хлопот. Она очень быстро ко мне привыкла, может быть, даже принимала

за Нелли – хотелось бы в это не верить. Очень любила ласкаться, как все

животные, долгое время проведшие на улице; урчала громко, на всю

комнату при малейшем к ней прикосновении, да и вообще при любом моем

движении. Кошка особенно любила, когда ей гладили живот. И тут

творилось что-то невообразимое – она как будто урчала в полный голос,

примуркивая, от удовольствия распускала когти и нежно кусала мою руку.

В общем, кошка.

Я зашел на кухню, чтобы приготовить чай, а когда вернулся в комнату,

обнаружил на кровати Ваню. Это выглядело смешно. Он как будто

случайно проходил мимо, споткнулся и завалился на мою постель. Кошка,

брезгуя таким соседством, перебралась на письменный стол. Ладно, как

говорит Валентин, сам напросился.

Я запер дверь, погасил свет и лег рядом с ним.

Сомневаюсь, что он влюблен, просто постигает свою сексуальность, а я

вряд ли буду ему перечить.

Мы начали с того, на чем остановились в прошлый раз. Разделись и

стали обниматься и целоваться под одеялом – Ваню смущала его нагота,

хотя я специально погасил свет. Еще он включил радиоприемник,

оставшийся от Нелли, чтобы мы могли стонать и разговаривать, не рискуя

быть услышанными.

Без особой надежды я дотронулся до его члена, но никакого

противодействия не последовало. Наоборот, Ваня встал на колени так, что

я оказался между его ног, и провел членом по моему лицу. Я высунул язык

и почувствовал, как по всему телу любовника пробежала легкая дрожь. От

осторожных ласок кончиком языка я перешел к легким поцелуям, стал

играть языком, рисуя круги по головке и засовывая его под кожу на члене,

затем стянул крайнюю плоть и всосал головку в рот. Ваня запустил руку в

93

мои волосы и нежно принудил заглотнуть член целиком. Он двигал тазом,

будто трахая меня в рот, а я массировал его ягодицы и показывал все

искусство, на которое был способен. В конце концов, у него впервые сосет

мужчина, а у меня первый мужчина за месяц.

Потом он окончательно меня покорил. На самом деле я редко занимаюсь

оральным сексом – несколько раз в год и всегда почему-то с полными

ублюдками. Где я их только нахожу? Это бывает быстро и скучно, никакой

отдачи не чувствуется, кроме разного напора семяизвержений, и ситуация

каждый раз складывается так, что приходится кого-то ублажать, а ответной

ласки фиг дождешься. Поэтому когда Ваня смущенно попросил

разрешения взять мой член в рот, я в первую очередь удивился и только

потом понял, что вообще происходит. Не говорить же ему, что это первый

раз, когда кто-то делает минет мне, и что доселе я чувствовал себя скорее

ущемленной в правах женщиной, которая, к сожалению, не может

обходиться без секса, но с отвращением вспоминает о каждом разе, чем

мужчиной, наслаждающимся жизнью в полном ее многообразии. Правда,

Ваню все равно надолго не хватило.

– Ничего особенного, – сказал он чрез полминуты, пришибленно

улыбаясь.

– А ты чего ожидал? Это, правда, как сигареты: после самой первой ты

говоришь, что привычка не про тебя, но уже на следующий день идешь и

покупаешь пачку.

Ваня всем весом навалился поверх меня. Мы целовались, наши члены

соприкасались. Потом я перевалил Ваню на спину, стал вылизывать его

подмышки, посасывать соски и играться с членом. Он тихо постанывал и

дрожал, когда я сжимал его ягодицы или дотрагивался до ануса.

– Что это? Пистолет? – спросил Ваня, доставая из-под подушки

фаллоимитатор.

– Почти. Только не стреляет. Сейчас покажу, как это работает.

Я лег у него под боком и сунул под зад подушку, чтобы было легче

подтянуть колени к груди. Мой член шлепнулся о живот. Ваня оперся на

локоть и наблюдал за моими действиями, мастурбируя.

Я раздвинул запрокинутые и согнутые в коленях ноги, сплюнул на

пальцы побольше слюны и стал массировать свой анус: страстно натирал

его, как клитор, шлепал постепенно размягчающуюся дырку и всаживал в

94

нее сложенные горстью пальцы с возбуждающими чавкающими звуками.

Ване понравилась эта игра, он наблюдал за происходящим неотрывно и

посасывал фаллоимитатор. Когда анус достаточно расслабился, я взял у

него резиновый член и медленно вставил в задницу. С непривычки было

больно. Пришлось двигать фаллоимитатором очень медленно, то и дело

смачивать его и анус слюной.

Ваня раздвинул мои ноги пошире, отнял игрушку и стал меня ею трахать.

Свободной рукой он мастурбировал мой член или ласкал свой. Потом он

отложил фаллос и, стоя на четвереньках, вылизал мою задницу. Анус

полностью расслабился и как будто набух от возбуждения, Ваня уходил в

меня языком очень глубоко. Ему явно доставляло удовольствие ласкать

меня там, где он только в фантазиях мог позволить себе кого-то ласкать.

Мне, наверное, были понятны его ощущения: такие действия по идее

вызывают брезгливость, но если ты, действительно, этого хочешь, уже